Алексей Тараканов
Начало: https://dzen.ru/a/Yj3GxNHBOXHYzoCP
Вообще, это неправда, что лётчики боятся прыгать с парашютом. Если уж ты доверился той железной машине в целых шестьдесят тонн, сделанной Бог весть сколько лет назад, если ты знаешь про её все причуды и, тем более, возраст… И они боятся прыгать с парашютом?! Тьфу, ерунда!.. Лукавят пилоты, ничего они не боятся…
Так что, те, кто говорит: «Не могу я доверять этой тряпочке!» - точно лукавят. Ни хрена они не боятся! Просто, как Лёхе кажется, это старая лётная традиция - слинять вовремя от плановых прыжков, любыми способами. Кто-то договаривается, что за него прыгнут наиболее отчаянные или безбашенные пилоты, кто-то резко «заболевает» на один день. Лётчики в возрасте, обретя солидные животики и законные освобождения из-за «ожирения 2 и 3 степени», ходят, посмеиваются над молодыми и худенькими пилотами, ищущими причины слинять от прыжков. И то правда: на хрена транспортникам прыгать?! В салоне всё время пассажиры, на некоторых типах самолётов вообще нет парашютов. Лёха что-то не слышал про аварии или происшествия на транспортных самолётах, где экипаж покидал самолёт на парашютах и оставлял пассажиров. Боевые, те да - чуть что и катапультируемся!..
А вот в авиационном училище, конечно, наоборот, друг перед дружкой хвастают: я не боюсь, ещё немного попрыгаю и попрошу затяжным прыгнуть!.. Да и до полётов точно не допустят... А в строевых частях всё зависит от командира. Командир, он тоже… вперёд смотрит. «Сейчас заставлю поголовно всех прыгать, а - не дай Бог! – кто-то из командиров ногу подвернёт или, ещё хуже, сломает – прыгуны-то из них никакие». Потом на полгода или год командира корабля нет - пока срастётся, пока ВЛК пройдёт... А если сложный перелом, судьбу можно сломать. Так что, думает командир: «Если что случится…» - на то он и командир, чтобы думать! - и закрывает глаза на все эти хитрости...
Лёха только что вернулся из командировки - прилетел вечером, не поздно. Утром пошёл к построению, думал, наконец-то дела кой-какие поделать: надо занятия записать, записи тренажей посмотреть - не пропустил ли кто из лётчиков, вовремя, записать в их лётные книжки, графики подшаманить, лётные книжки проверить... Мало ли дел у молодого замкомэски! Оделся в повседневку, попросил Галку комбинезон постирать. Запотел и загрязнился комбез после полётов... Рубашечка с майорскими погонами, форменные брюки отутюжены, фуражка генеральская - правда без «дубов», но зато с шитыми на тулье крылышками со звездой. Братуха Андрюха из Остафьево подогнал - сам у батяни-генерала для Лёхи выпросил! Во всяком случае, так сказал. Врёт, наверное! Сам, наверное, носил. Новую - себе, а эту – Лёхе... Идёт Лёха на службу - красавец!.. Настроение - норма, погода - норма!.. Только что прошла ночная гроза, воздух свеж и чист. А впереди выходные – может, на Байкал махнуть? Семье обещал...
- Ты что так вырядился? - огорошил в лётной столовой командир эскадрильи подполковник Виктор Машин. Он был одет в лётный комбинезон, уже поел и схватил Лёху за руку на выходе. - Сегодня все на прыжки едут. Автобус вон, на стоянке, стоит, ждёт всех. Командир приказал - прыгает всё руководство, пример показывает. Сам тоже будет прыгать. Тебе что, не сказали?..
Следом за командиром первой эскадрильи вышел командир полка, полковник Водов, тоже в комбезе. Дмитрий Павлович поздоровался с командирами за руку:
- Ну что, Виктор Евгеньевич, готовы? Вы вдвоём? Молодцы!.. Я сейчас в штаб забегу и вместе поедем…
Командир завернул за угол столовой и пошёл в штаб полка.
- Нет, я вчера же вечером прилетел... Может, ну его, Евгеньич? А?.. Да у меня и формы нет - я же не буду в повседневке прыгать, Виктор Евгеньевич?! - заканючил Лёха. Прыгать, конечно, он не боялся, уже за спиной было двенадцать прыжков. Всяко-разно приземлялся... В училище как-то даже чуть в овраг не улетел. Хорошо, забор с колючей проволокой спас, загасил купол. Но прыгал как-то всегда коряво, не по потоку, куполом управлять не умел - куда несёт, туда несёт... Да и как там управлять? Парашют под названием «дуб» - «Д1» или «Д5» - несёт такого же «дуба»... Лишь бы раскрылся, потом разберёмся... Даже сближение было с одним курсантом - перепугались оба, тянули в разные стороны, но так вдвоём и приземлились. Шарахнулись об землю прилично. Тот орёт: «Отворачивай!» - и Лёха ему орёт: «Отворачивай!..» Так и до земли друг от друга «отворачивали», отвернуть не могли... Хорошо, молодой был. Ничего не сломал, но «позвонки в трусы ушли», точно.
- Комбеза нет? У меня в столе новый комбез - только со склада вчера получил! Ты какой размер носишь?
Лёха от такого «радостного» известия скривился, но понял, что не отвертеться, тем более, и командир полка его увидел. «Ладно, поеду, съезжу, там разберёмся – может, отверчусь как-нибудь...»
- Сорок восьмой. А ботинки? Они же слетят с меня! Вот, не найду - прыгать не буду!.. - Лёха выставил ногу в полуботинке.
- У меня пятьдесят второй... Ну, ничего, один раз наденешь... Вот, Алексей, на какие жертвы иду!.. - Мишин уже не рад был, что предложил свой комбинезон, но ничего не поделаешь - сам предложил, да ещё и командира убедил, что вместе едем. Вместе с ними собирался на прыжки и начальник штаба эскадрильи Серёга Бабченко. Он недавно был назначен на эту должность. Должность была лётная, и ему тоже полагалось прыгать. Услышав разговор, он быстро сбегал в свой барак, расположенный неподалеку, и принёс Лёхе растоптанные зимние ботинки. Шнурки были короткие и наполовину оборвались. Ну, хоть что-то... Лёха засунул комбез и ботинки в пакет и пошёл к автобусу в повседневке. «Там переоденусь…»
Ехали на ДОСААФовский аэродром Оёк. Он был расположен недалеко от Иркутска. На нём базировались самолёты АН-2, которые и поднимали этих горе-парашютистов в небо. Но, в основном, прыгали там спортсмены. «Аэродром» Оёк представлял из себя небольшую полосу для взлёта и посадки АН-2 и большое поле для приземления парашютистов.
Пока ехали, настроение у Лёхи опять улучшилось - с шутками и прибаутками жить веселее, и настрой на прыжки, как говорится, пришёл.
Все, как положено, прошли медицинский контроль, прошли инструктаж, даже пофотографировались. Лёха зашёл в подсобку переоделся в новый камуфлированный комбинезон комэски Машина. Машин ревностно смотрел на Леху в новом комбенизоне, когда тот надевал парашют и всем видом показывал: «Смотри, у меня!.. Эх, какой хороший цвет, камуфляж… сам ещё не одевал!.. Помнёт и испачкает ведь — все-таки зря дал ему!..» Лёха не обращал на него внимания и надевал парашют. Внештатный начальник ПДС полка, прапорщик Бовылёв, внимательно осматривал Лёху и помогал ему подтянуть лямки, застегнуть замки и даже дал ему спортивный шлем, малинового цвета. Шлем почему-то плохо застёгивался и при ослаблении ремешков сваливался на глаза - приходилось всё время кивать головой и поправлять его.
Первая партия «десантников» поднялась и как-то скорбно, согнувшись под тяжестью парашютов, пошла садиться в «кукурузник». Посадив первую партию парашютистов, самолет АН -2 взвыл мотором и натужно ревя, и подпрыгивая на кочках, помчался по полю, оторвался и начал набирать необходимую высоту - около тысячи метров. Набрав высоту, «Аннушка» встала на боевой курс и выбросила «Иван Иваныча» - специальный мешочек с песком и маленьким парашютиком для определения ветра и правильности выбора боевого курса... Всё в порядке!.. Через некоторое время, на другом заходе, вывалились и парашютисты. Белые парашютики повисли в воздухе. Все парашюты открылись. Среди них были и два парашюта типа «крыло» - прыгали спортсмены. Спортсмены прыгали последними, а приземлялись первыми, вытворяя замысловатые пируэты в воздухе, прямо перед приземлением рядом со стартом-«квадратом». Выпендривались, короче. Ну, а потом и сами бедолаги-парашютисты приземлялись по всему полю. Лёха попал в третью группу и ожидал своей очереди, сидя на земле. Трава была чуть мокрой от прошедшего дождя. Но солнышко пригревало хорошо, и не было холодно, земля парила.
Мимо прошлёпал прыгнувший в первой группе Витя Машин. Вид у него был довольный. Он шёл вместе с командиром полка - вместе прыгали, вместе и приземлились. В руках были баулы, в которых лежали скомканные парашюты. У Водова парашют был аккуратно уложен, а у Машина он весь не поместился, и хвост из строп парашюта волочился за ним. Витя Машин шёл, что-то рассказывал командиру полка, и смеялся. Пройдя мимо Лёхи, смех прекратил и опять «строго-престрого» посмотрел на него, не сумел ли Лёха где-нибудь уже измызгаться. Лёха махнул на него рукой: «Иди уж!..» - и всё рассматривал свои, вернее, бабенковские, сапоги, перетянутые в самом верху остатками шнурков, думая «Кабы не свалились…» У Лёхи тоже была парашютная сумка, которую заботливо засунул ему за запаску, прапорщик Бовылёв. От этого еще больше грудь сдавило, и дышать было немного трудно и совсем уж было не согнуться. «Быстрее бы уж прыгнуть...» Наконец-то подошла очередь и Лёхиной группы. Залезли в самолёт. Лёха глубоко вдохнул носом. И почувствовал с детства знакомый запах этого маленького самолёта. Почему в салоне АН-2 всегда такой запах? Это и запах бензина, и запах салона, и примеси всяких других ни с чем не сравнимых авиационных запахов. Впрочем, к нему быстро привыкаешь, тем более, через некоторое время становится не до запахов. Сердце стучит чаще, не сказать, что бешено, но всё равно, пульс чувствуется во всем теле. Лёха посматривал на своих сослуживцев: у всех лица серьёзные, сосредоточенные. При встрече взглядами все немного подбадривали друг друга, только две спортсменки-хохотушки что-то весело обсуждали с выпускающим. Их достаточно беззаботный вид немного успокаивал, психологически правильно было вместе с ними подниматься в высоту. «Всё-таки, мы мужественные мужчины, не первокурсники сопливые!..»
Выпускающий заглянул в открытую кабину пилотов, что-то сказал пилоту и кивнул головой: скоро будем на боевом! Пилот АН-2 сидел в шлёпанцах на босу ногу, с оголённым торсом. Он был один, правого лётчика и механика не было. Затем выпускающий открыл входную дверь - в салон самолёта ворвался свежий ветер. Далеко внизу была видна земля, немного в дымке и каком-то мареве. Все по команде встали, проверили крепление парашюта за трос, немного подёргали... Всё в порядке! Выпускающий выглянул за борт, лицо его перекосило от набегающего потока, но он лицо не убирал - то ли получал от этого удовольствие, то ли необходимость точного расчёта для выброса группы требовала таких жертв... Наконец, стукнул по плечу первого, наклонил ему голову, чтобы не шваркнулся о проём двери, и легонько подтолкнул: «Первый пошёл!» Голова, ноги завертелись вниз...
Лёха никогда не прыгал так, чтобы встать на поток, расправить руки и ноги и парить в свободном падении. Всё время получалось с закрытыми глазами, голова-жопа, голова-жопа вертелись сами по себе... Вот и сейчас, получив хлопок по плечу, прижал руки к запасному парашюту и рванул вниз. Ноги сами по себе закинулись назад, потом в обратную сторону, потом получился какой-то кульбит и - вот он, долгожданный рывок. Бух! Парашют открылся!.. Лёха повис на лямках парашюта, посмотрел вверх. Его немного крутануло - расправлялись стропы, потом хотел немного поправить, чтобы сесть поудобнее, но как-то легко заскользив по ремням, понял: ну его на хер, выскользнешь ещё, и так сойдёт!.. Ещё раз посмотрел вверх. Парашют полностью раскрылся, стояла тишина, только где-то переговаривались выпрыгнувшие парашютисты. Внизу расстилалась земля, она была ещё далеко, поэтому снижение не сильно ощущалось. Сердце забилось уже радостно. Слава Богу! Красота неописуемая!.. На самолёте глядя на землю из кабины, не испытываешь таких ощущений. Лёха крикнул от удовольствия: «О-го-го! Э-ге-гей!..»
…Ну ладно, поорали - и хватит. Лёха видел поле аэродрома, полевую дорогу, проходившую прямо посреди, видел летящих и приземляющихся собратьев-парашютистов и понял, что его потихоньку несёт прямо в квадрат приземления. Это, конечно, хорошо, плестись по полю к старту совсем не надо будет. Но, с другой стороны, вдруг чуть дальше, а там домик, сарай какой-то… И Лёха начал тянуть за стропу, чтобы изменить направление. Парашют накренился. Лёхе показалось, что чересчур и немного ослабил. Парашют начал вертеться, и Лёха совсем потерял ориентировку, куда же его несёт. Потом он как бы завис, но немного стало тянуть спиной вперёд. Тоже нехорошо! Не видно же, куда летишь... Леха начал опять тянуть за стропу, парашют вновь закрутился, и прокрутил Лёху ровно на 360 градусов, вернув его обратно к полёту спиной. Да, блин! Пока Лёха боролся сам с собой и с парашютом, земля начала стремительно приближаться и… О! УЖАС!.. Приближение было настолько стремительно, но Лёха успел сдвинуть вместе ноги, немного их согнув (как учили!), и приземлился прямо на полевую дорогу. Вернее, в колею на дороге. Вернее, прямо в лужу! Колея после прошедшего дождя была наполнена водой и грязью, ровно по щиколотку. Лёха на этой скользкой поверхности земли не удержался на ногах и шлёпнулся прямо задницей в эту муть. Пытаясь встать, несколько раз поскользнулся и упал уже на коленки. Пока Леха барахтался в колее, пытаясь встать, поднялся небольшой ветерок, наполнив воздухом парашют. И Лёху, стоявшего на коленках грязи, дернуло вперед. Он повалился лицом вниз и его потащило по колее. Леха так и не успел грязными руками схватиться за нижние стропы, чтобы погасить купол. Лужа, по мере движения по ней Лёхи то становилась глубже, то мелела, то в ней оставалась одна грязь, то опять была с водой. Лёха пытался встать, но эти чёртовы неуклюжие зимние ботинки скользили в колее. Леха попытался выбраться в сторону, но проклятый парашют, наполненный воздухом, словно издевался над ним и вновь подхватывался ветерком. Лёха скользил на груди, переворачивался на спину, на бок и всё равно никак не мог вылезти из колеи. И мало того, что от разлетавшейся в разные стороны грязи залепило глаза, вдобавок и шлем свалился на глаза... Куда его тащило? Ничего не было видно... Лёху спасал только запасной парашют на груди, который работал как буфер и не давал совсем захлебнуться грязью. Наконец, дорога сделала поворот направо, Лёху вытащило на траву, ветерок, на счастье, стих, а сил встать уже не было. Лёха лежал на спине, понимал, что надо встать, забежать за парашют, чтобы он опять не хулиганил, но думалось об одном: «Вот, и на хера, мне всё это надо было?!»
- Командир, ты живой? - кто-то успел подбежать, - Саня, - опять крикнул этот кто-то - На парашют его наступи!..
Лёха, наконец-то, снял шлем, превратившийся в некое забрало. Из малинового шлем стал серо-буро-малиновым. Глаза, залепленные грязью, еле-еле открылись. Вверху было чистое голубое небо... Жизнь хороша! Чёрт возьми! Живой всё-таки!..
- Живой, живой... - во рту было полно грязи. - Тьфу-тьфу! А говорили, порожняком поедем...
Верный паж, воздушный стрелок-радист, прапорщик Юра Ляньков, который прыгал ещё в первой группе, наклонился над Лёхой:
- Командир, ну, ты даёшь!.. Тебя как угораздило-то? Вроде бы и ветерок небольшой...
- Да, прямо в лужу угодил, там же скользко... Встать никак не мог...
- Ты, прям, как глиссер по воде мчался - только фонтан брызг вокруг тебя... Я такого ещё ни разу не видел!..
- И больше не увидишь… - пробурчал Лёха, вставая на ноги - они дрожали и не держали тело, как у только что родившегося жеребёнка. Подошёл к парашюту, вытер об него лицо: - Ну, как?..
- Зашибись!.. Особенно комбез!.. - Юра поднял большой палец.
- Да... уж... Витя будет рад...
Описать словами, что представлял собой лётный комбинезон, абсолютно весь перемазанный грязью, да вдобавок ещё и камуфляжного цвета, было нельзя. А ведь ещё вчера он чистеньким лежал на полке вещевого склада... Не такую судьбу себе предполагал этот комбинезон! Он должен был почувствовать вкус неба, взлёта и посадки, человеческого пота лётчика, мужественно крутящего штурвал самолёта... Вместо всего этого героического его попросту опустили мордой в грязь. Вместе с Лёхиной мордой.
Лёха с помощью Юры дотащил свой парашют до старта, где все немного посочувствовали Лёхе, посмеялись над его внешним видом, а прапорщик Бовылёв, увидев скомканный парашют, который Лёха запихал в баул, попутно вытирая об него руки, лицо и остальные части тела, заохал и запричитал, абсолютно не обращая внимания на внешний вид замкомэски:
- Ну, вы, Алексей Юрьевич, и испачкали парашют - что же мне с ним делать?! Давайте, вытаскивайте, сушить надо...
Лёха молча отдал ему шлем, грязный и снаружи, и внутри, злорадствуя про себя: «Тряпка для него важнее - вот, шлем ещё посмотри…»
Подполковник Машин Виктор Евгеньевич, отец-командир, не обращая внимания на испачканный лётный комбинезон, принадлежащий ему же, заботливо начал спрашивать:
- Ну, ты как? Всё нормально? Ничего не сломал? Как чувствуешь себя?..
Лёха виновато улыбнулся:
- Вот, только костюмчик немного помял... Но я постираю... Блин, прямо в лужу...
- Да, я видел... Хорошо ты плыл... Фиг с ним, с костюмчиком!.. Не надо, сам дома постираю... Иди, переодевайся…
Лёха пошёл к умывальнику. Умывальник был приколочен на стенку сарая и был, как назло, сухой. «Вот, ну, блин, сегодня и невезуха: когда не надо - кругом полно воды, когда она нужна - её нет…»
Леха умылся водой из бутылочки, принесённой откуда-то заботливым верным Юркой Ляньковым, переоделся в повседневку, и ничто бы не напоминало о его сегодняшних злоключениях, если бы не высохшие вместе с грязью волосы. Из русых они превратились в пепельно-серые, торчали в разные стороны, как солома, хоть Лёха и расчёсывал их минут пятнадцать, они еле-еле поместились под генеральскую фуражку…
Про второй прыжок в этот день Лёху никто уже не спрашивал.
Продолжение: https://dzen.ru/a/Yj61h2mFlxOFL0or