Редьярд Киплинг — уникальный и очень талантливый автор мировой литературы. Кажется, что он достиг мастерства во всех жанрах, к которым прикасался. Из-под его пера вышло много произведений: знаменитые «Книги джунглей», приключенческий роман «Ким», роман в новеллах «Сталки и компания», разнообразные поэтические и сказочные сборники, на которых выросло не одно поколение читателей. А сколько чудесных мультипликаций и фильмов появилось благодаря его произведениям — не счесть!
Сегодня я бы хотел рассказать про первый и малопопулярный, во многом автобиографический роман Киплинга в духе реализма, — роман о становлении личности с интересным названием «Свет погас».
Книга начинается с того, что мальчик по имени Дик и девочка по имени Мэзи убегают из пансиона миссис Дженнет — очень злой и дурной женщины — к морю, чтобы пострелять из маленького револьвера.
— Ну, как ты думаешь, что она сделает, если поймает нас? Нам не следовало бы делать этого, Дик, — сказала Мэзи. — Меня побьет, а тебя запрет в спальне, — не задумываясь, ответил Дик. — Патроны у тебя? — Да, они у меня в кармане, и страшно трясутся; они не могут сами собой взорваться? — Не знаю. Если ты боишься, возьми револьвер, а патроны дай мне. — Я вовсе не боюсь. — И Мэзи быстро побежала вперед, засунув руку в карман и откинув голову назад. Дик следовал за ней с маленьким, дешевеньким револьвером в руке.
Немного позже Мэзи рассказывает Дику, что вскоре она покинет пансион миссис Дженнет: опекуны хотят забрать её, а потом отправить учиться в другую страну. Эта новость поражает Дика: он осознаёт, что за последние четыре года сильно привязался к Мэзи, — настолько сильно, что уже, оказывается, успел полюбить её.
Набравшись храбрости, он признаётся Мэзи в своих чувствах, — и она отвечает ему взаимностью. Держась вместе за руки, они планируют своё будущее и обещают вечно любить друг друга:
— Я буду со временем… — начал уверенно Дик, но вдруг осекся. — Не знаю, кем я буду. Сдать экзамены я, кажется, не способен, но я умею рисовать отличные карикатуры на учителей, вот что!.. — Так будь художником! — сказала Мэзи. — Ты всегда смеешься над моими попытками нарисовать что-нибудь, это будет тебе полезно. — Я никогда больше не стану смеяться ни над чем, что ты делаешь, — отозвался он. — Я стану художником и покажу себя! — Художники, кажется, всегда нуждаются в деньгах, не правда ли? — У меня есть сто двадцать фунтов годового дохода, которые я буду получать, как говорят мои опекуны, когда я буду совершеннолетним. Для начала этого будет достаточно. — Вот как, ну а я богата. У меня будет триста фунтов годового дохода, когда мне исполнится двадцать один год. Вот почему мистрис Дженнет добрее ко мне, чем к тебе. Но я все-таки желала бы, чтобы у меня был кто-нибудь близкий, отец, или мать, или брат. — Ты моя и будешь всегда моей! — сказал Дик. — Да, я твоя навеки, а ты мой… это так хорошо! — и она сжала его руку.
И вот, навсегда скрепив себя обещанием, они расстаются на долгое время. В следующей главе Киплинг рассказывает уже о другом Дике: мы узнаём, что он повзрослел и попал на войну, где встретил молодого корреспондента по имени Торпенгоу, — как раз в тот момент, когда зарисовывал очередную батальную сцену. Корреспондента сильно заинтересовывают наброски главного героя, — Дик всё же решил стать художником, как и говорил своей возлюбленной Мэзи.
В общем, Торпенгоу сравнивает Дика с Верещагиным и тут же предлагает ему устроиться на работу, — надо только телеграфировать в их газету и получить одобрение.
«Таким образом, Дик Гельдар сделался членом достопочтенного братства военных корреспондентов, все члены которого получают неотъемлемое право работать сколько могут и получать, сколько будет угодно Провидению и их патронам. К этим правам прибавляется впоследствии гибкость языка, перед которой не в силах устоять ни мужчина, ни женщина, взгляд ястребиный, пищеварение страуса и бесконечная «приспособляемость» ко всевозможным условиям жизни. Некоторые, конечно, умирают, не успев достигнуть этой степени совершенства, а другие, вернувшись в Англию, появляются в обществе в модных фраках, под которыми трудно отличить их необычные свойства, и потому слава их остается сокрытой от толпы. Дик следовал за Торпенгоу, куда бы ни занесла того его фантазия, и вместе им удавалось делать дело, которое, можно сказать, почти удовлетворяло их самих. Жилось им нелегко, во всяком случае, и под влиянием этой совместной жизни они вскоре тесно сблизились между собой».
Проходит время, и война заканчивается. Дик и Торпенгоу ненадолго расстаются: первый хочет колесить по разным городам, чтобы рисовать и пьянствовать, второй — тоже планирует куда-то уехать по своим делам.
Но долго жить в таком режиме было нельзя, и Дик решил, что пора рисковать:
«…и он направился по песчаной улице в ближайший игорный дом, где его хорошо знали. «Если счастье улыбнется мне, значит, ехать, если проиграюсь, то останусь здесь!»
Он расставил монеты в живописном беспорядке на сукне стола, не решаясь даже взглянуть на то, что он делает. Но счастье благоприятствовало ему. Три оборота колеса дали ему двадцать фунтов, и он отправился прямо на пристань договориться с капитаном старого грузового парохода, который доставил его в Лондон с весьма скудным запасом капитала в кармане».
Первое время ему приходилось снимать маленькую коморку, ограничивать себя в еде и выживать различными способами, — но всё это только до тех пор, пока Дик вновь не встретил старину Торпенгоу.
Благодаря другу он устраивает свою жизнь, — и даже становится знаменитым художником Англии. Судьба наконец-то улыбается ему, он начинает жить в своё удовольствие, — но вот же незадача: гуляя по улице, судьба вновь капризно щёлкает его по носу:
«Ветер разогнал на минуту туман, и солнце, проглянув, отразилось багрово-красным пятном в воде. Дик не спускал с него глаз до тех пор, пока в журчанье воды между сваями ему не послышался ропот прибоя во время отлива. В этот момент девушка, которую, как видно, усиленно преследовал мужчина, громко крикнула: «Отвяжись, ты, скотина!» Новый порыв ветра погнал густую струю черного дыма от стоявшего у пристани речного парохода прямо в лицо Дику; на минуту дым застлал ему глаза, он быстро повернулся и очутился лицом к лицу с… Мэзи.
Ошибки быть не могло. Годы превратили девочку в девушку, но не изменили ее серых лучистых глаз, тонких пунцовых губ и выразительно очерченных линий рта и подбородка. И как бы для полноты сходства с прежней Мэзи на ней было гладенькое, плотно прилегающее к фигуре серое платье».
Да, он встретил Мэзи! Она тоже стала художником, но не таким успешным и популярным, как Дик. Однако вас наверняка — как и нашего героя! — беспокоит совсем другой вопрос: «Что же они чувствуют друг к другу?» И на этом начинается трагическая нота всего произведения: от былых чувств и намерений Мэзи ничего не осталось, в то время как у Дика — наоборот: любовь заиграла с новой силой.
Что же произойдёт дальше? Я рекомендую Вам узнать самостоятельно, но перед тем, как погрузиться в этот роман, ни в коем случае не читайте книжную аннотацию, ибо там есть спойлер, который может испортить Вам всё удовольствие от чтения!
А теперь я расскажу, в каком переводе стоит читать это произведение. Всего их два: автор первого — я цитировал его в своей статье — Анна Александровна Энквист, второго — Виктор Александрович Хинкис. У каждого из них есть как свои плюсы, так и свои минусы. И всё же я отдаю предпочтение переводу Анны Александровны Энквист, поскольку вижу, что у неё есть интуитивное понимание автора, — и сейчас я объясню своё мнение.
В изданиях с переводом Виктора Хинкиса есть одно объективное преимущество: в него включены эпиграфы, которыми Киплинг начинает каждую главу романа, — а у Анны Александровны Энквист этих эпиграфов совсем нет, даже на английском. К тому же, стратегия перевода имён у Виктора Хинкиса будет ближе современному читателю, чем у Анны Энквист. У Виктора Хинкиса имя главного героя — Dick Heldar — Дик Хельдар (что ближе к оригинальному тексту), у Анны Энквист — Дик Гельдар; у Виктора Хинкиса Мейзи (Maisie), у Анны Энквсит — Мэзи; у Виктора Хинкиса молодой корреспондент Торпенхау (Torpenhow), у Анны Энквист — Торпенгоу, — и так со всеми именами в книге.
И может показаться, что благодаря этому перевод Виктора Хинкиса однозначно лучше. Но это обманчивое впечатление, поскольку у Анны Энквист есть — на мой взгляд — гигантское преимущество: она чувствует авторский замысел и старается не искажать его. Виктор Хинкис же, в свою очередь, зачастую искажает смысл, вольно интерпретирует некоторые предложения и абзацы ради ритма повествования, особенно в те моменты, когда надо переводить дословно, чтобы нити смыслов, которыми автор наделяет своё произведение, не разрывались в разных главах книги, а, наоборот — сплетались воедино. Именно поэтому я отдаю предпочтение переводу Анны Энквист. Но если Вы не хотите глубоко анализировать произведение, и Вам всё же важно, чтобы в книге были эпиграфы самого Киплинга, то можно взять перевод Виктора Хинкиса, — в таком случае Вы почти ничего не потеряете.
Итак, «Свет погас» — это хороший роман в библиографии Киплинга, который лежит в тени его знаменитых книг. Да, в нём есть свои недостатки, это не позабытый всеми шедевр, но это хороший роман, который стоит прочитать всем, кто любит книги о становлении личности. Он затрагивает многие темы: о любви, о дружбе, о том, что из себя представляет настоящее искусство и чем оно отличается от ненастоящего. В конце концов, эта автобиографичная книга рассказывает о первой любви и, к тому же, о тех суровых испытаниях, которые пережил Редьярд Киплинг, — писатель, который ассоциируется с добрыми, чудесными сказками, хотя в его жизни происходило много страшных вещей. В своих мемуарах он даже записал: «Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные».
Если Вас заинтересовало — читайте, и пусть эта книга подарит Вам приятный досуг.
А я, тем временем, подготовлю для моего дорого читателя новое эссе, где проанализирую разные аспекты книги, в том числе и переводы.
«Люди, любите друг друга».