17,7 тыс подписчиков

Энн Пэтчетт «Голландский дом». Простить нельзя помнить

29 марта 202229 мар 2022

250

5 мин

Оглавление

Читали «Голландский дом»?
Где поставите запятую в заголовке?

Энн Пэтчетт сплела в своей книге «Голландский дом» красивейший психологический узор человеческих жизней. Читателю остается лишь понять – нравится ему эта картина из линий, точек, пересечений и расхождений судеб и характеров - или нет. И где поставить запятую в моем заголовке: Простить нельзя, помнить. ИЛИ Простить, нельзя помнить.

Многие, кто прочитал книгу, задают три главных вопроса:

Почему Элна ушла и как она могла бросить детей?

Зачем Мэйв и Дэнни ездили к Голландскому дому?

Почему они простили мать?

По-моему, на этих трех ключевых вопросах и строится принятие или непринятие этой книги читателями.

У меня нашлись ответы именно на эти вопросы, но возник четвертый и очень тяжелый, о котором я расскажу вам в конце статьи.

Почему мать ушла из Голландского дома, оставив мужа и двоих детей, Пэтчетт отвечает сама, разбрасывая тут и там по тексту кусочки мозаики. Если их собрать - из разговоров разных героев друг с другом, из их воспоминаний, - то мы узнаем, что в молодости Элна ушла в монастырь и хотела посвятить свою жизнь помощи нуждающимся. Что ей чужды были материальные амбиции, что в Голландском доме ей было стыдно, когда появились слуги, поэтому она сама готовила им завтрак.

А Сирил Конрой просто пришел в монастырь, взял ее за руку и увел с собой. Также, своим единоличным решением, он купит Голландский дом и переселит туда семью. И Элна в какой-то момент понимает, что она проживает не свою жизнь. И от тысячи женщин, которые, поняв это, смиренно продолжают существовать в заданных условиях, героиня романа отличается лишь тем, что она меняет ситуацию и возвращается к своему призванию. Но какова цена? - Сломанные судьбы мужа и двоих детей.

«Почему ты не взяла нас с собой?» - спрашивает Дэнни постаревшую мать, и она искренне отвечает, что думала, будто в Голландском доме с отцом и преданными слугами детям будет лучше, чем скитаться с ней по свету. И вроде бы это логично, но мы понимаем, что между детьми и собственным "Я" она выбирает себя. А этого уже никакая нормальная мать понять и принять не может. И дело тут не в жертве, а в ответственности перед теми, кого ты родила и обязана поставить на ноги, дать им чувство любви или хотя бы защищенности.

Вот за этим чувством защищенности (безусловно, иллюзорным) и ездила Мэйв к Голландскому дому много лет. Помните, когда она приняла решение закончить это самоистязание? – когда впервые за долгое время увидела во дворе мачеху. А до этого момента в ее психике, сломанной уходом матери, жила иллюзия того, что дом – это то место, где она была счастлива с отцом и матерью. И она приезжала "подзарядиться" этими детскими воспоминаниями. Ведь Мэйв было 11 лет, когда мать их бросила, у них были прекрасные теплые отношения. И психика ребенка просто не справляется с этими вопросами: ПОЧЕМУ? МЕНЯ? БРОСИЛИ? – и в таких случаях, как правило, детская психика сама дает ответ: ПОТОМУ ЧТО Я ПЛОХАЯ, более того – она сама себя наказывает: сначала бурное и смертельно опасное начало диабета у Мэйв, а потом ее нереализованность в жизни при наличии множества талантов.

А ее брату Дэнни было всего 4 года, Мэйв заменила ему мать, поэтому он не так остро почувствовал эту несправедливую утрату. И психика его защитилась другим механизмом - не памятью и мщением, как у Мэйв, а забыванием. Он сам это понимает: «У меня была Мэйв, а у нее – никого». К сожалению, и отец не смог стать опорой для дочери, хотя сыну он успел дать надежные навыки для жизни, обучил его своему бизнесу, повлиял на развитие характера и будущей успешности Дэнни.

Одного очень важного не смог сделать Сирил Конрой: построить теплых отношений с первой женой, с дочерью, со второй женой. А Дэнни, выросший в окружении Мэйв, двух сестер-служанок, мачехи и двух сводных сестер, стал мужчиной, к которому тянутся и доверяют все женщины в романе – даже мачеха. Интересно, что именно Дэнни, меньше почувствовавший утрату матери, очень долго не прощает ее и не нуждается в ней.

А Мэйв простила мать уже тогда, когда в детстве сказала себе: это я плохая. Поэтому в возрасте за пятьдесят она принимает ее с первой же секунды и настаивает, чтобы брат сделал это.

И вот тут наступает самый страшный момент для меня, который перечеркивает все рассуждения о том, что Элна Конрой как будто имела право выбрать свое призвание, а не детей. Она еще раз предает Мэйв. В книге все эти события рассказываются с радужными и милыми интонациями – воссоединение семьи, взрослые дети зашли в Голландский дом и покончили с призраками прошлого, - все прекрасно. Только мать опять (!) выбирает не Мэйв, а служение. И теперь уже не абстрактным индийским бедняжкам, а мачехе своих детей, которая выгнала их на улицу и лишила наследства. Тут меня прямо разрывало от негодования.

Прощение получено, можно добивать свою дочь. Этот момент в книге делает для меня оправданной всю жизнь Мэйв. Кого-то она раздражает своим копанием в прошлом, своей жаждой мщения, и меня иногда подбешивала. Но это глубоко травмированная девочка жила всю жизнь в своем коконе обиды и вины и даже не представляла, что из него можно и нужно выбираться. Да, так бывает. Она выбрала страдание, а дверцы к счастью не нашла, потому что ключ был в руках у ее матери. А когда Мэйв расцвела и открылась счастью воссоединения с матерью – ее снова предали.

Еще много можно написать о самом доме. Стеклянный современный куб снаружи и патриархальное тяжеловесное, отделанное золотом, неуютное жилище внутри. О роли отца в жизни Мэйв, который считал, что лучше быть отстраненным, чем нечаянно нанести новые раны дочери. О мачехе Андреа и об овощном короле мистере Оттермане, который, сдается мне, всю жизнь любил Мэйв на расстоянии. Как и она его.

Книга, повторюсь, очень красивая выстроенностью сюжетных линий, переплетением судеб и психологических коллизий. Но очень грустная. Светлый финал возвращения семьи Конрой в Голландский дом приправлен горечью второго предательства и вопросом: А может быть, иногда не нужно ПРОЩАТЬ?