Мама, сейчас вот ночь, и я вернулся рано, по редкости случая — трезвый, потому что Наталья Николаевна не пустила меня в театральный клуб играть в лото и пить. Сижу и жду Любу, которая уехала куда-то с Чулковым, потому могу тебе написать спокойно — есть время. Блок А. А. - матери, 27 ноября 1907 г
Эти строки Александр Блок писал маме в своей новой квартире на улице Галерной 41. Четыре маленьких комнаты в квартире номер четыре только только наполнились "мещанскими" радостями Любови Дмитриевны. Белые занавески с розами, бамбук и столик ночной из красного дерева для Саши. Любовь сама даже обивкой занялась.
Ширма обита, стулья тоже. .... обойщиков теперь не дождаться…
Очень странно читать чужие личные письма. Вроде, читаешь описание обычных событий, как это упоминание о будущих гастролях жены:
знаешь ли ты, что Люба едет с Мейерхольдом на пост и на лето в поездку (с труппой) <…>, потом — на Кавказ, потом, может быть, в Крым с Натальей Николаевной (летом). Она уже условилась с Мейерхольдом. Будет играть в провинции Коломбину, выходные роли и хочет — Клитемнестру. Наталья Николаевна останется первый месяц поста здесь, а потом присоединится к труппе (на Кавказе). Может быть, и я поеду?
И замираешь, как перед грозой, точно зная, что дальше будет буря. Доверчивое и ранимое "Может быть, и я поеду?" не убережёт от грядущей боли.
Кажется, вместе с погодой из Блока уходит жизнь.
Жить становится все трудней — очень холодно. Бессмысленное прожигание больших денег и полная пустота кругом: точно все люди разлюбили и покинули, а впрочем, вероятно, и не любили никогда. Блок А. А. - матери, 9 декабря 1907 г
Он снова один, а Люба в театре. Я не буду писать про Белого или Чулкова. Какие-то страницы перевернуты, на что-то по-прежнему закрываются глаза. Я ранена этими письмами. С одной стороны, в них Александр простой человек, которой замечает маленькие бытовые радости.
У меня новая бархатная куртка и огромная книжная полка, и я вышел из ванны — так что предаюсь грустным мыслям с комфортом. Но вины не чувствую.
С другой - глубину не спрятать. В письмах к маме не надо притворяться или строить что-то из себя. Я не могу своим куцым словарным запасом передать, как у меня всё внутри переворачивается от этих строк:
Я знаю, что должен и имею возможность найти профессию и надежду в творчестве и что надо взять в руки молот. Но не имею сил — так холодно. Тем двум — женщинам с ищущими душами, очень разным, но в чем-то неимоверно похожим, — тоже страшно и холодно. Погода у всех нас в душе точно такая же, как на улице.
И нам сейчас всем также холодно... Когда взрослый мужчина пишет такие письма матери, это много значит. У всех могут быть проблемы с воспитанием детей, но тут видна дружба и доверие. И по-моему, такие отношения - самые ценные.
Кажется, что Блок на Галерной был всё время несчастным и одиноким, но с первыми лучами почти весеннего солнца, его душа ожила:
Милая. ... Солнечное утро (27). Мне хочется тебе писать не о событиях, а о тебе и себе. Дело в том, что зима была страшно тяжелая. Я чувствую, как весеннее солнце лечит какую-то глубокую, долго не заживавшую рану в душе. Иногда бывает восторженно, как в ранней юности. Я чувствую, что у меня опять станет свежей душа. Блок А. А. - Блок Л. Д., 27 февраля 1908 г.
И мы с вами можем даже представить, как Александр учился кататься на велосипеде между этих домов.
Да и сам Блок сообщал матери: «Женя часа два учил меня велосипеду. Раз 15 я свалился, вымок до нитки (изнутри), но под конец сажен 15 проехал более или менее самостоятельно. Впрочем, и тут свалился под конец… Быстро пожирает пространство эта легкая машина… Ах, какое это занятие!..» Источник: culture.wikireading.ru
А летом 1908 года Люба уехала на гастроли. Каким отчаяньем и болью наполнены были письма Александра:
Но все это — от боли, которая была очень мучительна долгое время, а теперь я надеюсь, что не очень долго осталось ждать, что ты уедешь раньше 17-го, и буду стараться ждать тебя тихо и сосредоточенно. В тот месяц я жил такой растрепанной, бестолковой и скверной жизнью; мне казалось часто, что ничего уже не осталось в мире, за что можно ухватиться. Но, может быть, и есть еще? И ты вернешься ко мне? Блок А. А. - Блок Л. Д., 2 августа 1908 г
И пока он ждал и надеялся, она в очередной раз влюбилась. Тут уже соблюсти приличия не вышло. Любовь Дмитриевна ждала ребёнка. Позже она напишет книгу своих воспоминаний и расскажет об этом периоде жизни. Но тогда она возвращается к Блоку и он убеждает Любу сохранить ребёнка.
«Почему-то помню ночные телефоны Блока из лечебницы, – писала Зинаида Гиппиус. – Наконец однажды, поздно, известие: родился мальчик. Почти все последующие дни Блок сидел у нас вот с этим светлым лицом, с улыбкой… Выбрал имя ему – Дмитрий, в честь Менделеева…» «О чем вы думаете?» – спрашивала его Гиппиус. «Да вот… Как его теперь… Митьку… воспитывать?..» Увы, мальчик умрет через восемь дней. Лицо Блока станет из светлого – «испуганно-изумленным»
В 1910 году Блок покинет Галерную и через четыре года найдёт временное счастье на Офицерской улице.
Все статьи про прогулки по Петербургу по тегу #hellengeo_петербург
#путешествия #санкт-петербург #достопримечательности #история
