Не хотелось писать о нем сразу, оседлывая волну бесконечных некрологов. Нужно было, чтобы всё улеглось - и в голове, и вокруг... Даже так вопрос стоял: стоит ли об этом?
Но вот созрел и просится наружу небольшой разговор о Градском, Александре Борисыче. Важное уточнение: о Градском, которого слушаю я - ибо предпочтения мои, давно замечено, всегда находятся где-то сбоку от общепринятых.
Меня, например, никогда не трогала тысячекратно упомянутая в последнее время "Перррвый тайм мы уже отыграли". Потому что - ну как может трогать, скажем, скульптура "Рабочий и колхозница"? Она создана для того, чтобы возвышаться и внушать. Так же и эта песня: монументально, колоссально, пафосно, но... не трогает. Слишком отдаёт советским официозом.
А трогает вот эта, обманчиво-простенькая, тихушница такая:
А вот эта не просто трогает - валит наповал, будто выстрел из снайперской винтовки. Такие вещи меняют тебя сразу и бесповоротно: пять минут назад ты был как телёнок на лугу, а вот уже сидишь опрокинутый, всё внутри перевернулось, и мир вокруг другой, и прежним никогда не станет.
Градский брал в качестве текстов для своей музыки великую поэзию - и становился с ней вровень. Это не каждому дано: многие певцы, особенно эстрадные, могут так испоганить стихотворение, что и читать потом не захочется. А Градскому с лихвой хватало таланта, вкуса, чуткости... Исполняя эти песни, он при своем среднем росте делался великаном.
Но этот великан мог быть и очень нежным, как в замечательной сюите на стихи Поля Элюара "Сама жизнь".
А как он блистательно язвил в "Сатирах", оживляя голосом куплеты Саши Чёрного так, что каждый персонаж буквально вставал перед глазами.
И смотрите, насколько точны и разнообразны композиторские решения в этих двух сюитах: "Сама жизнь" - импрессионизм, полутона, необычные построения аккордов, "Сатиры" - россыпь стилизаций, музыка, по словам самого Градского, "созвучная тому времени... Канкан и ранний джаз, романс и "душещипательная лирика"..., образность вокала камерной и оперной музыки." Сделано всё это на высочайшем уровне.
А "древнерусская тоска" проникла в произведения Градского задолго до знаменитой песни Гребенщикова. Ещё в 1980 году вышел альбом А. Б. "Русские песни", где были представлены народные композиции в авторской аранжировке.
Немного позже появилась вокальная сюита "Звезда полей"на стихи Николая Рубцова, признанного последователя есенинских традиций.
Все пластинки, которые я здесь упоминаю, выходили на фирме "Мелодия", и я их добросовестно покупал. Наверное, покупал и кто-то ещё, но среди моих знакомых таких людей не было. Люди слушали Металлику, Мейден, Скорпов, Квинов, Modern Talking, Челентано, Алису, Кино, Аквариум, Сектор Газа... Градского не слушал никто. Мои попытки познакомить с его творчеством друзей-меломанов встречались, как правило, пожиманием плечами и вопросами в духе: а ты King Diamond слышал? Разумеется, подружкам, посещавшим мой дом, я песни Градского не предлагал, опасаясь спугнуть. Приходилось наслаждаться его творениями в одиночестве. Меж тем творения становились всё прихотливее, а поэзия - всё неожиданнее: например, на альбоме "Флейта и рояль" соседствовали стихи Маяковского и Пастернака, бывших друзей-футуристов, а "Ностальгия" отдавала дань эмигранту Набокову с его душераздирающей печалью. Эта пластинка, что символично, вышла в свет уже во время приснопамятной "перестройки", когда СССР затрещал по всем швам.
Мелодия романса на стихотворение Набокова "К России" практически идентична мелодии пахмутовского "Первого тайма", только исполняется медленнее - так замыкается круг...
Когда-то Александр Градский, вслед за Николаем Рубцовым, предсказывал : "Я умру в крещенские морозы..."
Рубцов угадал с пугающей точностью: он был убит 19 января.
Градский ушел в ноябре, ненамного раньше предсказанной даты...
Интересно, у многих ли сохранились его пластинки?
***
юный взгляд с побуревшего снимка
объектива шального мишень
на вертушке шипела пластинка
где битлы исполняли мишель
был наверное вечер субботы
танцы-шманцы как раз подучить
и смертельную дозу свободы
не страшился никто получить
разомлев упивались балладой
той где лестница небо и проч
рассуждали о смерти с бравадой
что твои вальсингамы точь-в-точь
кто она – похотливая сука
или воин с железным лицом
почтальон приходящий без стука
как легко в это веришь юнцом
а теперь из багрового сгустка
разливается сумрак безлик
темнота предстоящего спуска
что ты знаешь об этом старик
сочинитель рифмованных трелей
за всесильную выпей до дна
но не ври что в глаза ты смотрел ей
потому что безглаза она
