– Николай Максимович, есть ли в балете разница между понятиями: романтичный балет и романтический балет.
– Романтичный может быть человек, а романтический – это жанр.
– А есть ли какие-то хореографы-постановщики, которых вы знаете, которых мы можем увидеть, допустим, сейчас. Вы скажете: этот постановщик, он романтик, он сразу выдаст постановку романтичной.
– Ну, во многом Баланчин, конечно, романтик. Просто он был человеком, который создал целое направление. После Фокина он следующий хореограф, который отвел вектор. Если Фокин нагнул классический балет, то Баланчин еще больше сместил акцент, сделал «оф баланс» такой.
Его балет «Серенада» – абсолютно белый балет, что-то абсолютно новое. Это считается неоклассикой, но это абсолютный романтизм, это дань большому петербургскому стилю. И Баланчин всегда подчеркивал, что он петербуржец по национальности.
– Петербуржец... Он был грузин.
– Да, он был грузин по происхождению, американцем по паспорту, но петербуржцем «по национальности».
– Хорошо устроился. Отлично.
– Ну, и последний такой всплеск романтического балета, парафраз к Сильфиде, к первой сцене. Там в первой сцене сидит Джеймс у камина и вокруг него порхает Сильфида, он как бы спит. Вот Фокин в том же ХХ веке создал «Видение розы».
Здесь все поменялось. Если в начале XIX века это девушка летала вокруг спящего юноши, то в начале ХХ века с появлением Нижинского, уже танцовщика, который как бы считается первым, кто начал «зависать в воздухе», порхать будет уже мальчик.
Бакст этот спектакль сделал удивительно. Бытовая комната, где девушка приходит в пальтишке с бала, на ней капор, на ней платьице бальное. И она держит в руках розу, которую ей подарил, наверное, гусар – офицер, кавалер, как хотите.
Этот балет поставлен, что удивительно, по стихотворению Теофиля Готье, того самого человека, кто создал «Жизель».
На французском он называется Le Spectre de la rose. Спектр – это слово непереводимо дословно на русский язык. У нас оно означает либо призрак розы, либо видение розы, но на самом деле на французском это гораздо большее значение имеет, нежели в русском языке.
И костюм здесь, конечно, революционный абсолютно для тех лет. Если католическая церковь тогда запрещала что-либо обтягивать, то уже в ХХ веке эти творческие люди сошли с ума и обтянули все, что можно и нельзя.
Мало того, Нижинского же в начале ХХ века увольняют из Мариинского театра за то, что он надел костюм, сделанный для него Александром Бенуа для парижских гастролей. Он вышел в «Жизели» без кюлотиков, и у него были такие укороченные кюлотики. И в ложе была Мария Федоровна, супруга Александра III, мать Николая II, она была с цесаревнами, которая возмутилась увидев это – и его уволили за то, что он посмел изменить деталь костюма.
Есть замечательная запись, где этот балет танцуют Марис Лиепа и Наталья Бессмертнова.
Благодаря Марису Эдуардовичу в России этот балет и появился. Он очень много положил времени и сил для того, чтобы восстановить эту хореографию. Ну, как обычно в Советском Союзе поскупились на декорации, было всего два окна и кресло. К сожалению, бюджеты.
Но вот как появляется в окне, как прилетает призрак, он точно так же и улетит. Он улетит в окно. И на этом, конечно, с моей точки зрения, такой большой романтический балет настоящий – не то что прекращается, он дальше трансформируется уже в неоклассику.
Воспоминания о балете XIX века сейчас очень модны. Я думаю, вы все знаете, кто любит балет, расшифровки всякие. Но, если мы будем действительно все делать по тем правилам, которые были тогда, в XIX веке, это будет безумно скучно.
Что еще очень смешно, этот балет критики начала ХХ века называли «первым "откровенным" сном девушки». Когда ей в облике розы, в аромате розы является тот юноша, который ее привлек и восхитил.
