У России есть двое Львов Толстых. Патриоты ссылаются на раннего Льва (который ел мясо и с удовольствием хаживал на охоту), а либералы – на Льва позднего.
Молодой Толстой (Толстой «Войны и мира») был под сильным впечатлением от Крымской войны и работал в патриотическом, почти славянофильском потоке. Он был свеж и энергичен, мысль била ключом. Пьер Безухов накануне Бородинского сражения говорит, например, так:
«Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьёзно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка».
Толстой-старик – моралист и ханжа, уставший от жизни человек, тяготящейся жизнью в семье, с которой он утратил душевную связь. Теперь он безоговорочный пацифист. 27 июня 1904 года Толстой опубликовал, в частности, статью под названием «Одумайтесь!» (не в русской газете, заметим, а в лондонской «The Times»).
«Вчера я встретил провожаемого матерью и женой запасного. Они втроем ехали на телеге. Он был немного выпивши, лицо жены распухло от слез. Он обратился ко мне:
— Прощай, Лев Николаевич, на Дальний Восток.
— Что же, воевать будешь?
— Надо же кому-нибудь драться.
— Никому не надо драться.
Он задумался.
— Как же быть-то? Куда же денешься?
Я видел, что он понял меня, понял, что то дело, на которое посылают его, дурное дело».
Давайте разбираться. Во-первых, либералы, которые ссылаются на эту и подобные цитаты, попросту вырывают фразы из контекста и путают две разные войны. Война 1812 года была Отечественной, а русско-японская война — империалистической и была русскому народу непонятна и чужда. Солдаты не хотели ехать «на сопки Маньчжурии». Это-то недовольство и зафиксировал Толстой.
Теперь во-вторых. Нужно обратиться к личности самого Толстого. В начале 1880-х Толстой явно «сломался» и «поплыл» влево, от консервативно-славянофильского берега — к революционному. Он становится демонстративным вегетарианцем, поддерживает студенческие бунты 1899 года, конфликтует с церковью, пишет мелкие брошюрки и типичный для тех времен «обличительный» роман «Воскресение», перевоплощающий проститутку в духобора.
Закачивается роман ссылкой на Евангелие: «Нужно искать Царства Божия…». С тем же успехом можно было бы написать: «Нужно быть за всё хорошее против всего плохого». Ну банальность же. Это пишет запутавшийся в жизни человек, который одновременно претендует на роль мессии и тяготится своим «незаслуженным» социальным положением дворянина-помещика.
Было бы логично предположить, что перелом во взглядах Толстого связан с политическими событиями рубежа 1870-х и 1880-х гг., то есть Русско-Турецкой войной и убийством Александра II народовольцами. Кроме того, Толстой был явно раздражен нарастающей в обществе секулярной моралью, предполагающей, что можно жениться, а потом так же легко развестись. Это раздражение-то и вылилось в параллельные биографии Карениной и Лёвина. Толстой как бы сам раскалывает себя, доводя до логического умозаключения технику «диалектики души». Так расщепляются ядра урана. Толстой создал в своей душе атомную бомбу, которая и убила его самого.
Толстого ещё при жизни превратили в бронзовый памятник. Но на самом деле Толстой был самый обыкновенный живой человек, который шёл своим собственным непростым и не прямым путём. Кому-то этот путь нравится, кому-то нет, но это именно жизненный путь, а не схема эвакуации при пожаре или «как пройти в библиотеку». Этот путь нельзя использовать как инструкцию и раздёргивать на цитаты – дескать, вот, сам Толстой так говорил…
Толстой начинал как патриот славянофильского типа, а под конец жизни скатился в политическую левизну и протестантское сектантство, превратившись из великого писателя в антисистемного ПОЛИТИКА, публикующего душеспасительные проповеди в британских газетах. (Британия в Русско-Японской войне поддерживала Японию, вот почему письмо Толстого охотно опубликовали в «The Times»: оно логично легло в арсенал уже тогда начатой против России гибридной войны).
Литература оказалась для Толстого всего лишь трамплином – способом определиться со своей личностью и своими политическими взглядами. (Недаром под конец жизни он от литературы фактически отрёкся: «Люди любят меня за пустяки».)
Это звучит странно, но только это и есть правильный подход к русской литературе. Литература — это путь кристаллизации своего «я». Писатель ищет себя, пишет, выдумывает, играет с предполагаемыми обстоятельствами, — только затем, чтобы однажды бросить это всё и «уйти на войну».
Не обязательно на войну физически. На войну в значении определить, понять свою гражданскую позицию и начать её выражать. Не просто «иметь» — этого недостаточно. Выражать, отстаивать и распространять, именно так.
Впрочем, не только писатель. Есть ли у вас гражданская позиция? Расскажите, как вы к ней пришли!
Читайте также:
Что означает «за всё хорошее, против всего плохого»?
