Пост охранения партизанского хутора мы обошли незамеченными, это было для нас тренировкой, Михаил предложил. Возникший за спинами часовых Валун, сильно их напугал, нужно сказать об этом командиру, так к нам и враг пройдёт. Лида обняла меня, эти объятия не были дружескими, оставалось только поцеловаться, но мы этого не сделали.
- У нас новенькие, - совсем просто сказала девушка, - их вчера Застава с болот привёл, дикие совсем.
Я не стал спрашивать, что означало «дикие», нужно было идти к командиру. Внимательно выслушав меня, похвалил за уничтожение бандитов, освобождение девушки:
- Застава людей привёл, растёт отряд.
- А где он сам, я его на улице не видел?
- Ногу на обратном пути сломал, в госпитале сейчас, бойцы его буквально на руках принесли. Отдыхайте, потом с тобой обговорим одну мысль, прибывшие много рассказали. Выйдя из штаба, так стали называть дом, где расположился командир отряда, я увидел своих разведчиков, напротив них стояло трое мужчин, по всему было видно, что назревает драка. Подойдя с тыла к своим, спросил:
- Что тут происходит?
- Валун. Посмеялся над их оружием, - не поворачивая головы, ответил Яша.
Эти трое были из тех, кого привёл Застава, присмотревшись к их лицам, я понял, что это татары, в моём городе была целая улица, где они жили. Противники моих ребят стояли молча, у двоих, тех, что постарше, на поясных ремнях висели ножны немецких штык-ножей, и они были не пустые.
- Я командир разведчиков, - выйдя вперёд, я обратился к молчаливым противникам, - в моей группе не хватает людей, достаточного вашего согласия.
Они думали не долго, и минуты не прошло, как все трое сделали шаг вперёд, молодой немного припозднился.
Войдя в наш партизанский госпиталь, услышал:
- Здорово ты с ними, - Застава, лёжа на подстилке из лапника, сладко потянулся.
- А что было делать?
- За командира всё решил?
- Схожу сейчас к нему. Лида где?
- За водой ушла. Видишь, как меня угораздило?
- Командир говорил.
- Как сходили?
Кратко, не вдаваясь в подробности, я рассказал о своём походе.
- Здорово, правильно сделал, что этих бандитов уничтожил.
- Татьяна где, дети её?
- Из двух сараев один решили сделать, утепляют его, хорошие мальчишки. Ты вот что, там в одной из деревень комендатура немецкая есть, староста, всё как полагается, вот бы вдарить по ней. Эти, которых я привёл, собирались, да силёнок маловато было, поговори с командиром, только меня дождитесь.
- Поговорю.
Лиду я дождался на улице, помогая одному из партизан укладывать дрова, внеся ведро воды, и устроив его возле печки, шутливо спросил Заставу:
- Без доктора обойдёшься?
- Идите уже, влюблённые.
В его словах была правда – я был влюблён в эту девушку с самой первой минуты нашей встречи. Лида рассказывала о том, что произошло на хуторе, пока меня не было, так, словно я отсутствовал неделю. Несколько секунд я мешкал, а потом прильнул к её губам, доктор партизанского отряда, вначале хотела меня оттолкнуть, да разве можно сопротивляться разведчику, обнявшись, мы слушали шум леса, нашего, доброго.
Войдя к командиру, начал было про пополнение в разведке, но он дал понять, что уже всё знает. Та мысль, про которую говорил командир раньше, была связана с уничтожением полицаев и немцев в одной из деревень. Со слов новоприбывших, кроме десяти полицаев, в деревне находилось около двадцати немецких солдат во главе с офицером. Староста и офицер «спелись», неоднократно устраивали показательные казни, повешенных или расстрелянных долго не разрешали хоронить, так они пытались запугать местных жителей. Перед началом операции, мне предстояло провести разведку, установить, где живут враги, точное их количество, а самое главное разведать местность. Дав сутки на отдых и сборы, командир отпустил меня. Подойдя к новеньким в своей группе, я посоветовал укоротить их длинные штык-ножи, благо кое-какой инструмент на хуторе был, с неохотой они подчинились. Не знаю, что подразумевал командир, когда говорил про отдых, но не принимать участие в обустройстве партизанского лагеря, было стыдно. Весь отряд работал: копал землянки, утеплял сарай, заготавливал дрова. Я решил, что у разведчиков должно быть своё, отдельное жилище, получив разрешение командира, группа принялась за строительство.
Казалось, что ночь никогда не наступит, так долго сгущались сумерки, это была моя идея выйти из лагеря так, чтобы подойти к деревне, где были немцы, к вечеру. Перед крайними домами были поля и огороды, в светлое время близко не подобраться. Когда всё же стемнело, ко мне подполз Яша:
- Пойду я командир.
- Молодого из татар с собой возьми, забыл, как его зовут.
- Возьму, только одному сподручнее было бы.
- Возьми, - настоял я.
Партизаны ушли, а мы вглядывались в очертания домов, сараев и ещё Бог знает каких строений. Хотелось спать, сдерживал себя, чтобы не закрыть глаза, трудный переход забрал много сил. Наконец вернулись разведчики:
- Здесь они все, - Яша говорил про предателей и немцев, - три большие хаты в центре села.
- Техника, какая у них?
- Три мотоцикла, машина легковая с открытым верхом, этот говорит, что она плавать может, - Яша кивнул на напарника, - только я не верю.
- Сколько у противника людей?
- Всех не видели, с десяток полицаев точно есть, по деревне ходят, немцы только возле своих домов, пятеро на постах. У этого, - Яша снова кивнул на молодого татарина, - зазноба здесь оказалась, сходил он к ней, выходит так, что послезавтра они во вторую деревню собираются, не все пойдут, вроде как половина немцев здесь останется, может тогда и ударить?
Новое ожидание, теперь уже основных сил нашего отряда. Отправив Яшу, рассчитывал на его проворность, вот, вот должны подойти.
- Показывайте, где они проезжают, - прибывший с отрядом командир, сразу взялся за командование.
Бойцы, из тех, кто здесь в болотах хоронился, вывели к дороге, командир лично прошёл вдоль неё, скрываясь в лесу, осмотрел всё сам.
- Атаковать будем в низине, на пригорке поставим пулемёт, остальных делить на обе стороны дороги, тебе с группой прикрывать дорогу, подоспей к ним помощь из деревни – не успеем трофеи собрать. Я хотел возразить, ведь меня и ребят отстраняют от боя, но взгляд командира остановил меня, с таким человеком не поспоришь. Скрипя зубами слушал выстрелы за спиной, разорвалось несколько гранат, там шёл бой, а мы всматривались в пустую дорогу, больше меня нервничали татары, они держались отдельной группой, готовые прийти друг другу на помощь. Пять, может семь минут прошло, всё стихло, не ждали нас, а это большое дело в бою. Выждав ещё полчаса, когда стало понятно, что если бы кто спешил на помощь, то давно был бы уже здесь, я решил отходить. Встретившись с отрядом, обратился к командиру:
- Разрешите в деревню идти? Не ждут нас там, нужно дело до конца довести.
- Разрешаю.
Время близилось к четырём утра, надежда на то, что оставшиеся в деревне немцы успокоятся, не оправдалась, трое солдат ходили кругами вокруг дома, мерцающий свет в окнах, говорил, что его обитатели не спят. Партизаны окружили дом, я отдал приказ действовать тихо, без стрельбы. Вместе с Валуном, татары быстро сработали ножами, лишь их молодой замешкался с часовым, который был у входа. Войдя первым, я наставил свой автомат на тех, кого увидел, нас и правда, не ждали, хоть оружие и лежало близко к владельцам, но они даже не потянулись к нему. Отстранив меня плечом, ввалился Валун:
- Здесь мы сами!
Потом много лет, меня преследовало то, что я видел в ту ночь, страшное зрелище стояло перед глазами, так явно, как, будто это было вчера. Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью ночной воздух, это освежило голову. Вышедшие на крыльцо партизаны, убирали в ножны ножи, дело было завершено.
- Уходить надо, командир, - Валун распрямил плечи, как после тяжёлой работы.
- А этих здесь оставите? – голос из темноты застал всех врасплох.
- А чего? – я ещё не отошёл от увиденного.
- Вы уйдёте, а нас пожгут! – на свет вышел старик, за его спиной прятался подросток.
- Это враг – его надо убивать.
- Всё верно, согласен. Сделаем так: вы уходите, а мы тут приберёмся, пусть потом думают, кудой их солдатня делась.
- Там офицер есть.
- Так ты себе его возьми, нам какая разница кого в болоте топить! – старик повернулся к мальчишке, - беги к Кузьмичу, пусть подводу готовит.
За моей спиной раздались выстрелы, стрелял немецкий автомат, присев и обернувшись, я увидел, как Михаил ударил немецкого часового прикладом в лицо. Три тела лежали позади крыльца, земляки вместе держались, вместе и погибли, не добил молодой татарин часового, тот своё не упустил.
- Своих сверху кладите, отдельно похороним, - скомандовал старик, когда подъехала подвода.
Хмурое лицо командира, пугало больше чем расстрел. Выслушав меня, он долго молчал, потом сказал:
- Трёх бойцов не уберёг – твоя вина, фрицев уничтожили – заслуга, получается, хвалить тебя не за что!
С тяжёлым сердцем я вышел из штаба, слова командира были в самом сердце, даже если бы я хотел поспорить, то сказать мне было нечего. Захваченные трофеи не стоили жизни трёх партизан. Застава встретил меня с грустью:
- Три человека – это много.
- Знаю, проглядел часового.
- Ты, или боец?!
- Какая разница?
- В другой раз, врага живым оставлять нельзя!
- Кто бы знал, да и времени было в обрез?!
- А ты скажи: смерть врагу, пусть он хоть спит, кушает, в туалет пошёл, всё одно – смерть! Навсегда запомнились мне слова пограничника. В начале 1942 года, он со своим отрядом организовал засаду на дороге, когда перестрелка перешла в рукопашную, подорвал себя и трёх немецких солдат гранатой. На хуторе почтили его память, вот только на душе от этого легче не стало.
Продолжение следует.
