Троха давно следил за Просей. Знал, что до войны она якшалась с Мицкевичем, и хотя невестой его не считалась, но подозрение к ней росло. За несколько лет, проведённые в тюрьме, выработалось особое звериное чутьё, которое ни разу не подвело. Троха всегда доверял ему. Наверняка девка думает, как бы помочь банде, раз её дружок там. К тому же Янка Бык вчера сообщил, будто бы поздно вечером рядом с её домом долго брехал кобель. Значит, кто-то подходил, и не из сельчан: вряд ли кто посмеет нарушить комендантский час.
После разговора с приезжим начальником Троха не спеша пошёл к её дому. Ещё в бобруйских застенках он узнал от авторитетных сидельцев, что всё лучше делать без спешки, тогда и выйдет ладно. Потому и посвистывал, сшибал тонким кожаным кнутом засохшие зонтики, что разрослись у покосившегося забора вдоль песчаной тропинки. Он думал, что зайдёт и устроит допрос, заодно с тётки Лукерьи три шкуры снимет. Но замер, лишь оказался у заднего двора.
Дверь скрипнула, словно пискнул испуганный мышонок. Он услышал, как Прося выбежала на крылечко. Должно быть, словно зверёк, озиралась по сторонам. Полицейский прильнул к почерневшему срубу бани, ухмыльнулся, выглядывая, старался ничем себя не выдать, даже не дышать. Как на грех, залился соседский пёс.
«А Янка правду сказал! Собаки сразу чуют чужого!» - пришла мысль.
Только бы она не испугалась, не почуяла беды. Его сердце невольно забилось сильнее, словно у охотника в засаде, когда дичь может вспорхнуть. Впрочем, с местных болот далеко не улетишь…
Девушка спустилась с крыльца и вслушивалась в лай собаки, но выглядела безучастной, отрешённой, словно её приглушило тяжёлым мешком. Спешно повязав платок, поправила что-то у г_руди. Троха почуял нутром – она припрятала что-то. Эх, звериная чуйка, которая вырастала, выбивалась и крепла в нём за годы отсидки, как же теперь она была кстати!
Девушка прошла мимо бани, и если бы повернула голову, то заметила бы незваного гостя. Но в чёрной форме тот был неприметен у брёвен. Прося засеменила по дорожке, и будто чувствовала спиной преследование, но не оглядывалась. Но всё дальше и дальше от дома с каждым неловким движением, с каждым неверным шагом она выдавала волнение. То наступала неловко на камень, то на торчащий из песка корень. Она свернула в проулок, и краем глаза заметила чёрную тень. Девушка осмотрелась по сторонам, искала, где спрятаться, но лишь вскрикнула. Попятилась, но было поздно. Ничего не говоря, Троха подошёл вплотную, она увидела закатанные рукава, и белые, тонкие, не знавшие крестьянской работы пальцы. Они коснулись её, скользкие, холодные, и словно одна щупальца стиснула шею, а вторая забралась к гр_у_ди, нащупала тёплые бугорки.
«Хоть бы этим всё и кончилось! Не трогай ниже!» - взмолилась она про себя, и крикнула что есть мочи:
- Руки прочь, гад! – и поняла, что не за девичьей прелестью, что берегла она для любимого Алеся, тянулся он. Словно знал, всё он знал...
- И что это? – Троха нащупал аккуратно сложенный лист. Слегка покрутив его, развернул. Это был... простой бумажный журавлик. Он посмеялся и хотел выбросить, но передумал и развернул. – А вот и самое интересное!
Прося пыталась вырвать, скомкать лист, но цепкая рука надёжно впилась в шею. И чем больше девушка сопротивлялась, тем становилось больнее. Внутренняя сторона журавлика была исписана неровными буквами – Прося вылила душу с волнением и опаской. Полицай бегал по строчкам злыми глазами, кривил губы. Девушка задумала отнести письмо-журавлик, оставить на пне недалеко от болота, где старая лощина. Там до войны они как-то встретились с Алесем, и она подумала, что, быть может, он и сейчас приходит туда. Вчера ей на миг показалось, будто он даже стоял у её окна. Глупость, конечно, но она почувствовала. Утром она решила написать Алесю, что любит его. Попросила его в письме беречь себя, что после войны они будут вместе. А ещё описала, сколько полицаев в Белых мхах, кто именно служит немцам, как часто приезжают оккупанты. Всё, что могла знать, подробно рассказала. А теперь письмо оказалось в руках Трохи…
- Ай да журавлик, ай да птушечка! – свистнул он. – Да ты помощница у банды! Ничего, сама всё скажешь!
Он потащил девушку, всё также крепко держа за шею, не слушал причитаний старухи Лукерьи, что нагнала их и вопила, только огрызнулся. Староста тоже почему-то оказался на пути, стоял у ветлы. Грубо ответив на его замечание, поволок Просю за окраину, к болоту. Село замерло, все будто затихли у дверей, не хотели и знать, что творится вокруг. Людей больше волновало не то, что полицай куда-то потащил девушку, а шум моторов в центре. Прибывали немцы, а значит, пойдут по дворам, и кого-то наверняка объявят пособником партизан и повесят для устрашения…
Село осталось позади. Небо заволокло, словно наверху сгрузили плотные мешки. Под ногами хлюпала травянистая заболоть, и Троха бросил девушку на белый мягкий мох, что лежал ковром вокруг трухлявых зелёных пней. Навалился сверху, грубо цел_овал, пытаясь стянуть с себя штаны. Но та отчаянно билась, расцарапала ему лицо и, удачно попав коленом в пах, вырвалась из душного плена, словно из груды камней. Она не успела отбежать, когда Троха поднялся, достал плётку:
- Говори, как давно знаешься с бандой?
Прося, растирая слёзы, оглянулась – мшистые островки, тёмно-зелёная бескрайняя топь, багульник, рогоз, стволы некрасивых деревьев. Только туда она могла броситься. Это погибель, но не такая горькая и постыдная, если вновь попадёт в лапы изверга. И она побежала.
Троха бросил кнут, схватился за кобуру, но дёргал нервно, потому не сразу извлёк парабеллум. Глядя на убегающую девушку, которая напоминала белую раненую птицу, усмехнулся:
- Ничего, сгинешь! – он сделал несколько шагов, но отступил – мшистый настил под сапогами сменился тягучей жижей. А девушка бежала, прыгала с кочки на кочку. Мгновение – и она провалилась в водное окно, будто кто-то схватил её зелёными ладонями и потянул вниз:
- Помогите! – взвыла она, но голос сразу пропал в трясине.
Полицай утёр лицо грязным рукавом, запал прошёл, и только теперь почувствовал, как горят расцарапанные щёки.
«Зря не застрелил», - пожалел он. Видя слабое подёргивание гнилой жижи за кочками, он медленно, прицеливаясь, разрядил обойму. Выстрелы напоминали сухой треск, который на миг заставлял утихнуть болотные звуки. Ему нравилось, как пистолет аккуратно отдаёт в руку. Троха не пожалел, что израсходовал патроны, зато в контроле он скажет, что преследовал пособницу.
Он глубоко вздохнул. Ждал, присматривалась: ни тёмная вода, ни разлапистые листья на ней не шевелились. Всё, ушла к водяному девка, жаль, чёрт её теперь только попробует, а ему не удалось. Цепкая оказалась. Убрав пистолет и взяв плеть, побрёл в село тем же путём. Переступив через Лукерью, которая напоминала мешок с ветошью, пошёл было к конторе, но взгляд остановился на старой ветле. Подойдя ближе, увидел учётную книгу.
«Ах староста, ах, с_укин сын!» - он понял, что его подозрения оправдались. И хоть девку он ненароком сгубил, не выведал ничего, зато добыл какой козырь против старого мерзкого скряги! Оставить книгу учёта, где все данные по налогам и нормам сбора! Да за такое нерадение расстрелять мало!
В центре села стояли с работающими моторами три бронемашины, автоматчики курили около мотоциклов, на полицейского даже не посмотрели, хотя Троха им поклонился. Вбежав на крыльцо, столкнулся в дверях лысым начальником. Тот спешил:
- Где пропадал? Что-то срочное? Видишь, прибыли силы для ликвидации банды!
Троха отдал ему письмо-журавлик, тот пробежал по строчкам быстро, желваки бегали по скулам:
- Откуда это, кто написал?
- Девка одна, пособница их. Пробовал узнать, где партизаны, она убежала. Я погнался, пришлось стрелять… Потонула, - сбивчиво объяснялся он.
- Нехорошо. Сейчас бы она нам пригодилась, - он скомкал письмо, которое больше не напоминало журавлика, и положил в карман. – Но ничего. Значит, банда где-то рядом. Нужно срочно собрать весь отряд самообороны.
- Эт не всё, - сказал Троха и протянул учётную книгу.
- Но это же старосты! – сказал лысый.
- Думаю, и он знается с бандой.
- Собирай людей, в операции будешь за старшего. И следи за старостой! Ох, накроем мы банду! А этот старик мне сразу не понравился. Я за ним неладное почуял.
- Он себе на уме. Скрытый враг!
- Объяви всем, что за успех в борьбе с бандой будет награда! Не спугните только старосту!
Троха собрал пятнадцать человек. Они быстро, не закусывая, уговорили четверть самогона, обсуждая план. А он был простой – незаметно проследить за домом старосты.
Уже вечерело, когда Троха, дав команду выжидать, сам подобрался к окну. Чудак Михась зачем-то разломал ткацкий станок, и теперь бросал в печь последние куски. Он даже не оглядывался, иначе заметил бы лицо и недобрую улыбку за стеклом. Пёс не подавал звуков из конуры. Спустя четверть часа старик поднялся, и пошёл со двора с увесистым мешком за плечами.
- Ой как хорошо! – прошептал Троха, и задами, огородом побежал к своим. Велел двигаться незаметно. Он радовался, что чуйка его не подвела – дед явно шёл к партизанам. И если удастся их накрыть, немцы наверняка отблагодарят его. И тогда он навсегда перестанет быть бывшим уголовником, а станет самым старшим в селе, все у него будут сидеть, как за пазухой, и обращаться к нему только Трофим Иванович.
Издали, не приближаясь, они смотрели на сутулую спину. Старик шёл окраиной, поминутно сбрасывал ношу, утирал пот, оглядывался по сторонам. По пути ему встретилась девочка-подросток, и Михась спрятал мешок за разлапистым кустом калины, ждал. А Троха только улыбался. Он чувствовал, что сама удача ведёт его по наивернейшему следу.
Скоро село осталось позади, и старик с трудом поднялся на пригорок. Отсюда к Марьному логу вела извилистая лесная тропинка. Он с облегчением вздохнул, думая, что опасность позади. Скоро будет лог, и, передав у берёзы мешок, обязательно скажет про отряд карателей. Пусть партизаны уходят подальше. И потом Михась вернётся. Но, сколько бы ни пытался представить себя снова в доме, увидеть печь, стол на козлах, икону и пустующее место, где годами стояли кросны, не мог. Мысль, что будущего нет, пришла как данность, и она не пугала.
И вот, знакомый разлапистый ствол вдали. Берёза эта непростая, и недаром лог прозвали Марьиным. Именно здесь давно, ещё в царские времена пог_ибла девочка Маша. Она собирала грибы, и не успела добежать до дома, когда ударил ливень. Решила переждать грозу, спрятавшись под плакучими ветками. Не знала она, что молния бьёт в дерево, а уж если растёт оно, такое больше и посреди лога, то беда считай рядом с тобой стоит. Берёза с годами сумела оправиться, хотя располосовало её крепко. Нашли бедную Машу только под утро, когда буря ушла. Осталась память в названии лога.
Приближаясь, на миг Михасю показалось, будто стоит в белом балахоне у самого ствола девочка с распущенными волосами, смотрит на него жгучими глазами. Плачет и молчит…
..
Продолжение опубликуем в следующее воскресенье. Либо можно прочесть прямо сейчас на странице автора, ссылка ниже.
...
Автор: Сергей Доровских
https://proza.ru/avtor/serdorovskikh
С удовольствием ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы, повести, романы на почту Lakutin200@mail.ru Оф. сайт автора канала https://lakutin-n.ru/
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons
Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются, даже очень ;-)