На канале какое-то время назад выходил материал о посещении посёлка Аджером, который хранит память о существовавшем здесь в 30-50-х годах лагере Локчимлаг (через несколько лет после создания перешел в ведомство Усть-Вымлага). Многих читателей заинтересовало прошлое этого места. Сегодня в продолжение истории расскажем, какими ужасами запомнился лагерь. Надо сразу предупредить, что это чтение не для слабонервных. Да и поклонникам сталинской политики этот текст не понравится – решайте сами, знакомиться или нет.
В 20-30-х годах население Республики Коми за счёт заключённых выросло чуть ли не в пять раз. Это были граждане СССР и представители самых разных уголков Земли: поляки, китайцы, корейцы, афганцы, иранцы, латыши, литовцы, финны – все, кто попал в число врагов народа и неблагонадёжных. Самое большое отделение Локчимлага, своеобразная столица этого государства в государстве, находилось в Аджероме.
Создать в Пезмоге (с 76-го года стал называться Аджером) Северный комбинат на правах исправительно-трудовой колонии решено было в декабре 1932 года. А весной следующего года на территорию нынешнего поселка Аджером начали прибывать баржи с репрессированными. Людей выгружали посреди нетронутой тайги, и они сами копали себе землянки, возводили лагерные бараки, прокладывали лесовозные дороги.
В августе 1937 года здесь организовали Локчимский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР, получивший название по реке Локчим, на берегах которой заключенными велись лесозаготовительные и лесосплавные работы.
Локчимлаг планировался как показательная исправительно-трудовая система, с этой целью за три года в его строительство вложили 55 млн рублей. При этом в агрохозяйстве Аджерома заключённые должны были выращивать… арбузы. (Об этом факте рассказывал Райнгольд Шульц, родители которого были сосланы в Коми). Недалеко от Полярного круга эти ягоды невозможно вырастить и сегодня, при современном уровне сельскохозяйственной техники и химических удобрений.
Росли они плохо и тогда, каждый плод бы на счету и за каждым арбузом был закреплён отдельный ответственный заключённый, занимавшийся поливом и уходом. При этом трудились они в кандалах. Опыт оказался неудачным. Только за 1938 год убытки составили 17 миллионов рублей. (Архивные документы можно изучить здесь). Это к в опросу об экономической эффективности лагерной системы.
Жительница посёлка Мария Казакевич, которая оказалась в лагере с семьёй, высланной с Украины, в пятилетнем возрасте, вспоминает своё детство. Родители уходили на весь день на работу, а она оставалась в бараке. Из еды заключённые получали килограмм хлеба на сутки.
Точно так же Анатолий Смилингис, переживший здесь детство, а после исследовавший историю лагеря, уточняет, что нормой были 600 граммов хлеба в сутки, к тому же ненатурального, пополам с картофелем и жмыхом. В лагере не водилось ни кошек, ни собак. Голод доводил заключенных до каннибализма. Он наряду с обморожениями был основной причиной гибели людей. Так, сохранились документы о ревизии и обследовании Локчимлага, где выяснилось, что из 26092 заключенных в 1938 году умерло 4003 человека.
Краевед Анатолий Смилингис рассказывает историю, как буквально на его глазах замёрзли до смерти несколько человек:
«Работать было тяжело, особенно зимой. Снег по пояс, а дерево лучковой пилой надо спилить так, чтобы пень был не выше двух-трех сантиметров от корня. Затем его распиливали до определенной длины, рубили сучья и сжигали, а ведь зимой они сырые, плохо горят. Выполнить норму, конечно же, было нереально, а не выполнишь – уменьшат пайку хлеба или вообще ее лишат.
В первую зиму на Второй участок прибыло много китайцев, корейцев, финнов и иранцев, которых назвали персами. Их тоже определили на лесоповал. Начальник подвел ко мне четверых персов и сказал, чтобы я показал им, как валить деревья. Выдали пилы и топоры. Мороз стоял под тридцать, а иранцы худые, одеты плохо, снега никогда не видели. Я показал, как нужно валить лес, свалил сухостой, отпилил несколько чурок, развел костер. Возвратившись вечером к ним, вижу – костер погас, а рядом все четверо сидят мертвые. Даже дров, которые я им оставил, в костер не подкинули».
Стоит отметить, что умерших зимой не хоронили – не было сил на то, что выкопать яму в мерзлой земле. Поэтому ждали весны, и тогда в чуть подтаявшую землю складывали тела – порой до пятидесяти за раз.
Смилингис рассказывает:
- Хоронили в одну яму, пока не заполнят, потом рядом копали другую яму, третью. Если верить архиву НКВД, в 1939 году здесь было более 26 тысяч заключенных, в 1941-м – уже только около десяти тысяч, хотя все это время этапы продолжали приходить, а люди назад не возвращались. Подсчитал, что каждые восемь кубометров древесины стоили одну человеческую жизнь.
Администрация лагеря жила в стороне от этих ужасов, на живописном холме, обнесённом двумя рядами трёхметрового частокола, между которыми бегали собаки, а у входа стояли вооружённые часовые. Офицерские жёны любили кататься на лодках по озеру. В распоряжении начальника был не только легковой автомобиль, каковых в ту пору в республике имелось всего несколько, но и личный самолет. На нем, рассказывают, он чуть не каждую неделю ездил в Москву, в рестораны.
Раценас Римвидас вместе с матерью и еще 41 одной семьей, высланной в из Литвы в 1941 году, оказался в одном из отделений Локчимлага. Вот как Римвидас в своих мемуарах «Записки спецпереселенца» описывал событиях тех лет:
«Начальник Локчимлага в своем королевстве делал что хотел… Один из начальников разъезжал по территории центрального лагеря на бричке, которую тянули... зэки. Тянуть бричку нужно было быстро, тягловую силу кнутом погонял возничий. Об этом мне рассказывал чудом оставшийся живым бывший з/к Владимир Бемме, когда-то состоявший в личной охране самого Льва Троцкого. Но бричка – это уже чересчур и для системы ГУЛАГа! Заявился более высокий чин, выстроил зэков и перед строем лично расстрелял любителя «быстрой» езды.
Был назначен другой начальник, который придумал новый вид «развлечения»: запретил выдавать в пищеблок соль. Зачем классовому врагу соль? Дошло до того, что зэки мочились в еду, дабы ее подсолить. Сняли и этого, дескать, пересолил. Следующий так боролся с «нарушителями режима» - их раздетыми привязывали к дереву на съедение комарам.
Было очевидно, что вверху молчаливо поощрялась большая смертность зэков… Жизнь заключенных в Локчимлаге была настолько тяжела, что выживали лишь редкие счастливчики. А ведь это все было до войны, до разрухи».
Даже этих скудных воспоминаний достаточно, чтобы понять: на месте таёжного посёлка был ад неэффективного рабского труда, индустрии пыток и смерти. И даже если часть из них была действительно виновна в каких-то преступлениях, ни один человек на свете не заслуживает такого обращения, и в этой истории государство выступает более злостным преступником, чем любой из заключённых.
СТАВЬТЕ👍, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ, ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ ИСТОРИИ: