Шалом, это «Цимес», мы пишем обо всём, что может быть интересно современным евреям. Весь год было некогда читать, а сейчас наконец-то есть время? Выбрали 10 самых интересных отрывков из книг, про которые «Цимес» писал в 2021 году, и парочку книжных списков: выбирайте, чем скрасить себе остаток каникул.
«Герда Таро. Двойная экспозиция»
Хелена Янечек
Перевод с итальянского: Ольга Ткаченко
Издательство «Книжники»
Герда Таро — подруга легендарного фотографа Роберта Капы (между прочим, придумавшая его псевдоним), эмансипированная, обворожительная, храбрая и остроумная еврейка из Штутгарта, первая женщина — военный фотожурналист, погибшая на передовой. Её жизнь, короткая и яркая, — и жизнь европейских антифашистов и интеллектуалов 1930-х годов — описана глазами возлюбленных и друзей Герды.
«Во времена её монмартрской ссылки Вилли был убеждён, что интерес Герды к фотографии — всего лишь лёгкая лихорадка, побочный симптом нового увлечения. Веселье было необходимо ей как воздух, это точно, и Андре Фридман (настоящее имя Роберта Капы. — Прим. «Цимеса»), который уже давно вокруг неё крутился, её смешил, спору нет. А зачем ещё она стала бы с ним видеться?
На что мог претендовать этот очаровательный болтун из Будапешта, с взъерошенной головой и нелепым французским, пытавшийся пристроить свои снимки в газеты, как делали все кому не лень?
Он старался набить себе цену, выдавать свою нищету за дань моде, но на Герду это не производило ни малейшего впечатления, и тогда парень — а он был не глуп — перестал за ней увиваться и согласился на дружескую и по большей части комическую роль, которую она ему отвела».
Читать дальше…«Эпоха Герды»: как немецкая еврейка превратила парня из Будапешта в легендарного фотографа
«В поисках Лин»
Барт Ван Эс
Перевод: Вера Полищук
Издательство «Книжники»
Британский филолог Барт Ван Эс разбирается в семейной истории: его голландские бабушка и дедушка спасли во время Холокоста еврейскую девочку Лин и растили её как собственную дочь, но потом что-то случилось, и связь с ней была потеряна. Барт решает найти Лин и восстановить историю её жизни, обнаруживая в процессе свидетельства потрясающей смелости и самоотверженности одних людей — и удивительной гнусности других.
«— Я открою тебе секрет, — говорит мама. — Ты на некоторое время уедешь и поживёшь в другом месте.
Воцаряется тишина. Все, что было после, — словно в дымке, но эту мамину фразу и её голос Лин запомнила навсегда. И то, какой мама была милой и доброй и как любила Лин.
На следующее утро девочка сидит на верхней ступеньке крыльца с Лилли и другими соседскими детьми. Её так и распирает от волнения: у неё есть секрет. Ужас как хочется им поделиться. Иметь свою собственную тайну приятно, а вот хранить её так долго — не очень-то. Когда мама возвращается домой, Лин скатывается с крыльца и шёпотом спрашивает: „Можно я расскажу Лилли? Такой чудный секрет!“ Но мама строго-настрого запрещает: очень важно, чтобы об этом ни одна душа не знала».
Читать дальше…Девочка, которую спасли: история Лин, пережившей Холокост
«Исландия»
Александр Иличевский
Издательство «Альпина.Проза»
Ода знакам, тексту и Земле Израиля, где щедрой рукой рассыпано столько идей, что более рачительный писатель мог бы их растянуть на целую книжную серию.
«Мало кто меня понял в связи с переездом, многие считали, что никакая причина не стоит переезда к „диким горцам“, как в Тель-Авиве принято величать жителей Иерусалима. Стоило мне присесть к друзьям за столик в кафе, как немедленно начинались сочувствия, а я должен был искренне сокрушаться относительно своей участи. Постепенно мне это надоело, и я стал реже бывать в Тель-Авиве.
Я не искал новых друзей, но был уверен, что в Иерусалиме для меня отыщется родственная душа. Да и как в городе, где каждый камень послужил самым таинственным событиям в истории цивилизации, избежать встречи с чудесным?»
Читать дальше…«Здесь легко быть сумасшедшим». Отрывок из романа об Иерусалиме — и не только
«Житие маррана»
Маркос Агинис
Перевод с испанского: Марина Киеня-Мякинен
Издательство «Книжники»
Неожиданно актуальная история врача и учёного-гуманиста XVII века, потомка тайных иудеев Франсиско Мальдонадо да Сильвы, который открыто выступал за свободу мысли и был сожжён на костре за свои взгляды.
«В тюрьме Города Королей есть один пленник, по которому костёр давно плачет: тот сумасшедший иудей. Инквизиторы всеми правдами и неправдами пытались привести его к спасению, но тщетно. Он мог последовать примеру своего отца, примириться с церковью и выйти на волю в санбенито — относительно мягкое наказание, если учесть тяжесть его прегрешений. Мог обмануть суд — опять же как отец, — изобразить раскаяние, а потом взяться за старое. Однако безумец с ослиным упрямством отверг все эти возможности и засыпал нелепыми вопросами лучших богословов Лимы.
Ему отвечали, его увещевали, а он только издевался и всё твердил: имею, мол, право верить во что хочу, требую свободы мысли. Слыханное ли это дело!»
Читать дальше…«Безумцы тоже являются оружием cатаны». Отрывок из книги «Житие маррана»
«Кот раввина»
Жоанн Сфар
Перевод с французского: Алина Попова
Издательство: «Бумкнига»
«Кот раввина» — комикс для взрослых, и, по еврейскому обычаю, смеются там над самыми серьёзными вещами и задают самые неудобные вопросы. Может ли кот пройти бар-мицву — и если нет, то почему? Занимаются ли ученики раввина онанизмом? Нормально ли еврею притворяться арабом, чтобы заработать на жизнь? Что останется, когда исчезнет община алжирских евреев-сефардов? Правда ли, что по строению черепа можно определить высшую и низшую расы? Разгневается ли Б-г, если раввин запьёт ветчину молоком? Правда ли, что некоторые коты умнее некоторых людей? Возможна ли многолетняя дружба еврея-раввина и мусульманского шейха? Почему российские евреи не ужились с коммунистами? Что важнее, буква закона или его дух?
«Когда-то я считал, что писать книгу против расизма нет необходимости.
Мне казалось, что с этим вопросом и так всё понятно и ломиться в открытую дверь ни к чему. Но, похоже, времена меняются. Всё это, конечно, уже было сказано, но, поскольку никто не слушает, приходится начинать заново».
Читать дальше…Говорящий кот и внезапная любовь: отрывок из комикса «Кот раввина»
«Монстр памяти»
Ишай Сарид
Перевод: Галина Сегаль
Издательство «Синдбад»
В центре повествования молодой израильский историк, которого мемориальный комплекс Яд Вашем отправляет в Польшу. Его задача — сопровождать школьников, студентов, солдат на экскурсиях в бывших лагерях смерти. В своей книге Сарид размышляет о том, почему, на его взгляд, не нужно возить подростков в Аушвиц, Собибор и другие лагеря. Почему помнить Холокост важно, посещать эти места — тоже, но привозить туда школьников не стоит.
«Я не верил тому, что ребята говорят на публичных обсуждениях. Мои уши ловили их тайные разговоры на задних рядах во время официальных церемоний, в автобусе, на тропинках, за столом во время завтраков и ужинов. Там высказывались мысли совсем иного толка — те, что легко перепархивают из потаённых уголков сознания прямо в рот, проскальзывают между зубами, превращаясь в слова. Ашкеназы, — слышал я не раз и не два, — это предки леваков, не сумели защитить своих женщин и детей, сотрудничали с убийцами, это не мужики, не умеют отвечать ударом на удар, трусят, червяки, дают арабам творить что хотят. Я слышал в их голосах злорадство, слышал, как они говорят между собой, что ашкеназы не были невинными жертвами, видно, не просто так их убивали, смотрите, что они сделали с мизрахим*, таких змей никто не любит. Да, были и такие разговоры, господин председатель, у меня нет причин лгать».
* Мизрахим — условное название евреев, проживающих и проживавших в странах Ближнего Востока и Северной Африки, и выходцев из этих стран в Израиле.
Читать дальше…«Места, пропитанные ненавистью, лишь плодят ненависть». Отрывок из книги «Монстр памяти»
«Еврейский член»
Катарина Фолкмер
Перевод: Вера Пророкова
Издательство Corpus
Откровенный, радикальный, нахальный, саркастичный, эксцентричный, парадоксальный, отталкивающий и одновременно притягательный монолог молодой немки, живущей в Лондоне и рассказывающей о своей жизни еврею — пластическому хирургу.
«Я никогда не могла до конца уяснить, что мы наделали, доктор Зелигман, что это значит — стереть целую цивилизацию, но мне всегда казалось, будто я выросла в стране призраков, где мертвых больше, чем живых, где мы обитаем в городах, построенных на останках других городов, и каждый день меня преследовало ощущение, что я сталкиваюсь с тем, чего здесь быть не должно.
Мне всегда казалось, что мы и себя стерли. И я думала, что, найдя Шломо, найду дорогу назад, к тому, как все было раньше, восстановлю фрагмент утраченного безвозвратно. Но разумеется, пути назад нет, и я очень сомневаюсь, что мне удалось бы соблазнить беднягу Шломо своими интимными местами, и я восхищаюсь, доктор Зелигман, вашей смелостью — тем, что вы отважились приложить руки к немецкой вагине. Уверяю вас, оно того стоит, потому что вы не только сделаете так, что я уж точно никого не рожу, но еще вы дадите немецкой женщине еврейский член. Это куда радикальнее, чем мой предполагаемый роман со Шломо, правда?
Будто Übermensch становится наконец реальным».
Читать дальше…«Еврейский член»: отрывок из романа
«Исчезнувший музей»
Гектор Фелисиано
Перевод с испанского: Надежда Беленькая
Издательство «Слово» / Slovo
Немецкие оккупанты изымали во Франции целые частные коллекции, полные картин, скульптур и других предметов искусства; большая часть этих собраний принадлежала французским евреям. Журналист и писатель Гектор Фелисиано много лет восстанавливал историю конфискации и искал следы потерянных картин: опираясь на его исследования, наследники нескольких ограбленных семей смогли получить назад украденные реликвии.
«Позднее Лан узнал, что по приказу оккупационной армии следовало сообщать немецким властям о любой коллекции стоимостью больше 100 тысяч франков.
Прилежный директор лицея, ориентируясь на букву закона, в гражданском порыве исполнил военное предписание и проинформировал немцев о ящиках, найденных в замке.
Наивный Лан даже попросил их выделить ему транспортное средство, чтобы самостоятельно доставить произведения в Лувр.
Не теряя времени, нацисты откликнулись на настойчивый призыв Лана. Через несколько дней, в августе 1940 года, как только новость достигла сотрудников Оперативного штаба, к Лану явились солдаты и забрали ящики.
Так, если бы не чрезмерная щепетильность директора лицея, не ведающего об истинных намерениях немецких оккупантов, ящики, быть может, спокойно пережили бы войну в замке».
Читать дальше…Как благие намерения позволили нацистам украсть 22 ящика картин: отрывок из книги «Исчезнувший музей»
«Семья. О генеалогии, отцовстве и любви»
Дани Шапиро
Перевод: Элла Гохмарк
Издательство Clever
Однажды 54-летняя писательница и журналистка Дани Шапиро обнаруживает, что её отец ей не родной: сданный заодно с мужем домашний генетический тест принёс ей сюрприз века. Всё, что Дани думала о себе и о своей традиционной еврейской семье, всё, на чём строила своё представление о своём наследии и прошлом, рассыпалось в прах. Но родителей уже не спросишь, и Дани начинает восстанавливать реальную историю своей жизни, пользуясь всеми зацепками, какие только может найти.
«Однажды, лет в двадцать с небольшим, я записала, сколько раз я слышала от людей, что не похожа на еврейку, за один день. Шапиро — ваша фамилия по мужу? Никогда не видела еврейки с такой внешностью. Временами я расстраивалась и злилась. Что это вообще значило — не выглядеть евреем?
Безусловно, среди евреев было много блондинов с голубыми глазами. Подобные замечания, если они исходили от неевреев, казались скрытым антисемитизмом, а в устах евреев звучали как ненависть к самим себе. Еще более неловким — и в то же время сильным и постыдным источником затаённой гордости — было понимание, что так некоторые пытались мне сделать комплимент.
У меня была нееврейская красота. Как выяснилось, моя красота на сорок восемь процентов была французской, ирландской, английской и немецкой».
Читать дальше…«Ты еврейка? Да ладно!» Как один ДНК-тест раскрыл семейную тайну
«Широкий угол»
Симоне Сомех
Перевод с итальянского: Анна Богуславская
Издательство «Книжники»
Эзра вырос в ультраортодоксальной общине Бостона, но никогда не чувствовал себя там своим. Когда в 15 лет его выгнали из чопорной религиозной школы за то, что он сфотографировал девочку, Эзра начинает путь к собственной правде — хотя это и означает болезненный разрыв с родителями и полное переосмысление жизненных ценностей.
«— Эзра… — начала было мама, но тут же умолкла. Она обхватила пальцами запястье, будто пытаясь прикрыться от острых лезвий слов, вылетавших из моего рта, а может, чтобы напомнить себе, что у неё две руки. Опустив в пол глаза, из которых текли слёзы, она прошептала:
— Что же мы сделали не так?
Что же они сделали не так? Всё? А может, даже больше?
Вырастили меня в этом мире убеждений и железных правил, в этом мире табу и запретов? Решили любой ценой влиться в общину, частью которой на самом деле никогда себя не чувствовали?
Их решения, их приоритеты — возможно, всё это было ошибкой?
Я поднял глаза на маму.
— Вы никогда не давали мне выбора».
Читать дальше…«Родителей слепила вера, меня — ярость». Отрывок из книги «Широкий угол»
Бонус для тех, кому не хватило
Подборка раз: книги, которые вы могли пропустить, а пропускать их не стоило
Читать дальше…5 романов современных еврейских писателей, которые скрасят ваши каникулы
Подборка два: 13 книг, которые редакция выбрала на самом главном книжном событии года и всем неистово рекомендует
Читать дальше…Тарантино, Рубина, Капа: что покупать на ярмарке non/fiction
Подготовила Мария Вуль
Читайте также:
