Алексей Тараканов
Начало: https://dzen.ru/a/Yj7ConUtYQLTEacl
Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Я обещал, что впредь не буду пить вина,
Но нынче, Господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?
Омар Хайям. Рубаи.
Поступив в Саратовское высшее военное авиационное училище лётчиков или, короче, СВВАУЛ, с ударением на «а», учась на военного лётчика, Лёха с вероятностью почти сто процентов знал, что попадёт на войну. На то и название профессии - военный лётчик, тем более, вертолётчик, и тем более, эта война была почти рядом. Пока учились в училище, некоторые инструкторы бывали в Афгане в командировках, участвовали в боевых вылетах. При случаях в курилке рассказывали про эти полёты, в корне отличающиеся от курсантских. Оно и понятно - курсанты должны сначала научиться правильно летать, а неправильно - это там, на войне, так, чтобы вернуться на базу. Вот, говорят, там, в Афгане: «В горах и крены под девяносто заламывали, и перегруз в несколько тонн бывал, и садились на склон горы на одно колесо, вися в воздухе, высаживая десант, и прочее, прочее, прочее…» Курсанты слушали, открыв рот, про обстрелы, про «стингеры», про дизентерию, которую только спиртом и лечат, про полёты в горах в ущелье в облаках, про погибших и чудом выживших. И никто не отказывался учиться дальше, никто не ушёл на гражданку, испугавшись. А рассказы, да ещё и с жёсткими подробностями, были «ух, какие!» по содержанию. Одни понятия про «двухсотые» и «трёхсотые» чего стоят...
После училища, Лёха сразу попал в Дальнюю авиацию, и война немного отодвинулась от него, но она все еще продолжалась. Экипажи АН-12 и АН-26 тоже воевали. Не меньше года длились командировки транспортных экипажей в Афгане. Уже коллеги и сослуживцы по полку, побывавшие ТАМ, и не в курилке, а сидя на кухне, поднимали стаканы с водкой за то, чтобы эта война скорее кончилась.
Летом восемьдесят пятого года в течение нескольких недель Лёха, будучи помощником командира корабля, вместе с экипажем майора Степанкова носились туда-сюда по аэродромам Средней Азии - Мары, Карши, Чирчик - перевозя оперативные группы, бомбы и другие боеприпасы, пока с этих аэродромов взлетали бомбардировщики Дальней авиации утюжить Афган. Ночевали в самолёте, питались всухомятку, недосыпали, но это была война других. Просто было тяжело, напряжённо, но воевали другие. Несколько раз перелетали в Ташкент, загружали «двухсотых» и летели развозить по стране. Это тоже была война - самолёт с грузом «200» имел свой литер, его принимали везде без задержек, не смотрели на стартовое время экипажа, которое, бывало, превышало и сутки, стараясь в один круг развезти всех погибших ребят на родину. Лето стояло жаркое. Самолёт, пока стоял на земле, сильно нагревался, и в салоне невозможно было дышать - трупный запах проникал везде и, казалось, никогда не выветрится. Экипаж зажимал носы и залезал в самолёт, в основном, через передний люк. Такие вот отголоски чужой войны…
Звуки выстрелов первый раз Лёха услышал на другой войне. Советский Союз развалился, и горячие точки возникли во многих местах. Уже служа далеко от этих горячих точек, в восточносибирском городе Иркутске, экипаж Лёхи Таранова получил задание на перевозку беженцев. Вывозили их с кавказских аэродромов - там ещё оставались семьи военнослужащих. По всей кавказской округе шастали непонятные и вооружённые подразделения - кто за кого воюет, не разберёшь. Лёха делал пару рейсов в воюющий Цхинвал, за детьми. За эти рейсы вывезли десятка три детей, их сопровождали несколько родителей. Дети военных были организованы, как единая команда, и проблем с ними не было никаких. Было видно, что дети перепуганы и очень устали. Экипаж ещё не запустил все двигатели, а дети уже вповалку спали, уткнувшись друг в друга. Отвозили их на аэродром «Энгельс», затем они уезжали в какой-то пионерский лагерь. Всё было в один день, даже в один час, на аэродроме Чхинвал, уложились - заправляться не надо было. Быстро загрузились, подписались и улетели. Другие рейсы в Цхинвал, Сухуми, Гадауту были якобы грузовые. Военные, сопровождающие груз, были очень суровыми дядьками. Груз, был военным, на десятках, разных по размерам ящиках, ничего не было написано, хотя и так понятно было, что в ящиках не игрушки. Оно и понятно: меньше знаешь, дольше живёшь. Прилетели, по-быстрому выгрузили груз, и обратно - быстрее вылетать. Вылетали в основном ночью, не включая БАНО и красных мигающих маяков, фары выключали сразу после отрыва от полосы. Постреливали и в Южной Осетии, и в Абхазии...
...На этот раз, в грузинский Визиани, вылетали напрямую из Семипалатинска. Лёха пытался доказать, что надо перелететь в Моздок, там заправиться, ну, или через тот же Энгельс. Но команда сверху поступила лететь напрямую - дескать, вывозите семьи офицеров штаба бывшего Закавказкого округа, с заправкой всё договорено. С огромным сомнением в этом, экипаж взял курс на уже недружелюбную, но ещё солнечную Грузию. Посадка на аэродром Вазиани была вечером, аэродром был пуст, на нём не было ни одного самолёта, и в лучах заходящего солнца это безмолвие немного пугало. Обычно на всех аэродромах была заметная глазу суета: там АПА проедет, там ТЗ пропыхтит, техники на стоянках слоняются по своим делам. А здесь было как на вымершей планете.
Перед командировкой правый лётчик Серёга Колесников, готовясь к полёту, сказал:
- Командир, может, пистолетики возьмём - всё-таки там боевые действия?
Лёха усмехнулся:
- Ты против АКМ с пистолетиком полезешь? Стрелять-то не разучился?
- Да я на спор могу в часы попасть с двадцати пяти метров!.. - кипятился Серёга.
- Сиди, уж, снайпер, лучше пожрать что-нибудь сообразите - там чёрт знает, как выйдет...
Так, примерно, и выходило в таких рейсах: чёрт знает как.
Оглядевшись по сторонам после выхода из самолёта, Лёха и его экипаж, к своему сожалению, заметили, что никто к ним и не спешит. Даже при заруливании на стоянку для перелетающих самолётов, никто самолёт не встречал - так и зарулили на своё усмотрение. После выключения двигателей было даже слышно, как внутри их что-то потрескивало и пощёлкивало. Тишина стояла, как в сюрреалистическом фильме. Не было ни единого звука. Даже птиц, обычно к вечеру перелетавших на ночёвку именно через аэродромы, не было видно и слышно.
Определив, по известным только лётчикам транспортной авиации приметам, где наверняка находится диспетчер, двинули в сторону КДП. Штурман Игорь Харпенко семенил рядом и доводил политическую ситуацию в стране, под названием «независимая Грузинская республика»:
- Командир, надо побыстрее отсюда сматывать - у них завтра выборы Президента, и какая-то непонятка творится по всей Грузии. Что будет в понедельник? Все вокруг воюют, друг с другом и этот, как его... Гасмаху...рдия...
- Гамсахурдия... - поправил его, хмуро шагающий Лёха.
- Вот я и говорю... Гамасхурдия - тьфу ты, язык сломаешь! - рвётся к власти, может устроить, вернее, уже устроил, небольшую войнушку. Нам оно ни к чему, да, командир?.. У нас дети, семьи...
- Хватит нагнетать... Ты что это, навигатор, политинформацию устроил?!
Но по прибытию к диспетчеру, разбитной прапорщице в военной полевой форме, серьезность ситуации действительно подтвердилась. Диспетчер, женщина неопределённого возраста, от тридцати до сорока пяти лет, уставшая и, по всей видимости, прошедшая огонь, воду и медные трубы, заявила:
- Сегодня вылета не будет, пассажиры подъедут только завтра к утру. Завтра вылет надо сделать до обеда. Грузины - злые. Мы свои самолёты перегнали в Россию, поэтому ваш самолет, если не улетите, может оказаться в заложниках. Вылета не дадут и все, останетесь здесь. Никто не знает, что будет в понедельник… - и смачно затянулась сигаретой. Выдув облачко сизоватого дыма в потолок, она ловко стряхнула пепел в банку, наполовину наполненную окурками.
- Нам бы топлива, сели на пределе...
- Топлива нет. Вы о чём думали, господа хорошие, когда сюда летели?!
- Да мне КП говорило, что со штабом округа всё договорено. Мне и надо то, тонн пять...
- Со штабом округа... - усмехнулась диспетчер. - Тут вертолётам не хватает заправиться, полторы тонны... А вы – пять!.. Что, до Краснодара не хватит керосина?..
Лёха повернулся к штурману:
- Сколько до Краснодара?
- А что до Краснодара, надо до Моздока подсчитать... он ближе...
- Ну, считай, Игорь...
- Нет, Моздок не подойдёт!.. Считайте до Краснодара - у нас договорённость, беженцев вывозим в Россию!..- загорячилась диспетчер.
- А Моздок, что, не Россия? - удивился штурман.
- НЕТ! – как-то нервно и одновременно твёрдо и настойчиво произнесла женщина-диспетчер. - Это - Северная Осетия! А у нас договорённость - всех беженцев вывозим только в Российскую Федерацию. Вы что, не понимаете?! - диспетчер округлила глаза, всем своим видом показывая неосведомлённость, прилетевших лётчиков, в местных реалиях.
- Командир, у нас остаток на посадке был две тонны, до Краснодара лететь не менее часа – ну, минимум необходимо ещё три тонны. Не меньше... Ну, край - две тонны, и то на лампочках прилетим... Прогноз какой у них на завтра...
- Да понимаю, я... В общем, надо будет как минимум три тонны. Надо звонить!
- Ну, звоните, может, вам из Тбилиси привезут… - махнула рукой диспетчер. – Ужинать-то будете?..
До КП авиации штаба округа и до КП ДА так и не дозвонились - то ли связи по линии не было, то ли уже поздно, и трубки никто не брал - решили звонить завтра с утра, не ночевать же у диспетчера, тем более, она уже куда-то собиралась уйти, ей настойчиво звонили и звали побыстрее сворачиваться.
- Сейчас подъедет Урал, довезёт вас до столовой - там обещали что-нибудь сварганить на ужин. Потом отвезёт вас в жилой городок, в гостиницу. Утром привезёт обратно… Вообще, можно здесь, на аэродроме, в казарме переночевать, но условия не ахти, хотя там, в гарнизоне, тоже разруха - большая половина домов пустая, мародёры уже похозяйничали. Тоже не факт, что лучше... Ну, смотрите, не нарвитесь на кого-нибудь... Советую из гостиницы никуда не выходить. У нас здесь все оставшиеся военные, в основном, на аэродроме живут, здесь спокойнее. Где служат, там и спят…
- А на кого мы можем нарваться? - с непониманием и тревогой спросил Лёха.
- Ну, мало ли...
До лётной столовой доехали быстро. Старший машины с водителем тоже решили перекусить и побежали в солдатскую столовую. Лётчиков ждали, но предложить кроме яичницы ничего не могли:
- Будете ждать? Яйца поджарятся быстро, чай с хлебом и маслом, больше ничего нет.
- Чай-то хоть с сахаром, девчата? - весело спросил радист.
Девчата, две женщины предпенсионного возраста, крупных поварских размеров, обе в одинаковых белых колпаках, сдвинутых на сторону, захохотали:
- Это сколько угодно! - одновременно развернувшись, они пошли внутрь кухни и крикнули. - Ждите минут десять!..
Экипаж помыл руки - вода была налита в рукомойники, как в деревне. Расселись за столы и, тихо переговариваясь, приготовились ждать.
Из подсобного помещения выглянула голова в повседневной зелёной солдатской кепке:
- Здравия желаю!
- Здорово!.. Привет!.. - поздоровался экипаж.
- Вы из Москвы? - спросила голова, не выходившая, так и торчавшая из-за дверей. Видно, было по короткой причёске, что это солдат-срочник.
Экипаж глянул на Лёху, ничего не говоря.
- Нет, а что, нужно, чтобы из Москвы? - улыбнулся Лёха.
- Да я просто...
Солдат вышел из помещения, за ним вышел ещё один такой же боец. Солдаты как солдаты. Видно было, что не первогодки - бляхи от ремней болтались внизу, как у дембелей. Форма солдатская, не ахти какая чистая, но сидела на бойцах не мешком, как у новобранцев. Осторожно, как-то бочком, солдаты приблизились к столам экипажа.
«Сейчас выпрашивать что-нибудь будут…» - подумал Лёха.
Но оказалось, наоборот, и совсем неожиданно:
- Вам оружие не нужно?
- ЧТО?! - экипаж переглянулся между собой.
- Ну, там… Гранаты... Патроны... РПГ заряженный…
- Какие гранаты? - поинтересовался правый лётчик.
Один из солдат засунул руку в карман куртки и вытащил гранату РГД-5, другой рукой из другого кармана вытащил гранату «лимонку» - Ф-1.
Экипаж молча глядел на этого фокусника. Только правый лётчик, как заправский торгаш, взял в руку «лимонку», повертел её, даже понюхал и с деланым безразличием отдал обратно:
- Не, не свежая, не берём!..
Солдат, засунул обе гранаты в карманы:
- Ещё газ есть...
- Какой газ? - удивился Лёха.
- Балончики газовые, контрабанда из Турции... От собак здорово помогает и, вообще... от хулиганов - у нас москвичи партиями заказывают...
- Покажи...
Уже другой солдат, как фокусник, вытащил несколько баллончиков из карманов:
- Вот перцовый, вот слезоточивый, а это самый крутой -нервнопаралитический, он чуть дороже будет…
Солдат выставил прямо на стол несколько небольших баллончиков. На них было написано не по-русски и нарисованы картинки, немного поясняющие состав содержимого баллончиков.
- Ещё водка есть, по пятнадцать рублей - будете брать?..
При слове «водка» экипаж как-то оживился и засуетился. Этот товар заинтересовал больше, чем приобретение гранаты.
- Водку тащи, посмотрим!..
В стране почти во всех городах с водкой была проблема. В Иркутске её давали по талонам. Да и по талонам нужно было отстоять очередь из жаждущих. В очередях было немало и женщин. Галка с Димкой тоже стояли в таких очередях, не потому что необходимость была, а потому что в стране водка оставаться своеобразной валютой. Ею продолжали расплачиваться и за какие-нибудь работы - к примеру, со слесарями - или даже за пошив платья…
- А откуда водка-то?
- Да своя, грузинская - здесь, в основном, вино пьют...
- А не отравимся, не палёная водка? - осторожный штурман задавал, в общем-то, правильный вопрос. Некоторые алкогольные «бизнесмены» не боясь ни Бога, ни чёрта, делали левую водку из опасного метилового спирта, абсолютно не беспокоясь за последствия. Лишь бы наживаться на человеческой слабости.
Второй солдат быстро смотался в подсобное помещение и притащил коробку с бутылками водки. Название у водки было русское - «Берёзка».
- Давайте, выбирайте любую бутылку, открывайте - я пробу снимаю для достоверности... Москвичи коробками берут, не бойтесь не отравитесь!..
Несколько бутылок всё-таки взяли. Одну тут же и выпили за ужином. Ту, из которой пробу снимал боец. Лёха приобрел баллончик с нервнопаралитическим газом. Только потом, в какой-то газетной статье, прочитал, что это запрещённое в России оружие…
Поужинав и уходя, поблагодарили поварих за яичницу, которую они сделали с тушёнкой.
- Вы, ребятки, откуда?
- Из Иркутска.
- Ишь ты, издалека вас сюда занесло»!.. Так бы и улетела вместе с вами... - мечтательно закатила глаза одна из поварих.
- Так в чём дело? Завтра и улетим - давайте с нами!.. - заулыбался радист.
- Эх... У меня тут дом... Небольшой, правда... Муж-инвалид... Дети, и правда, в Россию зовут, они давно туда уехали... Внуков у меня трое! Давно не видела... Дети пока сюда бояться возвращаться – может, потом поспокойнее будет… Эх, и что воюют, не живётся им мирно-то, а мы страдаем...
Было уже темно. Урал стоял заведённый, водитель был в машине, старший курил рядом:
- Сейчас поедем. Там блокпост - вы ничего не говорите, если остановят. Я сам с ними буду разговаривать…
Действительно, через некоторое время машина остановилась. Из кузова ничего не было видно, только слышно, как переговариваются старший машины со старшим по блокпосту. Вдруг по глазам ударил яркий свет, какой-то человек с явно кавказским акцентом спросил:
- Оружия нЭт?..
Голос есть, а человека, спрашивающего из-за света, бьющего прямо в глаза, видно не было.
- Нет, нет... - лётчики прикрывали глаза от света руками.
Полог грузовика закрылся, хлопнула дверца, машина двинулась дальше. Лёха, немного ослепший от света фонарика, всё-таки увидел огонёк блокпоста. Около него стояло несколько человек в камуфляжной форме, у каждого на шее болтался АКМ.
«Хороши бы мы были, если бы вдруг начали обыскивать, а мы тут с гранатами или с пистолетом, который Серёга предлагал взять из дома!..» - подумал Лёха.
- Ну, что, Серый, повоевал бы с ними пистолетиками?.. - усмехнулся Лёха.
- Да хрен его знает, кто у них тут за кого...
- Ну, явно не за нас... - пробурчал штурман.
- Это точно!..
Жилой городок был весь в темноте. Лишь тусклые огоньки пробивались сквозь плотно зашторенные окна, и те были очень редки. В гостинице ждали, и дежурная сразу предупредила, чтобы свет выключали сразу:
- Шастают тут разные, могут и на свет пальнуть, «ни зашто, ни прошто»…
Пилоты, уставшие за весь день и понимающие, что всё здесь не просто, сразу повалились на кровати. Немного поворочавшись, заснул и Лёха. Проснулся он где-то в полночь от оружейных выстрелов. Выстрелов было слышно несколько раз - одиночных и глухих - явно стреляли далеко... Когда утром все проснулись, выяснилось, что никто кроме Лёхи выстрелов не слышал. Уезжали из жилого городка когда уже рассвело. В некоторых домах были видны разбитые окна, людей на улице видно не было. Но вставшее солнце, на безоблачном голубом небе, немного скрашивало всю эту нерадостную картину…
Утром на импровизированном блокпосту стоял автомобиль ГАЗ-66 без номеров, но явно побывавший когда-то на армейских складах. Он, как и все военные машины, был зелёного цвета, но тента на кузове не было. Железные дуги на кузове без тента напоминали рёбра. Возле него стояли два небритых человека в камуфляже, явно не военные. Один был с длинными волосами, зачёсанными назад, второй седой, с короткой стрижкой и такой же седой и короткой бородой. Но вот оружия при них не было. Они молча проводили взглядом армейский УРАЛ с экипажем, двигавшийся в сторону аэродрома, но не стали останавливать и проверять его.
…На завтрак было по два сваренных яйца, колбаса и сыр. Ну, хорошо, хоть чая с сахаром можно было напиться вдоволь.
При подъезде к самолёту Лёха заметил какое-то оживление. Рядом с самолётом, на плитах для газовки самолётов, установленных под углом, чтобы выходящие газы от работающих двигателей уходили вверх, сидели на корточках и лежали прямо на плитах какие-то люди. Их было человек тридцать-сорок, возле каждого стояло по большому клетчатому баулу, в народе называемых «баулом челнока». Все в этой группе были мужчинами, нерусской национальности, но, похоже, и не грузинской. Увидев выходивший из машины экипаж, все встали и поприветствовали его, закивав головами:
- Добрый день... Добрый день... - и снова все сели.
- Странные люди, неужели все к нам? Мне говорили про семьи офицеров, а тут русскими и не пахнет... - Лёха смотрел на сидевших людей - никто к нему не подходил, сам он тоже не стал подходить к ним и сразу направился к диспетчеру.
Диспетчер, всё та же прапорщица, говорила по телефону, в руках была дымящая сигарета. Видя зашедшего командира экипажа, разговор прекратила и опять, смачно затянувшись, выдохнула в сторону:
- Ну, как отдохнули?
Лёха махнул рукой:
- А-а, нормально... Что, позвоним?..
- Звони... - диспетчер пододвинула телефон.
Лёха попытался дозвониться до Москвы, до КП Дальней авиации «Радуги». Получилось с первого раза. Лёха объяснил ситуацию, что необходимо хотя бы три тонны керосина, что его пока нет и что до понедельника надо, кровь из носу, улететь. Обстановка здесь напряжённая. Из Москвы обещали помочь и спросили про пассажиров.
- Пассажиры выходили на связь?- поинтересовался Лёха у диспетчера. Та развела руками и махнула за окно.
- Кстати, а это кто там сидит, за самолётом? Кто такие?
- Беженцы... - улыбнулась диспетчер и несколько раз, как-то очень наигранно и наивно, моргнула, глядя в глаза Лёхе.
- Беженцы?! - хмыкнул Лёха.
- Угу, беженцы... Им в Россию надо, они из Азербайджана, азеры... Им на автобусах и поездах никак нельзя сейчас. Только самолётом.
- Интересно... И как они про нас узнали?.. А, ну да, ну да...
- Без них никак не улетите, всё договорено... Наш командир их тоже у себя здесь не оставит до завтра... Так что... - диспетчерша развела руками и наконец-то выдала «секретную информацию». - В общем, с них нам две тысячи долларов, остальные сами делите... Откровенно говоря, эти две тысячи я тоже не себе беру...
Вступили в силу рыночные отношения, мир изменился. Лёха, конечно же, не был альтруистом, но столь прямолинейное предложение его озадачило.
- А они знают про сумму?
- Конечно, про нашу точно знают, про вашу - сами договаривайтесь, можете и бесплатно отвезти!.. - с сарказмом в голосе произнесла военный диспетчер-бизнесмен. – Но, как правило, примерно та же самая сумма... Только сами договаривайтесь, в крайнем случае, пугайте, что никуда не улетите. Им деваться некуда...
Лёха вышел от диспетчера, озабоченный свалившимся «счастьем», да вдобавок и из Москвы пришёл сигнал, что пока не могут найти того, кто бы смог решить вопрос с горючкой. Дескать, там, на месте, разбирайтесь.
- Вот такой расклад, ребята... - Лёха поделился с экипажем произошедшей метаморфозой в полётном задании. Рядом с экипажем уже толпились законные пассажиры, приехавшие на автобусе. У них в отличие от азеров с челночными баулами были какие-то чемоданы, коробки и тюки с домашним скарбом, кто-то вёз даже швейную машинку. И ещё в отличие от спокойно сидевших «челночников» чувствовалось волнение в их лицах. Это были жёны и дети военнослужащих штаба округа. Они разлучались со своими мужьями и отцами и переживали вдвойне: и за то, как полетят на этом транспортном самолёте, и как встретит родная земля, и еще больше волновались за мужей, оставшихся здесь, на чужбине. Лёха дал команду им загружаться. При их погрузке толпа азеров начала волноваться, как морские волны, но пока никто не вставал.
- Ничего, командир, сейчас договоримся! Сколько с них диспетчеру, говоришь, две тысячи «зелёных»?.. - Серёга потирал руки, предчувствуя запах «халявы». – Ну, и нам столько же... Кто у них старший, пошли!..
Старший всей этой группы азербайджанцев уже был готов к торгу, но ни в коем случае не соглашался на посадку в Моздоке - дескать, там осетины, и настаивал на Краснодаре. Лёха попросил Сергея продолжать разговор о тарифе за перелёт и вернулся к диспетчеру.
- Ты не обижайся, командир, такова сейчас здесь жизнь, у них - своя, у нас – своя. Тут до зарплаты еле концы с концами сводишь, вот и приходится выкручиваться… Я эти проклятые доллары сейчас между всеми поделю, максимум сотня мне достанется... Пусть они радуются, что не на москвичей нарвались - те бы обобрали как липку...
Лёха и диспетчер вышли на крылечко, курили и разговаривали, что называется, «за жизнь». «Да, вот тебе и обратная сторона войны, - думал Лёха. - Здесь давно поставленный бизнес!..»
- Да нет, я что, понимаю - все жить хотят...
Прибежал Серёга, запыхавшись, он пояснил, что сторговались по тридцать долларов с носу и…тут Серёга замолчал, взяв театральную паузу:
- Сейчас эти азеры пригонят пять тонн керосина!..
- Откуда? - Лёха многозначительно посмотрел на диспетчера.
- Купили, наверное!.. - засмеялась умудрённая войной женщина-диспетчер и бросила, уходя к себе. - Все хотят кушать...
И точно: через некоторое время к самолёту подъехал топливозаправщик и не просто ТЗ-5, а «корова» - ТЗ -20. На подножке со стороны водительской двери ехал старший группы азеров, держась за боковое зеркало. Лёха пошел уточнить, какое количество топлива можно будет заправить: «Пять тонн хоть бы дал - до Краснодара дотянем, а в России уже договоримся…»
Но был удивлен, когда водитель топливозаправщика в застиранной, песочного цвета, ещё советской, полевой форме - её ещё называли «афганкой» - с погонами прапорщика неожиданно спросил:
- Командир, сколько заправлять будете?
Лёха немного опешил:
- А сколько ты можешь дать?
- В бочке тонн пятнадцать будет - можете всё взять!..
- Игорь, сколько до Энгельса из Краснодара?
- Часа два... С половиной… - штурман поднял к небу глаза, смешно сморщил нос и чихнул. - Точно: два с половиной!..
- Давайте, заправляйте двенадцать тонн!.. - крикнул Лёха бортовому технику и водителю топливозаправщика.
Водитель кивнул Лёхе, пожал руку старшему группы азеров - тот жал руку водителю двумя руками и что-то шептал ему на ухо. Водитель серьёзно и молча кивал ему головой, а потом пошёл разматывать топливные шланги.
- Блин, ну, дела - тут всё куплено!.. - Лёхе оставалось только удивляться всей этой схеме.
После посадки в Краснодаре Лёха ещё не успел встать со своего кресла, бортовой техник по АДО открыл грузовой люк и вся группа азеров, как по команде «ПРЫЖОК», быстрее десантников поднялась со своих мест. Борттехники ещё только приготовились поставить трапы, как вся группа азеров успела покинули самолёт, прыгая с обреза люка и помогая друг другу стаскивать свои баулы. И растворились, как тени, в уже наступившей краснодарской темноте…
- Не, ты смотри, аэродром-то военный, от училища, куда они попёрлись?! - воздушный стрелок Юра Ляньков ещё раздумывал, ставить второй трап или нет.
- Всё отработано, система отлажена. Им главное - в России оказаться, здесь они как рыба в воде. Наверняка, не в первый раз. Теперь их на рынке и встретишь…
«Хорошо, если на рынке…» - подумал Лёха и повернулся к оставшимся пассажирам.
- Ну, что? У нас все до Энгельса? Или кто-то будет выходить?.. Дальше без пересадок!.. - радостно заключил Лёха, как заправский водитель автобуса.
- Все до дому, сынок - в Саратове нас встречать будут...
Пассажиров осталось всего четырнадцать человек: семь женщин и семь детей. За всех ответила одна, уже немолодая, женщина. Рядом с ней на кресле сидели мальчик и девочка. Они с восторгом смотрели на командира корабля и чувствовали, что всё будет хорошо. Лёха увидел, что усталые от войны люди немного расслабились, лица их посветлели. Они прибыли на РОДИНУ, им стало спокойнее. И у Лёхи на душе было радостно и светло. Он был горд за свою работу, за то, что он подарил кому-то счастье и надежду на лучшее. Всегда во всех командировках, куда бы они ни летели, самый приятный момент был, когда летели домой. Неважно, с какой стороны света: с востока или с запада, с севера или с юга, полёт домой лётчики воспринимают особенно. Это ли не счастье - возвращаться ДОМОЙ!
Эпилог
На этом заканчивается повесть о ЛЁТЧИКЕ Лёхе. Можно вспомнить ещё много интересных и необычных историй. И об авиации и не только. Возможно не менее интересных и необычных для прочтения. Но о них, наверняка, напишу чуть позже. Немного передохну. Эту повесть писал на одном дыхании.
Я сознательно не вникал в авиационные тонкости. Не хотел раздражать умников и умниц какой-либо неточностью. Я сознательно выбрал такой иронический, даже про себя, стиль повествования.
А вот эту главу-эпилог хочу написать не на одном дыхании, специально тяну время и строки. С одной стороны, подольше не хочется расставаться с Лёхой-лётчиком, с другой, если позволит читатель, хочу продолжить уже про Алексея Юрьевича, про руководителя-лётчика. Наверняка, и у него есть, что рассказать интересного про авиацию и не только. Говорят, что девяностые годы были самыми тяжёлыми, но эти годы совпали с периодом в жизни, когда молодость перемешивается с опытом, когда всё осознаёшь и в тоже время совершаешь глупые поступки. И хоть говорят, что не надо ни о чём жалеть, ничего не вернёшь, хоть раз, но закрадётся шальной вопрос: «А чтобы было, если бы поступил по-другому?» Нет, не жалея ни о чём, просто интересно, что бы было, если сразу после получения должности командира корабля и классификации второго класса ушёл бы на боевой самолёт ТУ-22 в Мачулище. Достиг бы чего-то? Или наоборот - ДОСТИГ БЫ О-ГО-ГО! Или бросил всю эту бродячую транспортную романтику и поехал в Москву, в академию, когда стал замкомэской. Уговаривал же, любимый дядюшка Александр Иванович поступать в академию имени Ю.А. Гагарина. Что бы было? А ответ на это простой: вот всего этого, о чём сейчас написал выше, этого бы точно не было. Было бы другое - возможно, и не менее интересное, но ДРУГОЕ. И неизвестно, захотел бы я этим ДРУГИМ поделиться с вами, дорогие читатели. Может, вы и эту-то повесть еле-еле прочитали.
г. Энгельс, 2021 год
Несколько строк об авторе:
Тараканов Алексей Юрьевич, подполковник запаса, Военный лётчик первого класса, родился в г. Киренске Иркутской области, 19 марта 1962 года. Окончил Саратовское высшее военное авиационное училище лётчиков в 1983 году. Летал на вертолётах МИ-2 и МИ-8, на самолётах АН-2, АН-12, АН-26, ИЛ-22 и ИЛ-62. Общий налёт составил более шести тысяч часов. Проходил службу в авиационных частях 15401 (г. Смоленск), 15580 (г. Иркутск), 21206 (г. Энгельс), 42152 (г. Энгельс). Служил после училища все время только в Дальней авиации, на должностях от помощника командира корабля до заместителя командира полка по лётной подготовке.
Кроме сочинений в школе, писем маме из училища, конспектов, рапортов и планов занятий в армии, служебных записок на гражданской службе ничего более не писал. Этот опус - первый самостоятельный опыт художественного произведения.
Автор выражает признательность, за оказанную помощь в написании повести, своей второй половине, вкусившей все прелести быть женой военного ЛЁТЧИКА, моей Галке.
