Я не знаю и не могу знать, как у меня сложатся отношения с Ремарком в дальнейшем. Может, он станет моим любимым писателем, а может, следующая его книга, на которую наложит ручонки мой внутренний книжный червь, отобьёт у меня всякое желание читать у него что-то ещё. Не знаю.
Но знаю, что «Черный обелиск» буду перечитывать ещё не раз. Пожалуй, это чуть ли не первая книга, которая после прочтения пестрит закладками, — настолько много я в ней усмотрела. Многие мысли и цитаты не удалось выписать, потому что им необходим контекст, многие — потому что мне показалось, что они вряд ли заденут кого-то, кроме меня. Но я всё равно постаралась уместить сюда по максимуму.
Обычно я выписываю цитаты просто потому, что мысли интересные и было бы неплохо поделиться ими с миром. Но с этой книгой у меня есть ещё и тайная, сокровенная цель: хочется мне верить, что какого-нибудь проходящего мимо моего недоблога книголюба настолько зацепит какая-нибудь из этих цитат, что тот не удержится, помчится в ближайший книжный и тут же приобретёт себе свою собственную копию «Черного обелиска». Всё-таки для меня это редкое дело, чтобы книга отпечаталась в душе настолько, что хочется к каждому прохожему подходить и убеждать её прочитать. Но я, кажется, увлеклась. Восхищаться этим романом (и объяснять, почему восхищаюсь) я буду в другой статье, а пока, дамы и господа, цитаты.
— Каково ваше мнение о жизни?
— Утром другое, чем вечером, зимой другое, чем летом, перед едой другое, чем после, и в молодости, вероятно, другое, чем в старости.
Мой гнев сильнее стыда, как бывает обычно, когда человеку действительно стыдно и он знает, что ему должно быть стыдно.
— Это я и без тебя знаю. Я же не идиот.
Ни один из нас не возражает. Только идиоты утверждают, что они не идиоты.
Женщина, которую пожелал другой мужчина, пусть это всего-навсего распутный гробовщик, тут же становится нам дороже. Уж так водится, что на человека гораздо больше влияют относительные ценности, чем абсолютные.
— Почему все люди не могут просто быть счастливы, Рудольф? — шепчет она.
— Этого я не знаю. Может быть, потому, что тогда господу богу было бы скучно.
— Нет, — торопливо отвечает она. — Не потому.
— А почему же?
— Потому что он боится.
— Боится? Чего же?
— Если бы все были счастливы, никакой бог не был бы нужен.
С помощью ловких пропусков, извращений и одностороннего истолкования можно вызвать сомнение в чем угодно и опровергнуть все на свете.
Я где-то читал, что моржи остаются совершенно равнодушными, когда охотники, нападая на стадо, убивают дубинками их соседей, — и я видел, как во время войны целые народы вели себя совершенно так же.
— А что бы ты сделал, зная, что умрешь через неделю?
— Не представляю.
— Ну, а если бы у тебя был в запасе месяц?
— Вероятно, продолжал бы жить, как живу теперь. Иначе у меня весь этот месяц было бы такое чувство, что я до сих пор жил не так, как следовало.
