— Снова русская живопись, Холмс? Но почему?
— Нет ничего лучше для развития дедуктивных способностей, дорогой Ватсон! Вот например: как Вы понимаете ситуацию, развернувшуюся на полотне Павла Андреевича Федотова «Свежий кавалер»?
— Тут явно нет никакой загадки. Не совсем трезвый мужчина хвастается орденом, а женщина смеётся над ним и демонстрирует пришедшую в негодность обувь. То есть указывает на то, что одними былыми заслугами сыт не будешь. Орден не закроет прореху в сапоге, а разгульный образ жизни, о котором свидетельствует беспорядок в помещении, сводит на нет любые достижения по службе.
— Вы — на правильном пути, дорогой Ватсон! И неплохо освоили азы дедуктивного метода. Но Ваша наблюдательность оставляет желать лучшего. Упустив ряд ключевых деталей, Вы пришли к ошибочному выводу. Трактовали сложную комедию нравов как мягкую комедию положений. Недооценили вину главного героя перед общественной моралью, равно как и его личную трагедию.
— Помилуйте, Холмс! В каком-таком «моральном преступлении» Вы обвиняете этого смешного босоногого джентльмена в халате? Что трагичного Вы обнаружили в этой забавной жанровой зарисовке? И о каких деталях идёт речь?
— Скажите, доктор, неужели от Вас укрылось присутствие на картине ещё одного ключевого героя?
— Умоляю, Холмс, только не говорите, что кот, царапающий обивку стула на переднем плане, и есть Ваш новый «ключевой свидетель»! Что нового он Вам поведал о сюжете полотна?
— Практически ничего. Поведение животного лишь «отзеркаливает» неуместный пафос дворянина в халате. Но речь не о нём. Неужели Вы не видите солдата под столом?
— А ведь действительно! Под столом лежит человек в армейском мундире! Но почему Вы назвали героя картины дворянином?
— Всё очень просто, коллега. На груди этого чиновника красуется не что иное, как орден святого Станислава третьей степени. В Российской империи вручение такой награды означало получение дворянства.
— Вы сказали: «Чиновника», Холмс? Но ведь на спинке стула, терзаемого котом, явно висит мундир. И достопочтенный джентльмен под столом, как Вы сами же отметили — военный! Логично предположить, что у нашего героя — армейский чин.
— И снова Вас подводит невнимательность, дорогой друг. За армейскую форму Вы приняли мундирный фрак. К тому же украшенный отличительным знаком за пятнадцать лет безупречной гражданской службы.
— Допустим, Вы меня убедили. Но чёрт возьми, Холмс, в чём заключается драма этой картины?! Неужели только в том, что девушка-служанка портит настроение джентльмену с орденом, напоминая о финансовых неурядицах?
— Кстати: пару слов об этой девушке, друг мой Ватсон. Разве Вы не видите, что юная особа ожидает ребёнка? И ждёт его именно от вставшего в позу античного героя персонала полотна.
— Хм... Если первый факт и является бесспорным, то что даёт Вам основание утверждать, что отец ребёнка — господин в папильотках?
— Элементарно, Ватсон. Вообразите себе эту ситуацию: мелкий петербургский чиновник после как минимум полутора десятков лет службы получает долгожданный орден. Теперь он — дворянин. Для него открыты новые двери и горизонты, его доход и статус повысились. Но с кем, скажите на милость, он разделяет это безусловно важнейшее событие в своей жизни? С коллегами по работе? С равными по статусу и чину? Нет, дорогой Ватсон. Наш герой не пользуется уважением людей своего социального круга. Ведь он водит близкое знакомство с «зелёным змеем», проживает в меблированной комнате с некрашеным дощатым полом, состоит в неприглядных отношениях со своей кухаркой, имеет дурной нрав и постоянно по уши в долгах. У него элементарно не хватает денег на починку старых или покупку новых сапог! Перед нами, дорогой друг Ватсон, драма человека, который даже в самый светлый день своей судьбы вынужден довольствоваться лишь позой победителя, будучи по сути изгоем и парией!
— Ваша версия стройна и не противоречива, мистер Холмс. Но признайтесь честно: Вы рассуждаете об отношениях чиновника и бедной девушки с такой уверенностью ещё и потому, что прочли авторскую интерпретацию мистера Федотова? Ведь сам художник как минимум однажды упоминал о том, что именно так видел развитие отношений своих героев?
— Так или иначе, Ваши слова подтверждают правоту моих умозаключений. Истина — важнее пути к своему нахождению.
Они немного помолчали...
— Скажите, Холмс, а как сложилась судьба этой картины на родине художника? Наверное, её ждал оглушительный успех? Столько ума и иронии, воплощённых в такой чудесной живописной технике! Сочные цвета, разнообразные текстуры, изящная работа со светом и тенью!
— Вы угадали, коллега. Но лишь отчасти. Просвещённая публика приняла картину «на ура». Художник уже предвкушал, как наконец-то поправит свои дела, продавая литографии шедевра. Но в том же самом году, когда картина была представлена широкой аудитории, Европу потрясла череда революционных выступлений. И власти немедленно ужесточили борьбу с инакомыслием. Сюжет полотна, изображающего чиновника, прицепившего государственный орден к домашнему халату, был сочтён оскорбительным. Копии картины угодили под запрет, а дальнейшая судьба талантливого русского художника сложилась совсем нерадостно.
Впрочем, дорогой Ватсон, это уже совсем другая история. Дело «Свежего кавалера» можно считать закрытым.
— И последний вопрос, Холмс. Почему Вы назвали чиновника петербургским?
— Нет, ничего проще, дорогой Ватсон. Газета, лежащая на столе, — «Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции». Кому как не мне, лучшему детективу в мире, разбираться в прессе подобного рода.
Автор: Лёля Городная. Вы прочли статью — спасибо. Подписаться
Почитать еще: