Впервые Инга ехала к родителям в плохом настроении. Не просто в плохом, а в отвратном. И этот горький привкус во рту с самого утра, будто тополиную почку сжевала. В маршрутке почти бутылку минеральной воды выпила, пытаясь перебить горечь, да без толку.
- На Березняках остановите, - крикнула Инга водителю, хмуро глядя в окно.
Выйдя на остановке, поправила рюкзак и легко спустилась к тропинке, ведущей в лес.
Шла, уставившись под ноги и прокручивая сегодняшний диалог с мужем.
Да какой там диалог? Монолог.
- К родителям поедешь? – как бы невзначай обронила утром, показав, что первая идет на примирение.
Хорош уже молчать, как сычи. Была уверенна, что Валерка обрадуется, обнимет ее и все станет как раньше. Так нет же! Муж отрицательно качнул головой.
- Отлично! – выпалила она и, наспех побросав вещи в рюкзак, выскочила из дома.
И вот теперь топает одна-одинешенька и понятия не имеет, что будет говорить родителям. Соврать, что Валерка заболел? Забеспокоятся. Может в командировку отправить?
Родители в зяте души не чаяли.
Всего год назад отыграли свадьбу, а папа сразу бросился обустраивать огромный чердак, на котором хранился ненужный хлам.
Когда Инга увидела, во что превратился пыльный чердак, то завизжав от восторга, повисла у отца на шее.
- Папуля, папулечка! – целуя его в колючие щеки, радостно приговаривала она. – Да как же так? Это же не чердак теперь, а целая мансарда!
- Ну, мы таких буржуйских слов не знаем, - отец смущенно улыбался, вытирая рукавом рубахи заблестевшие глаза.
Молодожены заваливались в гости на все выходные и праздники.
- Ближе к небу, - шептал Валерка в те бессонные ночи, когда они, обнявшись, смотрели на звездную россыпь свозь слуховое окошко на крыше.
Родители устроились на цокольном этаже.
- Ближе к землице. Пора привыкать уже, - усмехался папа, когда дочка спрашивала, удобно ли им внизу.
А сегодня Валерка не поехал. Отказался. А что такое случилось? Подумаешь, повздорили немного в отпуске. Это же не повод молчать целую неделю!
Вспомнив их поездку в Италию, Инга остановилась и почувствовала, как оборвалось сердце.
Воздух вдруг стал чужим. С других краев. Пришлый…
Знакомые с детства дубы осинки и березы исчезли и теперь на их месте стояли изогнутые деревья, покрытые разноцветным лишайником.
Узловатые голые ветки тянулись вверх. И только там, ближе к солнцу, угадывались продолговатые серебристые листья.
Видение длилось всего лишь минуту, но Инга отчетливо вспомнила, то, что так хотела забыть.
***
Она так давно мечтала побывать в Италии. Прямо бредила этой дивной страной. И вот долгожданный отдых. Море, вкуснейшая пицца, терпкое вино. Но под конец прекрасного путешествия потащило их в Бомарцо. Есть такое маленькое и древнее поселение, что славилось парком монстров, о котором Инга прочла в буклете неизвестно как оказавшемся в их гостиничном номере.
С замиранием сердца супруги разглядывали античные скульптуры. Сфинксы, гарпии, нимфы… Падающий дом, раскрытая пасть царицы преисподней.
Хоть день стоял жаркий, от мощного вида озноб пробирал до самых костей...
Обратно возвращались в молчании; каждый думал о чем-то своем. Поэтому и не сразу сообразили, что всё вокруг как-то изменилось.
Вроде уже и к воротам парка должны подойти, а нет ворот…
Исчезли…
- Заблудились, что ли? – оглядывая скрюченные деревья, покрытые лишайником, пролепетала Инга. – Не помню, чтобы мы здесь шли.
- Фух, - смахнув пот со лба, Валерка изо всех сил старался скрыть испуг.
- Давай посидим. Вдруг кто мимо пройдет? Тогда и спросим.
- Да кто тут пройдет? – оглядываясь, с сомнением отозвалась она.
– Как мы вообще здесь оказались?
- Может, перекусим пока? - снимая ярко-красный рюкзак, предложил муж.
Достав термос, Инга ощутила за спиной чей-то взгляд.
- Ты тоже это чувствуешь? – прошептал вдруг Валера.
- Что? – голос от страха враз осип.
- Будто смотрит кто-то….
- Но там никого нет, - заставив себя обернуться, тихо обронила она.
- Нет, есть! Там кто-то есть! Там кто-то есть! – Валерку словно заклинило.
- Смени пластинку, - только хотела посоветовать Инга, как муж схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
Ударившись затылком о ствол дерева, успела услышать неприятный хруст и потеряла сознание.
Где-то вдалеке послышались голоса людей. Чувствуя тошноту, Инга удивленно разглядывала высокие арочные ворота из белого камня, что были совсем рядом. Поморщившись от сильной головной боли, она огляделась. Жуткий лес пропал, словно привиделся.
Проходившая мимо группа туристов, помогла ей подняться. Собрали разбросанное печенье. Надели рюкзак, протянули термос.
А Валера просто стоял рядом и молчал.
«Вот и молчи», - разозлившись на него, подумала тогда Инга.
***
«Дурацкий лес… Будет теперь на каждом шагу мерещиться», - вспомнив тот странный день в парке монстров, Инга поежилась.
Почувствовав, что ее знобит, накинула кофту и ускорила шаг. И вскоре поняла, что заблудилась.
Перед ней лежало старое кладбище. Могилы уже стерло время, превратив их в небольшие продолговатые бугорки. Деревянные кресты давно присоединились к своим хозяевам, сгнив и смешавшись с землей.
Нехорошие слухи ходили про это кладбище, перетекая из уст в уста, обрастая каждый раз новыми подробностями…
Или наоборот, теряя то, что таилось на самой глубине.
Сейчас Инга даже навскидку не могла вспомнить, что же она слышала.
Но одно знала точно; нельзя здесь человеку бывать.
Звери десятой дорогой обходили нехорошее место, птицы стороной облетали.
Говорили, что показывается кладбище не всякому. Можно сутки напролет искать, но если оно не пожелает, то и не найдешь. Хоть обыщись.
«Не ты это кладбище находишь, а оно тебя», - так четко прозвучало в голове, что Инга закричала и бросилась вперед, перепрыгивая через холмики.
Пропавшая было дорога, внезапно оказалась под ногами, будто и никуда и не исчезала.
А от кладбища и следа не осталось.
«Блуждающие могилы», - припомнилось вдруг.
Именно блуждающие. Где хотят, там и появляются. Что же еще она слышала об этом месте? Нет, сейчас точно не вспомнит.
До поселка оставалось минут двадцать. Всего ничего.
Успокоившись, Инга уже посмеивалась над своими страхами. Подумаешь, забрела куда-то и заблудилась. Почему вообще решила, что это кладбище? Вот глупость!
Тихий шорох заставил замереть. Даже не шорох, нет. Шаги, что звучали в унисон с ее шагами.
Прислушалась. Тишина. Никаких шагов, никакого шороха.
«Ерунда. Просто устала».
Щелк, щелк…
Щелкали чужие шаги. И взгляд. Взгляд, от которого леденело между лопатками. Как тогда, в Италии.
«Игра воображения».
Вскоре за спиной послышалось чужое дыхание.
«Дышу как загнанная лошадь, вот и чудится разное».
А рюкзак с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее.
Вот и дом показался. Осталось только с пригорка спуститься. Непонятные звуки разом исчезли.
- Фух, - облегченно выдохнула Инга. – Вот уж точно, у страха глаза велики.
Ноги дрожали. Рюкзак стал совсем неподъемным, будто не вещи в него с утра сложила, а булыжники.
Открыв калитку, еле прошла по бетонной дорожке, опасаясь ненароком наступить на любимые грядки матери. Её шатало и мутило так, словно вместо минеральной воды в баклажке была водка. Запнувшись о ступеньки крыльца, Инга упала и грохнулась плашмя, словно срубленное дерево.
С трудом разлепив распухшие веки, увидела испуганные лица родителей, что склонились над ней.
«Странно, - мелькнула мысль. – Как я могу их видеть, если лежу мордой вниз?»
Придя в себя, она долго смотрела на вечернее небо, что заглядывало в окошко на крыше. Рядом в кресле дремала мама. Очки сползли на нос, а на коленях лежала раскрытая книга.
- Мам, - тихо позвала Инга.
- А? – мгновенно вскинулась та. – Очнулась? Как чувствуешь себя? – положив ладошку на лоб дочери, спросила она.
- Нормально, - и попытавшись подняться, поморщилась.
Мышцы болели так, будто получив бесплатный абонемент в качалку, с дурного ума прошлась по всем тренажерам. И не по разу.
- Куда собралась? – шикнула мама. – Лежи. Что надо, принесем.
- Как я здесь оказалась? Папа занес?
- А кто же еще?
- Мам, - неуверенно начала Инга. – Скажи, а я вниз лицом упала?
- Да.
- Странно. А мне казалось, что я видела, как вы склонились надо мной.
- Не могла ты этого видеть, - нахмурилась мама. – Напугала нас. Горячая была, как печка. Мы уж на солнечный удар подумали. И рюкзак…
- Что рюкзак?
- Еле сняли с тебя…Такой тяжелый был. А потом я его спокойно сюда подняла.
С трудом присев, Инга взяла с тумбочки стакан с водой и залпом осушила.
- Мам, а помнишь, бабушка рассказывала про блуждающие могилы?
Книжка, соскользнув с колен, шумно упала на пол. Мама растерянно молчала.
- Вижу, что знаешь эту легенду или предание. Или как оно там называется? – продолжила дочка. – Про проклятое кладбище.
- Ты видела его? – тихо спросила мама, уставившись куда-то в угол комнаты.
- Видела. Это плохо?
- Всего лишь слухи.
- Если слухи, то расскажи. Прошу тебя.
- Хорошо, - нехотя произнесла мама. – Говорят, что на земле существует много проклятых мест и все они как-то связанны между собой. Во всех странах водится своя нечисть. Называется по-разному, а суть одна. Показываясь, место как бы помечает человека. И когда решит воспользоваться им неизвестно. Может сразу, а может через несколько лет. Но отмеченные долго не живут. Кого хворь непонятная в могилу сводит. Кто с ума сходит, а кто руки на себя накладывает. Иногда нечисть присасывается к человеку и тот не подозревая приносит ее в свой дом…
- Запрыгнет нечисть в котомку, так человек еле до дома доходит. Котомка с каждым шагом все тяжелее и тяжелее становится, - голос матери неуловимо изменился.
Не успев удивиться, Инга почувствовала, что проваливается. Летит вниз сквозь кровать, сквозь пол. Сквозь средний этаж и цоколь.
Так и летела, пока снова не оказалась в том жутком лесу в Бомарцо.
И тут же ощутила неподъемную тяжесть за спиной. То ли от рюкзака, то ли от взгляда.
Сзади что-то хрустнуло.
Хрусть, хрусть…
Вот так вот и хрустело, не приближаясь и не удаляясь.
Медленно, невыносимо медленно, как бывает только во сне, Инга обернулась.
То, что она сначала приняла за дерево, пошевелилось и затанцевало на месте.
Щелк, щелк…
Выгнутые назад ноги, поросшие темным мхом, напоминали козлиные. Дальше шел гладкий торс. Гладкий, как ствол дерева без коры. Треугольная голова с узкими глазами тоже походила на козлиную. Только вместо рогов из нее торчали ветки. Много веток, которые кустились и разветвлялись, создавая непонятному существу что-то наподобие огромной короны. Длинные узловатые руки, покрытые мхом, были раскинуты в стороны и перебирали воздух длинными прутьями, заменяющими пальцы.
Пальцы-прутья щелкали, словно сухие хворостины переламывались.
Щелк, щелк…
Будто не замечая Ингу, лесное чудище продолжало танцевать.
Глаза прикрыты, а узкий рот растянут в недоброй улыбке.
- Много ходит легенд о Фавнах, мистических обитателей здешних лесов. Говорят, что лучше не встречаться с ними, а если и довелось нечаянно столкнуться, то лучше пройти мимо, сделав вид, что не заметили. Их, кстати, очень легко спутать с деревом.
Из-за поворота неожиданно показалась группа людей. Гид увлеченно рассказывал о Фавнах и прочей нечисти, что водится в Италии. Туристы прошли мимо Инги, что стояла ни в силах пошевелиться. И мимо танцующего Фавна.
- Помогите, - крикнула Инга, но из горла вырвался лишь хрип.
Но зато ее услышал этот… Танцующий.
И замерев, неторопливо повернулся. Все вокруг поплыло и исчезло. Только эти красные глаза с вертикальными зрачками все ближе и ближе.
- Ты увидела меня, - захохотал Фавн, пронзив и опутав ее прутьями.
Вздрогнув, Инга проснулась. На кресле лежала оставленная мамой книга.
Ночник мягко освещал комнату зеленым светом. Взглянув на окно, она поспешно отвела взгляд. Таращиться в ночное небо в одиночку было как-то страшно и неуютно. И еще этот осадок от сна. Казалось, откинь одеяло, то увидит проколы на теле. До того явственно их ощутила.
- Какой дурацкий сон, - натягивая одеяло на голову, прошептала Инга.
Шлеп, шлеп…
Послышались вдруг шаги на лестнице.
«Валерка, - радостно екнуло сердце. – Приехал-таки».
Шлеп, шлеп…
«Притворюсь спящей».
Подойдя к кровати, муж шумно улегся. Поворочавшись, придвинулся к жене и принялся потихоньку стягивать одеяло.
Инга из-за всех сил старалась не рассмеяться. Валера наклонился так близко, что его дыхание защекотало лицо. А вот дотронулся до лба и медленно провел по переносице к подбородку. Будто прутиком.
«Прутиком?» - тут ее, словно кипятком окатило.
Вспомнив сон, она громко заверещала и открыла глаза.
Мелькнув, чья-то тень исчезла за занавеской, что висела в дверном проеме.
«Показалось…»
Но придумать оправдание колыхавшейся занавеске так и не смогла.
Так и просидела до самого утра, прислушиваясь. Но в доме было подозрительно тихо. Странно, что на ее дикий крик не прибежали родители.
Спустившись на первый этаж, Инга заварила кофе и накрыла на стол.
«Сейчас сбегутся на любимый аромат».
Пять минут, десять, полчаса…
Бросив взгляд на часы, удивилась. Девять утра! В это время родители уже должны возиться в огороде. Сердце противно заныло и сжалось, словно в предчувствие беды.
Подойдя к лестнице, что вела на цокольный этаж, снова прислушалась. Ни шороха, ни звука.
«Может, ушли куда? А я тут в панику вдарилась», - немного успокоившись, принялась спускаться вниз.
Скрип, скрип…
Деревянные ступеньки под ногами противно скрипели.
Почувствовав, как ее бросило в пот, Инга замерла. Она уже слышала этот скрип…
Слышала этой ночью, вот так же спускаясь к родителям. И руки…
В руках было что-то тяжелое.
Странные воспоминания улетучились.
«Не выспалась, вот и мерещиться черт знает что», - быстренько преодолев оставшиеся ступени, Инга откинула занавеску, что закрывала вход в спальню.
В цоколе всегда было прохладно и темно. Окно, что выходило на север, давало мало света. Но родителям нравилось. Солнца и света им и в огороде хватало.
- Мам, пап, - тихонько позвала Инга, вглядываясь в очертания на кровати.
Никто не отозвался.
- Мама, папа! – крикнула она, стараясь вытеснить прилепившийся страх.
«Чего боюсь? Надо подойти и убедиться, что в постели никого нет!»
Да, кровати были пусты, но легче от этого не стало. Одеяла взбиты в кучу, подушки вообще лежали на полу. А простыней и вовсе не было.
Не, ну чтобы мама в таком беспорядке оставила постель…
Для этого должно случиться нечто из ряда вон выходящее.
Подняв с пола подушки, Инга долго разглядывала веселые синие цветочки на наволочках. Теперь она боялась оглянуться.
Там позади, справа, стоял старый шкаф. Темный, резной, с этакими замысловатыми финтифлюшками. А между ним и стеной комод той же породы. В детстве Инга очень боялась их.
Они казались ей монстрами, что явились из кошмарных снов. И сколько бы папа не подносил ее к старинной мебели, пытаясь развеять дочкины страхи, та непременно ударялась в рев.
Даже с годами ей не удалось избавиться от сковывающего ужаса при виде шкафа и комода.
Этот набор перешел по наследству от бабушки, и сколько ему было лет, одному богу известно. После смерти бабули, родители перенесли мебель в цоколь, а на общий первый этаж наконец-то приобрели новую.
Инга уже успела позабыть об этих монстрах. А вот теперь оцепенела как в детстве.
«В самом-то деле, сколько можно страшиться деревянной рухляди?» - и разозлившись, Инга быстро обернулась.
С комода свисали какие-то тряпки.
Затаив дыхание, она подошла ближе. Не тряпки, а исчезнувшие с кровати простыни ниспадали на пол, прикрывая бесформенную кучу, лежавшую на комоде.
Ткань стягивалась с трудом и на ощупь была жесткой, будто накрахмаленная. Но мама не любила крахмалить постельное белье. Как и не любила белые цвета. Считала это пережитком прошлого.
В горошек, в мелкий цветочек, другое дело. На таком белье и спать одно удовольствие.
Вот сейчас из-за этой расцветки Инга и не разглядела пятна крови на ткани.
Не разглядела, но поняла. Как поняла, что сейчас предстанет ее взору.
Но увидев, все равно содрогнулась и закричала так громко…
Будто криком можно что-то исправить.
На ненавистном комоде лежали изрубленные тела родителей. Лежали, накрытые цветастыми простынями. Теми самыми, что так обожала мама.
В милых таких незабудках, разбросанных по зеленому полю.
Не переставая кричать, Инга выбежала из спальни. Упав на лестнице, даже вставать не стала. Так на четвереньках и забралась на первый этаж.
- Это неправда, неправда, неправда, - шептала она, забившись в угол и царапая себе лицо и голову.
Боль на время притупляла весь ужас от увиденной картины. Но лишь на время.
- Кто, кто это сделал? – завыла Инга. – А меня? Почему меня оставили? Я не хочу-у-у! – и засучив ногами, принялась биться затылком о стену.
В глазах потемнело и, потеряв сознание, она обмякла. Лежала босая, в ночной рубашке, что дала вчера мама. Такая длинная ночная рубашка в пол с рюшами и воланами. Мама всегда покупала их для себя и дочки.
Инга и не противилась. Радостно обряжаясь в ночнушку, она постоянно дурачилась перед мужем.
- Я привидение, – зловеще шептала она, обнимая Валерку. – Похожа?
- Похожа, - всегда смеялся тот. – На маленькое и доброе привидение.
В воспоминания назойливо пробивались звуки шагов. Совсем рядом кто-то ходил.
«Мама или папа», - улыбнувшись распухшими губами, Инга открыла глаза.
Кухня. Нетронутый завтрак на столе. И яркое воспоминание разложенных на комоде обрубков.
«Не-е-ет!» - прикусив язык, она почувствовала, как стекает по подбородку кровь.
Снова шаги. Но не в доме, а за окном. Кто-то ходил во дворе.
«Убийца?» – промелькнула мысль.
Удивительно, но страха не было. Опустошение, горечь, даже безразличие, но не страх.
Шаги прекратились. Инга медленно поднялась и трясущимися руками отодвинула шторку на окне.
Никого…
Мокрый подол ночной рубашки неприятно лип к ногам.
«Обмочилась», - равнодушно хмыкнула Инга и резко распахнула дверь.
Валера… Муж сидел на лавочке и смотрел на топор лежащий на бетонной дорожке.
- Валера? – просипела еле-еле. – Так это ты? Ты убил? – не в силах отвести взгляда от огромного топора, которым папа рубил дрова, шатаясь, спустилась с крыльца.
А тот в ответ взглянул с такой жалостью и сожалением, что Инга растерялась. Потом подошел и, положив ей ладони на голову, посмотрел в глаза, и она снова оказалась в том жутком и непонятном лесу в Бомарцо.
Но не это оказалось самым страшным…
…Неподалеку под деревом расположилась молодая пара. Все в них было знакомо до мелочей. Фигуры, волосы, одежда, движения и этот яркий рюкзак.
Потерев воспаленные глаза, Инга подошла ближе, уже зная, что увидит себя и Валерку.
Да, вот муж попросил чай, и она достала термос и пачку печенья.
- Ты тоже это чувствуешь? – прошептал Валера.
Она вспомнила, как напугал тогда ее этот вопрос.
- Будто смотрит кто-то, - наклонился к ней муж.
- Но там никого нет, - в тот раз она действительно никого не увидела.
А вот сейчас со стороны…
Он стоял позади их. Фавн.
Его с легкостью можно было спутать с деревом, пока не откроет глаза и не примется танцевать. Танцевать, как сегодня в ее кошмаре.
Вот и сейчас Фавн, пританцовывая, приблизился к Валерке и дотронулся до него.
- Нет, есть! – заорал муж и, схватив ее за плечи, с силой ударил затылком о дерево.
Зажав ладонью рот, Инга опустилась на землю, наблюдая, как здоровенный сучок, пробив ее голову, вышел через левый глаз, вынеся на своем острие глазное яблоко.
Валерка словно обезумел. Он выл, рычал, катался по земле, выдергивая пожухлую траву.
- Нет, нет! – его вопль заполнил собой уродливый лес, отскакивая эхом от деревьев и перекликаясь, множился и множился.
- Милая, - проскулил муж, подползя к мертвой Инге. – Это не я. Прости меня! Прости, прости! Что же мне теперь делать? Господи-и-и-и!- задрав голову, Валерка посмотрел наверх, стараясь разглядеть кусочек неба между убогими деревьями.
И вцепившись ногтями в лицо, раздирал кожу, оставляя глубокие кровоточащие борозды.
У Инги сердце разрывалось от боли. Так хотелось подойти к мужу. Обнять его и прошептать; я здесь, я живая! Но сколько бы ни пыталась, никак не могла сдвинуться с места. И крикнуть не могла. Словно огромная рыбина разевала рот, пытаясь выплюнуть хоть хрип, хоть стон, но бесполезно. Все бесполезно.
Зато Фавн, наблюдая за разыгравшейся трагедией, был доволен. Улыбался тонкой прорезью губ и хитро щурил красные глаза.
А Валерка гладил мертвую жену по плечам, теребил ладони, будто пытаясь вернуть ее к жизни и плакал. Так страшно плакал.
Щелк, щелк…
Присев возле мужа, Фавн обхватил его лицо своими ветками и повернул к себе. Этот чертов монстр, смотрел Валерке прямо в глаза и что-то нашептывал. А Валерка только головой кивал.
- Согласен? – внезапно громко произнес Фавн.
- Да, да, - и муж привалился к этому исчадью ада, будто к отцу родному.
Они поднялись, и Фавн принялся опутывать Валерку ветками, что извиваясь, змеями выползали из хозяина леса и опутывали, опутывали несчастного.
Инга видела, как мужа колотит крупная дрожь, как подкашиваются ноги и только ветки, пронзившие его тело, не давали ему упасть.
Одежда треснула и разорвалась на маленькие кусочки, что разлетелись в разные стороны. Клетчатая рубашка, вытертые джинсы. Их больше нет. Как и нет Валерки. Муж превратился в скрюченное дерево, что тянуло свои узловатые ветки к мертвой жене.
Фавн наконец-то отлепился от него и снова затанцевал, широко раскинув руки и прикрыв глаза.
Щелк, щелк…
А потом исчез, рассыпавшись древесной пылью.
Мертвая Инга под деревом чихнула и зашевелилась. Никакого сучка торчавшего из глазницы и в помине не было.
Тут показалась группа туристов. Да, тех самых, что помогли ей тогда подняться, подобрали укатившийся термос и собрали печенье.
И та другая ушла вместе с туристами, постоянно поправляя на себе рюкзак мужа и хмуро оглядываясь.
Инге же казалось, что она сама превратилась в дерево.
То, что увидела сейчас, не укладывалось в голове.
Ведь прекрасно помнит, когда очнулась тогда в Бомарцо, жуткий лес уже исчез.
И Валерку, что молча шел рядом, тоже помнит.
Именно с этого дня они перестали разговаривать. Сначала Инга обиделась на его непонятный психоз. На то, что пришлось нести его рюкзак, а он даже и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. А потом обиделась еще раз. На то, что муж продолжал изводить ее молчанием.
А Валерка, оказывается, остался здесь. Странно, она совсем не помнит, были ли у него вещи в аэропорту? Вряд ли. Наверное, остались в гостинице.
Теперь понятно, почему у нее так ломило затылок, и болел левый глаз.
Проклятое место нашло их и Фавн забрал ее мужа, пополнив им свой уродливый лес.
Деревья расступились, образовав коридор, по которому, словно шарик на венгерке, Ингу притянуло в родной двор.
Тяжело дыша, она молча смотрела на Валерку.
Ненаглядные зеленые глаза мужа стали красными.
- Ты? – выдохнула она.
- Я теперь принадлежу ему, - кивнул Валера.
- Почему же вижу тебя?
- Договор, - усмехнулся муж.
- Какой еще договор? – разозлилась Инга. – Это же Фавн заставил убить меня! А потом оживил, взамен превратив тебя в дерево. Ведь так?
- Да. Но я попросил, чтобы ты продолжала видеть меня. Он мне дал сорок дней.
- Очень символично! А дальше что? Ты все равно бы исчез! Думаешь, мне было бы легче от этого?
- Дальше? Хотел придумать что-то. Дикую ссору, чтобы уйти и не вернуться. Или сказать, что полюбил другую. Но не смог, - муж виновато развел руками.
- А теперь понял, что Фавн поймал меня на этой просьбе, - продолжил Валера. – Чтобы пробраться к нашим проклятым местам.
- Поэтому блуждающие могилы и отыскали меня? – догадалась Инга. – Фавн ждал меня там. Прилепился и я принесла его в дом.
- Да. А ночью он вселил в тебя безумие… Как и в меня тогда. Прости…
Присев на лавочку, супруги долго молчали.
- Скажи мне, - неуверенно начала Инга. – Очень страшно превращаться в дерево?
- Ты не обязана это делать, - обняв дрожавшую жену, прошептал Валера.
- А как дальше жить с мыслью, что я убила родителей? Как? – всхлипнула она, стараясь не вспоминать темный цоколь и кисти рук, выглядывающие из-за цветастой простыни.
Так и не успела сделать маме маникюр. Ведь даже лак привезла. Светло-сиреневый. Мамуле бы понравился.
А папины ладони такие большие и грубые с виду. Но такие нежные и заботливые.
Так врезались в память эти кисти рук. Может потому что увидела их первыми? Или потому что, папина ладонь крепко держало мамино запястье?
Что же они подумали, увидев, как родная дочь спустилась к ним с топором?
Успели ли подумать?
Не выдержав, Инга разрыдалась.
- Зачем? Зачем он превращает людей в деревья? – уткнувшись мужу в плечо, простонала она.
- Понимаешь, - медленно произнес тот, словно подбирая слова. – Этот лес выглядит совсем по-другому.
- Уродливые деревья, вот он как выглядит, - гневно откликнулась жена.
- Нет, ты не понимаешь…Только став частью этого, человек узнает правду.
- Постой, - догадалась Инга. – Скульптуры в парке и лес как-то связаны?
- Да, скульптуры, это и есть люди…
- Чудовищно. Это просто чудовищно… И кто теперь ты?
- Сама увидишь, - Валерка угрюмо взглянул на небо. - Ты должна сделать выбор до вечера.
- Уже сделала. Родители проснутся, словно ничего и не произошло. Вот только меня рядом не будет.
- Можешь остаться на некоторое время, - неуверенно предложил муж.
- Нет уж. Навлекать проклятье на маму с папой не собираюсь. Если ему под силу стирать память, в этот раз придется сильно постараться, - Инга решительно встала. – Мне пора. И скажи, у меня сейчас тоже красные глаза?
Валерка молча кивнул.
- Пометил, гад, - презрительно скривилась жена.
- Прости меня, – муж крепко сжал ее запястье. – Прости, что так получилось.
- До встречи в Бомарцо, любимый, – прошептала Инга, взъерошив светлые волосы супруга.
Кинув тоскливый взгляд на родной дом, развернулась и направилась в лес, темнеющий неподалеку.
Она знала, что блуждающее кладбище не заставит себя ждать. Быстро явится. А посреди могил будет танцевать Фавн, противно пощелкивая и улыбаясь, прикрыв красные глаза. Его так легко спутать с деревом.
Щелк, щелк…
