И. С. Бах: «Так, десяти часов сочинения церковной музыки должно хватить на сегодня... Теперь я напишу пачку инструментальных упражнений, а затем лягу спать».
Бетховен: «Я снова зол! Так зол! Эта пьеса продемонстрирует миру мой гнев! Чёрт, я никогда не услышу сам этой музыки в реальности, и это злит меня ещё больше!»
Стравинский: «Ха-ха-ха, это их реально напугает...»
Шостакович: «Далее будет трагическая часть... О, проклятье, из-за неё у меня могут быть неприятности со Сталиным... Ладно, за трагической частью последует невероятно националистическая часть».
Ч. Айвз: «Здесь я включу валторны, исполняющие американскую народную мелодию, потом скрипки начнут играть протестантский гимн, а затем вступят флейты со старой военной песней... О, это потрясающе! Эх, кого я обманываю? Пойду продам свою страховку».
Берлиоз: «Это произведение такое классное! Я такой классный! На самом деле, я думаю, вся музыка о том, какой я классный!»
Ф. Гласс: «А потом это повторяется, потом повторяется ещё раз, потом повторяется, повторяется ещё, а потом появляется очень незаметная вариация, а потом она повторяется. Затем вторая часть вступает со своими длинными растянутыми нотами, затем она повторяется, а затем мы слышим снова незаметную вариацию, а затем она повторяется...»
Брамс: «Эта искусно созданная симфония из четырёх частей демонстрирует мое благоговение перед моим кумиром Бетховеном».
Вагнер: «Эта невероятно сложная четырёхчасовая опера, которая требует современных технологий только для того, чтобы правильно её поставить, демонстрирует моё почтение к моему кумиру, Бетховену».
Моцарт: «Это заняло всю ночь, но я думаю, что наконец-то создал работу, которая продемонстрирует глубину человечности, эмоций и музыкальных инноваций. На этот раз папа точно полюбит меня!»
Малер: «Для исполнения этой симфонии потребуется двести человек, и она будет длиться почти три часа. Не уверен, что этого достаточно... В следующий раз мне придётся постараться сильнее».
Мессиан: «Ничто не демонстрирует славу Божью лучше, чем диссонанс и имитация птичьего пения!»
Чайковский: «Эта пьеса действительно говорит о глубине моих эмоций и бушующем бытии. Я уверен, что люди запомнят меня за неё, а не за ту чушь про Щелкунчика».
Лист: «Франц, мой мальчик, ты превзошел самого себя... Это действительно сведет дам с ума, дав возможность прикрикнуть на них, чтобы они наконец заткнулись и послушали».
Паганини: «Вот оно! Ещё одна пьеса, которую могу сыграть только я!»
По материалам поста (англ.).
Из комментариев
А теперь представим себе композиторов, работающих в такси.
Бетховен: «Мы едем туда. Если кто-то встанет у нас на пути, мы его просто переедем».
Моцарт: «Не садитесь к Бетховену. Я доставлю вас туда же за две трети времени и с меньшими трудностями».
Брукнер: «Зачем вам ехать туда? Давайте просто посмотрим часок на звёзды».
Стравинский: «Я знаю маршрут с наибольшим количеством ухабов. Это будет весело!»
Лист: «Не разговаривайте со мной, я за рулём».
Шостакович: «Избегать мест дислокации полиции? Приятель, я могу проехать мимо полиции так, что они нас даже не заметят. Большую часть времени я так и делаю».
Берлиоз: [После получаса изложения событий из собственной жизни] «...И потом, ни за что не поверишь, вот что было дальше...»
Ф. Гласс: «Тук, тук, тук. Кто здесь? Филип Гласс. Стук, стук, стук. Кто здесь? Филип Гласс. Тук, тук, тук. Кто здесь? Филип Гласс».
