Однажды в марте, на участке, где сто лет стоял заброшенный дачный дом, на задней веранде, открытой в запущенный сад, сидели Фёдор Тютчев, Афанасий Фет и Николай Некрасов. Они пили кофе, хрустели печенками и ждали лето.
— Да-а-а, — задумывался Афанасий Фет, — скоро ли лето?
— Скоро. Скоро, Афана́сий Афана́сьевич, — отвечал ему Тютчев. Некрасов же только кивал и заворачиваясь в клетчатый плед.
— Хорошо бы, — ёжился Фет. Затем наливал себе третью чашку кофе и начинал читать:
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Некрасов улыбался сквозь жиденькую бородку, натягивал плед на нос, а Тютчев в свою очередь подхватывал:
Как летней иногда порою
Вдруг птичка в комнату влетит,
И жизнь и свет внесет с собою,
Все огласит и озарит;
Весь мир, цветущий мир природы,
В наш угол вносит за собой —
Зеленый лес, живые воды
И отблеск неба голубой...
Дул прохладный утренний ветерок. Скрипели ставни дома, стонали стены. Две пары глаз уставились на Некрасова. Тот вылез из-под пледа, посмотрел на приятелей, и отхлебнув кофе, молвил:
- Ну, извольтес...
Умирает весна, умирает,
Водворяется жаркое лето.
Сердит муха, комар сноровляет
Укусить, — всё роскошно одето!
От шмелей ненавистных лошадки
Забираются по уши в волны...
— Коля, — кашлянул Тютчев, прости, но почему, даже когда ты вроде бы о лете читаешь, то всё равно слышится "Однажды в суровую зимнюю пору..."? Холодно.
Некрасов задумался. Замолчал.
Афанасий Афанасьевич, выдержав паузу, скрипнул креслом-качалкой:
— А я тут недавно прочитал: "...и страна березового ситца не заманит шляться босиком...". Красиво. Хочу из этого стих сделать.
— Поздно. Есенин уже сделал, — отозвался Тютчев.
Некрасов приподнял брови, сморщив лоб. — Вопрос в другом: как это можно шляться босиком? - И не обращая внимания на всколыхнувшиеся, как листва на ветру, эмоции своих друзей, продолжил:
Я вчера бродил по соседним дачам. От скуки, от скукис, господа, не нужно на меня так смотреть. И вот, на той улице, в двухэтажный дом въехала одна пара с двумя милыми карапузами. Но не в этом дело. Когда они легли спать. Около часу ночи, в их прихожей я обнаружил удивительную вещь - ботинки на каблуках.
— Мужские?
— Мужские, друзья, мужские. Сначала я удивился, а затем мне даже понравилось.
— Вы что же, дорогой Афанасий Афанасьевич, примерили их что ли? — вскинулся Некрасов из-под пледа.
— Ну а почему бы и да? Примерилс! И доложу вам, господа, недурно, знаете ли, недурно. Вот, кстати и хорошая летняя обувь... А вы говорите "босиком". И чего такой в наше время не делали?
— Не мы это говорили, а Есенин. Так и что же каблуки?
— А вот, интересно то, — продолжал Фет, — что я стал как бы выше; выше, но и прямее, да; спина как-то сразу выпрямилась. И почувствовал себя я как в молодости, в 1835-м, когда...
— Вы в молодости тоже каблуками стучали по коридорам немецких пансионов? — приосанился Тютчев.
— Нет, дорогой мой Федя, но знаешь, оказывается каблуки даже удобней. Ноги почувствовал. Я почувствовал, что у меня есть ноги! И еще Боткин говорил мне как-то, что каблуки строят стопы, держат пятки и разгружают пальцы, если ботинки носить со шнурками. А эти имеют достаточно добротную шнуровку. Даже дамские туфли со шнурками...
— Ты и дамские попробовал? — Тютчев промахнулся кофе мимо чашки, а Некрасов закусил желтыми зубами усы.
— Нет, конечно. Маша сказала, что удобно. — Поэты с удивлением выдохнули так, что в доме послышался шорох и какой-то тихий топот, будто чьи-то ноги быстро пробежали по сумеречным комнатам. — Я ей зашнуровал ее ножки, и она даже улыбнулась... Сказала, что удобно и легко ей. А потом мы гуляли. У той женщины много разной обуви и вся такая, какую носили только лишь при дворе, наверное:
А шнурки - это выход. Особенно, если пальцы болят на ногах, косточки или мозоли. Боткин говорил, что шнурками можно ноги подвязать так, чтобы расслабить стопы и снять нагрузку с пальцев. Ходить легче в несколько раз...
— У меня всегда ноги болели, — задумался вновь Некрасов. — Всегда ходил в обуви без шнурков. Вот в чём фокус...
— Безусловно, — отозвался Фет.
— А сегодня, господа, наш день! Вы знали? Двадцать первое марта - день поэзии... — улыбнулся Тютчев. Давайте отметим что ли, почитаем еще. — Поднял чашку с кофе и произнес:
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
Поэты ударили фарфором, и запрокинув головы выпили кофе, будто пили коньяк.
Друзья, всех с днем поэзии!
А с 29.03 по 2 апреля "Сам Себе Ортопед" проводит приёмы в Москве. Адрес: Страстной бульвар, д4. Записывайтесь, приезжайте на консультацию по ногам, по плоскостопию. Подбирайте себе стельки. Будет и обувь. Скоро лето! Меняем обувь, встаём на каблуки.
Записаться можно по телефону: +7 952 212-09-18 (Александра)
Хотите сберечь ноги летом?
Приходите на консультацию. Замените скотч шнурками!
