Алексей Тараканов
Начало: https://dzen.ru/a/Yj31VdOlsSbZO8OR
Дай вина, чтоб веселье лилось через край,
Чтобы здесь, на земле, мы изведали рай!
Звучный чанг принеси и душистые травы.
Благовония - жги, а на чанге - играй.
Омар Хайям. Рубаи.
Странное слово «курьёзы», редкое. В повседневной жизни почти не применяется. В современном сленге для описания курьёзных случаев есть множество других слов: история, происшествие, инцидент и множество других. Про курьёз в авиации говорят, когда всё заканчивается благополучно, и можно потом, по истечении некоторого времени, где-нибудь в курилке со смехом рассказать о нём.
…Лето, 1981 год. Лёха, курсант второго курса в Сердобске, стоял в наряде дневальным по КПП. Утром, ещё до построения полка на плацу, увидел, что через входные ворота на территорию войсковой части важно и вальяжно прошёл начальник штаба полка, подполковник. Проходившие мимо него курсанты с мётлами из берёзовых веток отдали ему честь, остановились и оглянулись, понимая, что с подполковником что-то не так, чего-то не хватает. Подбежавший дежурный по КПП начал докладывать по команде и тоже запнулся, скомкав доклад, уставившись на начальника штаба. Начальник штаба недовольно махнул рукой и двинулся в сторону штаба. Дежурный по штабу, отдававший честь и державший руку у козырька фуражки, остался стоять на месте, только поворачивался телом, глядя на подполковника, так и не опустив руку. Лёха, стоявший с веником на крыльце штаба, тоже отдал подполковнику честь и только сейчас заметил, что на рубашке начальника штаба нет… подполковничьих погон. «Может, так и надо - лето же...» - мелькнула мысль. Не прошло и пары минут, как из штаба послышалось рычание, а затем громкие крики начальника штаба. Проходя мимо зеркала возле дежурного по штабу, он вдруг обнаружил отсутствие погон на своих плечах:
- Вот ведь пи...! Прошёл весь жилой городок - сколько народу повстречал, в городок вошёл, ни одна падла не подсказала, что погон на рубашке нету!..
Лёха на всякий случай спрятался за угол штаба и увидел, как подполковник с фуражкой в руках выскочил оттуда и, матерясь на всех проходящих офицеров, побежал домой... Небольшой, но казус. Такой казус ещё описывал Корней Чуковский в своём знаменитом «Человеке рассеянном с улицы Бассейной»…
Или вот ещё история.
...Лёхин родной самолёт с номером «15» был с ним одного возраста. А это больше тридцати лет! Тут поскрипывает, тут вечно отказывает, тут иногда дымится и не запускается... И летают же на нём, и не боятся!
...Четвёртый двигатель никак не запускается - доходит до каких-то оборотов и зависает. Выключили, дали отдохнуть, опять запускают - не идёт, зараза!.. Пассажиры сидят притихшие, слушают, как чертыхается борттехник на упрямую машину. Потом Саня Павловский не выдерживает:
- Володя! - это он кричит бортовому технику по АДО (авиационно-десантное оборудование). - Реле залипло, наверное, шарахни по концевикам! Володя, по моей команде!
Три запущенных двигателя ревут, шум стоит по всему самолёту, он дрожит и чувствует: сейчас будет больно. Бортэлектрик Володя Волжанский не спеша идёт в кабину, наполненную пассажирами - пассажиры во все глаза на него смотрят. Володя открывает посредине салона, на потолке, лючки. Они вываливаются и болтаются на петлях с одной стороны и покачиваются... Ага, вот она, эта коробочка, не дающая импульса, необходимого для запуска!.. Пассажиры с удивлением рассматривают внутренности самолёта, спрятанные на потолке, за лючками: электропровода, гидро- и кислородные трубки, какие-то железки, коробочки, тросы, рычаги и качалки.....
Посредине салона, от Володи к Сане всё пространство должно быть свободно. Бортовому технику по АДО, Володе Волжанскому, надо видеть борттехника Саню Павловского, сидящего между пилотами и запускающего двигатели. Тот должен махнуть рукой в нужный момент. Несчастные пассажиры, и так немного перепуганные задержкой, видят, к своему ужасу, как Володя берёт метлу, которой сметают снег с самолёта, и обратным концом примеривается ударить по какой-то коробочке в самолётных внутренностях. Немного постучал по коробочке, примерился... Готово! Машет рукой Сане: «Я готов!» Борттехник Саня Павловский в очередной раз нажимает кнопку запуска строптивого двигателя, начинает отсчитывать секунды... Это очень важно, на какой секунде шарахнуть по коробке запуска. Не раньше -не позже!.. Считает и оглядывается, машет рукой: «Давай!» На коробке видна небольшая вмятина - она видна только бортэлектрику. Ему не впервой по ней ударять: «Надо, наконец-то, и заменить. Вот прилетим, вставлю АОшникам - сколько можно мучиться!..» Всё совпадает: обороты, время, импульс, появившийся от Володиного меткого удара. Обороты растут, растут, растут... Бабах!.. Факел длиной метра два вырывается из сопла - это сгорает накопившееся за несколько запусков топливо... Фу, наконец-то, все двигатели запущены. Экипаж счастлив! Пассажиры в шоке, но тоже рады! Лёха сколько раз думал: «Мы привыкшие к этому, а каково всё это видеть пассажирам? А впрочем, в авиации служат. Которые в отпуск летят, на запад, ближе к цивилизации - этим всё побоку, им лишь бы побыстрее улететь из дальнего гарнизона. Билетов на самолёты «Аэрофлота» нет - так хоть на метле!..»
Но когда казусы встречаются в полёте, они могут перерасти и в происшествия. Известен случай с экипажем самолёта ТУ-95, летевшим по маршруту, когда штурман-оператор с перепугу воскликнул: «Пожар двигателя!» - увидев, как красный проблесковый маяк отражается красным светом на двигателе в облаках. Бортовой техник выключил рабочий двигатель, а затем, поняв свою оплошность, начал исправлять ситуацию и по ошибке выключил и второй двигатель. Самолёт накренило, он начал снижаться, а экипаж принялся бороться с креном и запускать рабочие двигатели, но высоты не хватило и, видя приближающую землю, командир начал выводить машину из снижения, потерял скорость, и самолёт вышел на закритичные углы и свалился. Кстати, штурман-оператор, видя все эти героические попытки лётчиков, не выдержал и покинул самолёт. Он единственный, кто остался жив...
...Экипаж командира корабля капитана Александра Ходякова выполнял контрольные и тренировочные полёты в районе аэродрома Смоленск-Северный. Это был не первый полёт в эту смену - сначала молодому командиру корабля, проходящему лётную подготовку на самолёте АН-12, командир отряда майор Степанков дал два контрольных полёта. Затем на правую чашку забрался старший лейтенант Лёха Таранов. Майор Степанков вылез через передний люк на рулёжке, как раз напротив КДП и неторопливым шагом отошёл от самолёта, затем обернулся и, посмотрев на Лёху, погрозил ему кулаком – дескать, смотри, повнимательнее будь! - и неторопливо пошел в сторону диспетчера. Самолёт порулил на предварительный, затем - на исполнительный и остановился в начале полосы. Бортовой техник Лёня Хохловский, слезавший со своего кресла, когда пересаживались лётчики, никак не мог умоститься обратно, заглядывал под своё кресло, поправлял рукой замки на кресле. После обязательной карты докладов командир экипажа дал команду на взлёт, РУДы поставил на взлётный, отпустил тормоза, и самолёт начал разбег. Полоса на аэродроме была не очень ровной. Лётчики называли её «стиральная доска». Самолёт трясло на разбеге существенно, и в самый момент отрыва, только шасси оторвались от бетона, бортовой техник со своим креслом сорвался назад. Мотнуло его хорошо! С грохотом и криком перепуганного Лёни: «Ё... твою мать!..» - центробежная сила развернула его кресло по дуге, за кресло командира экипажа. Лёнька ещё вначале зацепился по инерции за Лёхину левую руку, которая была на штурвале и дернул его. Так что и самолёт немного накренило влево, но командир экипажа держал штурвал крепко, успел выровнять крен и продолжил взлёт. Лёня соскочил с кресла и, преодолевая силу ускорения из-за растущей скорости самолёта, вернул его на место и как-то неуклюже влез и вновь уселся на своём «троне». Наконец-то выключили и убрали фары, убрали закрылки, хоть и с опозданием. Тут подоспел и первый разворот. Выполняя разворот, помощник командира корабля Леха Таранов сказал пилотирующему командиру:
- Ты скорость-то не теряй...
Начинающий командир экипажа ответил:
- Что-то плохо растёт… - и двинул побольше РУД.
После второго разворота перевели в горизонт – всё, вроде, нормально, РУД немного прибрали. Подошли к траверзу, и после команды «шасси выпустить»… ничего не произошло! Не было привычного хлопка, дёрганья самолёта, шума и своеобразных звуков, характерных при выпуске шасси... Командир экипажа, бортовой техник и правый лётчик посмотрели друг на друга.
- Что? «Шасси не выпускаются?» —с тревогой в голосе спросил командир.
Лёха пожал плечами:
- Чёй-то не выпускаются...
Борттехник подтвердил:
- На замок не встали... По-моему, что-то случилось… Наверное, они...
- Давай ещё раз, Алексей! Аккуратненько ставь нейтрально и снова на выпуск… - военный лётчик первого класса, капитан Саня Ходяков ранее летал на ТУ-16 командиром корабля. Ну, и что с того, что у Лёхи налёт на АН-12 был намного больше, Лёха же правый лётчик, выполняй команды командира!
Лёха выполнил команду командира корабля, поставил рычаг выпуска шасси в нейтраль, и снова на выпуск. И на сей раз вообще никакого шума не было. Что за чёрт!
- Вот, блин!.. Этого не хватало!..Без шасси, что ли, садится? - как-то обречённо произнёс молодой командир корабля АН-12.
- Не, ребята, у нас аварийная система выпуска есть, в конце концов... Надо Инструкцию смотреть... - бортовой техник Лёнька Хохловский был не паникёр, говорил правильные слова и мыслил правильно.
- На третьем… - безучастно, как будто бы ничего не происходило, промолвил штурман. - Докладывать будете? Курс... Берите...
Лёха крутанул штурвал вправо, потому что командира застопорило. Александр Ходяков дрожащим от волнения голосом доложил руководителю полётов о невыпуске шасси и попросил сделать ещё круг, пока посмотрят инструкцию. Руководитель полётов майор Панков разрешил четвёртый разворот и проход без снижения.
-12654, я - Корсаж, прямо до первого разворота, сейчас командир с инженерами на вышку подойдут, подскажут вам дальнейшие действия…
- 12654, понял...
- Подскажут они... Давайте Инструкцию... На, командир, смотри аварийный выпуск шасси... Там раздел есть – «В особых случаях»…
Лёня тоже схватил еще одну Инструкцию, вторую, поданную радистом, наклонился к Лёхе, тыкая пальцем в нее и показывая на необходимые разделы, но Лёха пилотировал самолет, пока командир искал выход из возникшей аварийной ситуации, листая свою «Инструкцию самолета АН-12», и на борттехника не смотрел.
- На первом... На втором... На третьем… - бубнил штурман.
Командир вслух читал Инструкцию, Лёня, уткнувшись в свою Инструкцию, поддакивал, Лёха пилотировал и слушал... Выходило, что можно разными способами попробовать выпустить шасси и от аварийной гидросистемы и, на крайний случай, с помощью лебёдки выпустить шасси...
В эфире послышался голос командира части, подполковника Надмогильного:
- 12654, ещё раз доложите обстановку, что случилось?
Командир корабля, уже намного бодрее, доложил о невыпуске шасси и предпринятой неудачной второй попытке выпуска - больше шасси не трогали. Попросил разрешения на аварийный выпуск.
- 12654, подождите аварийный выпуск. Всё, пожалуйста, выполняйте по моим командам! После четвёртого снижайтесь по глиссаде до двухсот метров и пройдите над стартом. Как понял? Закрылки выпускайте на двадцать пять, контроль за скоростью… у вас остаток топлива какой?
- 12654, понял, по глиссаде до двухсот метров и пройти над стартом...остаток…
Ходяков вопросительно посмотрел на Леню. Леня хаотично защелкал топливомерами, расположенными как раз на приборной доске, сверху над табло выпуска шасси.
-12654, остаток топлива у вас какой? - повторил вопрос командир части.
- 12654 -остаток десять тонн — доложил Леха, не дождавшись информации от борттехника.
- Десять четыреста- прошипел Лехе прямо в ухо недовольный борттехник. Леха пожал плечами «Какая разница...»
После четвёртого разворота экипаж выпустил закрылки на двадцать пять градусов, начал снижаться по глиссаде, на двухстах метрах прошёл над стартом. После пролёта над полосой командир части дал команду уйти на второй круг, и только когда самолёт набрал высоту круга и выполнил второй разворот, попросил:
- 12654, а теперь внимательно посмотрите на положение шасси на приборной доске. Шасси у вас в выпущенном положении?
Экипаж внимательно смотрел на табло выпуска шасси: оно горело зелёными огоньками, сигнализируя о выпущенном положении и постановке на замки! Как так?! Почти полчаса летали с выпущенными шасси и не могли в три пары глаз определить их положение?! Такого просто не может быть!..
- 12654, так точно, шасси выпущены, зелёные горят!.. - доложил командир экипажа.
- 12654, выполняйте заход на посадку!
- Что-то я не пойму... - бормотал Лёня Хохловский, - Ты шасси-то убирал? - Лёня зло буравил глазами Лёху.
Лёха пожимал плечами, вспоминая, что в момент уборки шасси бортовой техник кувыркался на своём кресле и хватался за всё руками, чтобы не упасть, и в необходимый момент уборки шасси все отвлеклись на этот кульбит. И командир не дал команду на уборку, и правый лётчик без команды шасси не убрал. Так и летали… Но куда же все смотрели? На табло уборки и выпуска шасси четко видна информация о положении шасси!..Зеленые лампочки-выпущено. Красные-убрано. Или у всех дальтонизм открылся - перепутали красное с зелёным?..
Так и было всё: протокол радиообмена внутри экипажа подтвердил - команды на уборку шасси не было. Самостоятельно, без команды, летчик не стал их убирать. А куда смотрел экипаж?.. По радиообмену и не определишь... Все хороши!.. Но Лёха корил только себя: «Как же так, ну, как же так?! Ну, ты и балбес, Лёха, ну, надо же было убрать шасси в горизонте - и всё было бы нормально!..» Но тут же сам себя успокаивал: «Ну, я же всё по командам делал...» Казус?.. Это смотря с какой стороны посмотреть...
...Задание было простое: собрать пассажиров по всем дальневосточным гарнизонам 30-й ВА, на комсомольскую конференцию. Коммунистическая партия и комсомол во всей стране трещали по швам, самые недовольные, даже на самой верхушке этого, казалось бы, нерушимого айсберга, под названием КПСС и ВЛКСМ швыряли партбилеты на стол, вызывающе рвали и поджигали их под прицелами кино- и видеокамер СМИ. По всей стране хаотичными шагами продвигались перестройка и гласность, в армии комиссары-политруки судорожно меняли названия своих должностей, но всё же по инерции собирали партийные и комсомольские конференции и отправляли туда своих представителей. Боевые самолеты в бомбардировочных авиационных полках стояли без полётов из-за дефицита керосина, а на полёты транспортных самолётов керосин находился - тем более, для такого традиционного и «важного» мероприятия как КОМСОМОЛЬСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ!..
На аэродром Воздвиженка экипаж майора Лёхи Таранова прибыл накануне, и с утречка пораньше уже ждал своих пассажиров. Комсомольцев привёз военный автобус. Они, как истинные военные, по традиции быстро сходили за хвост – туалета-то на самолёте нет! - и построились для пересчёта и инструктажа. Все были на месте. Лёха, пришедший со штурманом от диспетчера, где подписывал полётный лист на следующий аэродром Спасск-Дальний, быстро провёл инструктаж и скомандовал на погрузку. Перелёт на соседний аэродром был недолгим - расстояние было небольшое, всего-то минут тридцать лёту, не успеешь и глазом моргнуть. И меньше, чем через час, самолёт уже рулил по аэродрому Спасск-Дальний и вдруг, неожиданно для себя, экипаж получил предложение от руководителя полётов:
- 12456, добро уже есть, погода хорошая, пассажиров от нас всего трое... Может быть, без выключения желаете? Метеобюллетень передам с пассажирами…
Иногда экипажи транспортных самолётов для экономии стартового времени, ну и чтобы не тянуть резину на выключение двигателей, подписание полётного листа и последующего запуска двигателей, просили у руководителя полётов остановку без выключения двигателей. В это время открывались створки грузового люка, и пассажиры прыгали, выскакивали и неслись прочь от гудящей машины с вращающимися винтами, или наоборот, судорожно залезали в самолёт через высокий порог грузолюка, пачкая брюки и одежду, больно стукаясь коленками о все выступающие части самолёта. На самолете АН-12, для таких случаев, ещё впереди был открывающийся передний люк со ступеньками. Всё это было в нарушение всех инструкций и правил. НО! Где у нас только не нарушаются эти правила?! Для дела же!.. Всё это нарушение было под ответственность командира экипажа и руководителя полётов.
- 12456, понял, сейчас напротив КДП остановлюсь, на рулёжке через передний люк пусть подходят.
Экипаж открыл люк, через него вылез бортовой техник - проконтролировать и подсобить пассажирам. Мало ли что! Главное, чтобы пассажиры под винты не попали. Два офицера подбежали сразу же, залезли внутрь, третий немного запоздал и, залезая, перепутав хвост и гриву, рванул вперёд в маленькую кабинку штурмана. Игорёк замахал на него руками, пассажир рванул обратно, по пути наступил на борттехника, влезающего последним по ступенькам из люка - так, что оба чуть обратно не вывалились на бетонку. Хорошо, радист вовремя схватил капитана за шиворот и задержал падение. Всё, наконец!.. Пинками отправили нерасторопного капитана в кабину сопровождения и закрыли люк. Борттехник, потирая плечо и матерясь, залез на своё сиденье:
- Хорошо ещё, капитан, бл..., не успел пузо отрастить, а то будь какой-нибудь подполковник жирный, точно бы сломал мне ключицу, гад!..
Лёха порулил самолёт дальше по рулёжке на старт. Вырулив на ВПП и нажав на тормоза, Лёха вдруг увидел какой-то красный сигнал, далеко, в самом конце полосы, по взлёту. Сигнал моргнул два раза и потух. Лёха сразу забыл про него. Взлёт прошел штатно, набрали необходимую высоту в районе аэродрома и взяли курс на трассу Владивосток-Хабаровск. Ещё не доходя до поворотного пункта Хабаровск, неожиданно из своей передней кабины вылез штурман и без СПУ спросил Лёху:
- Командир, а как после Хабаровска полетим?
- Ты что, с луны свалился? Карту возьми, лапоть...
- Я, в смысле, где у нас посадка? Если в Украинке - то трасса на Магдагачи, если в Завитинске - то трасса на Биробиджан...
Штурман в шутливой гримасе задавал вопрос, и тут Лёха понял, что ответить ему нечем:
- А хрен его знает, у нас по плану что было? Завитинск?.. А потом - Украинка?..
- Вроде да... - Игорь пожал плечами.
Вот ведь задача, и не спросишь ни у кого: «Подскажите нам пункт нашей посадки!..» Может, как-то похитрее у Хабаровска спросить или у военного сектора?..
Но Хабаровск сам спросил:
- 12456, Хабаровск-контроль, вы после Хабаровска по какой трассе пойдёте?
«Вот козёл - даже подумать не дал!..»
- 12456... Э... На Биробиджан...
Опять из своей конуры появилась лысеющая голова штурмана:
- Что, на Завитинск пойдём?..
Тут Лёху осенило - ведь руководитель сказал, что с пассажирами передаст метеобюллетень, а там как раз написан аэродром посадки!..
- Игорёк! А этот комсомолец-капитан тебе метеобюллетень не передал?
- Не-а...
Лёха спросил у бортэлектрика, который вместе с пассажирами летел в грузовой кабине:
- Володя, ты у этого, капитана из Спасска спроси, ему должны были метеобюллетень передать…
Через минуту бортовой электрик «пошутил»:
- Он животом мается - перед вылетом в туалет побежал, а там бумаги не было, пришлось, говорит, использовать его, простите, говорит...
- Вот мудак конченый!..
Весь экипаж молча подтвердил это высказывание.
- Всё, Хабаровск проходим, курс… На траверс Биробиджана, выход из зоны в двадцать минут …
И самолёт полетел на Завитинск. После входа в зону Архары РЦ разрешил снижение до тысячи восемьсот, а Лёха попробовал связаться с Завитинском. Аэродром Завитинска молчал. Лёха запрашивал несколько раз - молчит руководитель полётов!.. Зато с какой-то радостью в голосе вдруг прорвалась Украинка:
- 12456, я - Кубанка, вы к нам во сколько рассчитываете?..
«Вот, блин, наверное, без посадки в Завитинске...»
И тут же неожиданно проснулся и Завитинск:
- 12456, Завитинск на приёме!..
Лёха мучительно старался придумать правильную версию запроса.
- Игорь, во сколько Завитинск рассчитываем?
- Над точкой будем в двадцать две минуты, командир!..
- Завитинск, я - 12456, рассчитываем двадцать две минуты над точкой...
- 12456, Завитинск, я правильно понял, вы просите через мою точку напрямую на «Кубанку»? Наши пассажиры все туда переехали...
- Правильно поняли!.. - «Фу, наконец-то, уточнили, пункт посадки…»
Пока Лёха вёл переговоры с двумя военными аэродромами, вышел на связь гражданский сектор:
- 12456, я - Архара, ваш аэродром посадки?
- 12456, посадка на «Кубанке»! Разрешите напрямую через Завитинск, Завитинск не возражает!.. - голосом, полным уверенности, ответил радист.
- 12456, вам надо связаться с военным сектором Благовещенска.
Военный сектор РЦ Благовещенска никак не мог понять, что хочет экипаж, но так и не разрешил проход напрямую через Завитинск, вернул самолёт на трассу, долго выяснял, как же Лёхин экипаж оказался в этом районе полётов, летя на Украинку, и позже, отдавая борт под руководство «Кубанки», попросил после посадки связаться по с ним телефону.
На самом аэродроме никто ничего не понял, в том числе и РП - ну, прилетел самолёт, с другой стороны, наверное, так и нужно... Идя к диспетчеру, чувствуя нагоняй, настроение у Лёхи испортилось.
- Таранов, ёшь твою медь, тебя кто так учил летать?! - сразу пошёл в наступление подполковник из военного сектора. - Ты что, в Завитинске хотел сесть?.. Ты как на эту трассу попал, летя в Украинку? Это же МВЛ (местные воздушные линии), для малой авиации!..
- Никак нет, куда планировали, туда и летели! Штурман вчера план перелёта составлял, так по этой трассе короче на... сто километров! Тем более, высота у нас небольшая - с пассажирами не выше трёх девятисот!.. Как раз для МВЛ...
Пыл руководителя немного поостыл – видно, посмотрел план перелёта, составленный штурманом экипажа накануне вылета и одобренный всеми военными секторами. В действительности, план представлял собой перечень поворотных пунктов и трасс, по которым должен лететь самолёт, а он был такой: Воздвиженка-Спасск-Дальний-Завитинск-Украинка-Белая-Иркутск…
- Ты мне тут мозги не засирай... Тут так не летают...
- Виноват, товарищ полковник, признаю, надо было перед вылетом из Спасска согласовать!.. Чем могу искупить свою вину?.. - уже полушутливым тоном Лёха немного сглаживая разговор. - Скоро рейс на Охотск - есть желание красной икрой побаловаться?..
- Ну... конешна… это... а как передашь-то нам?..
- У диспетчера оставлю. Найдёте способ в Благовещенск передать? - Лёха спросил у диспетчера, прапорщика Татьяны Малинковской, с интересом слушавшей этот разговор. – Вот, Малинковская говорит, найдут!..
Татьяна закивала головой:
-А нам привезёте? - Лёха в ответ тоже кивнул головой, не отрывая телефонной трубки от уха.
- Ладно... Ну, ты, Таранов, тоже так больше не борзей - переполошил всю воздушную зону!.. Все АН-2 и вертолёты в округе разгоняли из-за тебя по сторонам. Они же по приведённому летают...
- Я штурману отвалю пи..., чтобы не повадно было! Татьяна, закрой уши!..
Штурман Игорь Харпенко стоял рядом и от изумления потерял дар речи.
- Ну, ты там сам разбирайся... А про икру не забудь, а то хрен когда «добро» от меня дождёшься!..
- Да не забуду - если не я полечу, предупрежу этот экипаж, чтобы обязательно мою просьбу выполнили... Пока, всего доброго!..
- Бывай, командир!..
Настроение поднялось. Вместе со штурманом вышли на крылечко перекурить. Игорь слышал весь разговор Лёхи с подполковником из РЦ и, якобы обиженный, молча пыхтел сигаретой:
- Командир, я что-то не понял...
- Знаешь, Игорь, что я вспомнил, - перебил его Лёха. - когда взлетали из Спасска, впереди какой-то красный огонёк моргнул...
- Я его тоже заметил, командир...
- И вот я что подумал: не было ли это каким-то предупреждением, что ли? Дескать, ребята, а вы всё ли сделали? Не забыли ли чего второпях?..
- Да ладно, командир!.. Это маяк из светотехнического оборудования аэродрома!.. - щерился во весь свой щербатый рот лучший штурман и друг майор Игорь Харпенко.
- Сам ты «маяк»!.. Пошли подписываться... На Белую летим, не забудь!..
«Вот так, казусы получаются и не от того, что рассеянный, а от разгильдяйства, товарищ майор!..» - майор Лёха Таранов подталкивал семенящего впереди штурмана экипажа майора Харпенко и делал, как ему казалось, правильные выводы. Какого майора он имел в виду при этом случае, себя или штурмана, история умалчивает…
Продолжение: https://dzen.ru/a/Yj7ConUtYQLTEacl
