Холокост в западной зоне оккупации В самом начале политика в западной зоне оккупации приобрелал несколько иной вид. Немцы до крайней степени осторожно старались обращаться со своими германоязычными «партнёрами». Они имели стойкое желание показаться в лучшем свете, наиболее цивилизованными и гуманными для глаз своих расово верных противников. Верхушка Рейха до последнего мгновения лелеяла надеждой сначала заключения союза с Британией, а после начала конфликта – сепаратный мир с туманным Альбионом. Руководство античеловеческой идеологии видело англичан способными совместно с ними выдержать этот «героический» бой против мирового еврейско-марксистского заговора, сплотив умы и сердца в едином порыве.
Это сказалось и на решении еврейского вопроса в данных землях. В самом начале после захвата Франции, Нидерландов и Бельгии, семитское население всего на всего ограничили в правах: организовали сегрегацию, запретили иметь некоторые виды транспорта и сделали другие неопасные для жизни вещи. «Евреи были обязаны носить желтую звезду, сдать свои велосипеды, не имели права ездить на трамваях и в автомобилях, даже собственных. Евреи могли посещать магазины только с трех до пяти и пользоваться услугами исключительно еврейских парикмахеров. Евреи не имели права появляться на улице с восьми вечера до шести утра. Им запрещалось ходить в театры, кино и другие подобные учреждения, а также - в бассейн, теннисный корт, на греблю, и вообще заниматься любым видом спорта в общественных местах. С восьми вечера евреи не могли сидеть в собственном саду или в саду у знакомых. Нельзя было ходить в гости к христианам. Учиться позволялось только в еврейских школах.» Такое несколько терпимое отношение к представителям вражеского для клики населения было на протяжении пары лет. Но когда в головы нацистских правителей пришло ясное осознание невозможности окончания борьбы на два фронта, то пришлось действовать уже наверняка. Происходили первые массовые аресты и погромы. Уже не считались с базовыми рамками приличия и любви к ближнему своему, человеческие лица были утеряны, маски сброшены, оголяя звериный оскал: «еврейских знакомых арестовывают целыми группами. В гестапо с ними обращаются буквально не по-человечески: загоняют в вагоны для скота.». Но страх возможной ответственности за преступления, попирающие любые законы морали ясно очерчивался в сознании этих господ. Было слишком опасно вершить свою гадкую само названную справедливость прямо там. Евреев вывозили в более подходящие пункты массового уничтожения – на восток: в Польшу и Советский Союз. Там и открывались пугающее по своему масштабу «фабрики смерти», которых не было, как факт на берегах Северного моря и Ла-Манша. На территории третьей империи к представителям иудаизма относились похожим образом, никого не убивали открыто, прямо на улицах, был весомый риск народного возмущения слишком явной кровожадностью, ограничивались лишь урезанием свободы. И всё же это не смогло повлиять на трагическое завершение. Массовая отправка в концентрационные лагеря происходила чутка позднее, их страшный путь также лежал в основном на восток. Среди многих сотен лагерей смерти выделялся один – Аушвиц (Освенцим) – главнейший в своём роде, самый громадный и поражающий. Он Детище рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера окропило землю миллионами тел, белее двухсот их которых были дети, давая выжить лишь самым стойким «В какой-то момент я очнулась и поняла, что лежу на горе трупов» - фраза Евы Спеши – женщины, которая ещё девочкой прошла столь серьёзное испытание, навсегда закалившее её. Но далеко не всем так повезло: «Когда не было газовых камер, мы расстреливали по средам и пятницам. Дети пытались прятаться в эти дни. Теперь печи крематория работают днем и ночью, и дети больше не прячутся. Дети привыкли» Находилась еще целая категория нежелательных людей с иностранным гражданством, к примеру американским, условия проживания подобных личностей были несравненно лучше нежели лиц без такового. Всех их благовидно старались депортировать на родину целыми и невредимыми, дабы не иметь неприятных казусов во внешней политике.
Заключение
Таким образом, мы, рассмотрев совершенно разные картины, можем сделать весьма понятный вывод. Германцы смотрели на Советский Союз как на уничтожающую, беспрецедентную угрозу, а на граждан этой страны как на дикарей, настолько ничтожных, что было совершенно не стыдно разворачивать свои зверства прямо под окнами общества. Евреи были лишь первостепенной задачей, после которых массовое беспричинное насилие вылилось бы и на всех остальных. Это прекрасно заметно, например, по антипартизанским компаниям. План геноцида славянского населения не был воплощён только из-за его невозможности на момент упорных сражений двух гигантских колоссов.
На страны запада немцы смотрели как на потенциальных расово верных союзников, воюющих только по странному недоразумению, непонятной случайности. Отсюда и попытка казаться действительно белыми и чистыми, попытка натянуть красивые перчатки на локти, полные по локоть в крови. А. Гитлер постоянно озвучивал свою невероятную любовь к английской нации, которая, по его словам, не уступала и его собственной, что полностью раскрывает все карты. И вновь самым значимым фактором, повлиявшим на разбираемую нами тему, оказался вопрос расовых стереотипов и предрассудков, подогревавшейся намеренно, который нам удалось рассмотреть слегка с неординарной позиции, можно сказать в профиль. Ненависть, как одно из отрицательнейших чувств, затмила глаза населения, покорила и честь, и совесть, и даже восприятие добра и зла. Она, исходив из уст воистину объективных антиморальных элементов, дала разрешение на раскрытие самых звериных сторон характера, дала спокойно засыпать по ночам убийцам и насильникам, терзающим целые народы во имя своих «великих» целей. Такое, в некотором роде, вправленное, сознание не дало остановиться даже при умерщвлении детей; Те, кто расстреливал в концлагерях невинных, потом приезжали в свои дома и направляли свой холодный взгляд в глаза членов семьи, ничем не отличающихся, по сути, от убитых. Многим удалось скрыться от возмездия, но ужасные душевные тяготы за их грехи преследовали далеко не одно десятилетие. Именно полный анализ всех аспектов того тяжёлого времени, исходящий от множества неравнодушных, позволит изменить наше современное общество в лучшую, более терпимую и толерантную сторону, не даст так же погрязнуть в пучине лжи и ненависти, выработает стойкий иммунитет от тиранов и деспотов, от кровавых идеологий и бесчеловечных идей.
