25 июля 1942 года около 10:40 с советского аэродрома Илларионовский, находящегося в 20 километрах к востоку от города Калач-на-Дону, пошли на взлет два истребителя ЛаГГ-3 из состава 254-го истребительного авиаполка. Пилотом первой машины был старший лейтенант Михаил Селиверстов, являвшийся штурманом полка и заместителем командира одной из эскадрилий. На роль его ведомого был определен старший лейтенант Алексей Головин - один из ветеранов 254-го ИАП, участвовавший в сражениях с лета 1941 года, совершивший более 160 боевых вылетов и награжденный за свои заслуги орденом Красного Знамени. Перед летчиками стояла задача прикрыть переправы через Дон в районе Калача-на Дону - ключевой на тот момент точки советской обороны, преграждавшей путь рвавшимся к Сталинграду войскам германской 6-й армии под командованием Фридриха Паулюса.
После взлета советская пара набрала над аэродромом высоту 2500 метров и пошла к переправам, но приступить к патрулированию так и не успела. Когда "ЛаГГи" уже приближались к объекту, их пилоты обнаружили восемь "Мессершмиттов", летящих встречным курсом примерно на той же высоте. Это были два звена 6-го штаффеля эскадры JG 3 "Удет". Одно вел командир штаффеля обер-лейтенант Ханс-Юрген Вальдхайм, лидером второго являлся лейтенант Людвиг Хэфнер. И поскольку технические возможности самолетов не позволяли Михаилу и Алексею уклониться от боя, им ничего не оставалось, кроме как сражаться.
Первую атаку авиаторы провели в лоб, но ни те, ни другие огня не открывали. Сразу за тем звенья Вальдхайма и Хэфнера разошлись в разные стороны, и, разбившись на пары, стали брать "Сталинских соколов" в "клещи". Уклониться от такого количества одновременно атакующих "Мессершмиттов" было почти нереально, и вскоре Людвиг, двумя днями ранее одержавший свою 20-ю победу, уже плотно "висел на хвосте" ведущего "ЛаГГа", пытавшегося оторваться в крутом вираже. Несмотря на неплохие маневренные качества советской машины, успешно противостоять Bf-109F-4 на виражах было сложно, поскольку благодаря отличной механизации крыла германский истребитель был способен совершать устойчивые развороты даже на небольших скоростях. С каждой секундой Хэфнер все ближе подбирался к Селиверстову, и когда между ними оставалось каких-то 15 метров, открыл огонь. Михаила спасла счастливая случайность: уходя от преследователя, он перетянул ручку управления и самолет сорвался в штопор именно в тот момент, когда немец начал стрелять. Выпущенные асом снаряды и пули прошли мимо цели, но у всех товарищей Людвига, наблюдавших эту сцену, сложилось впечатление, что советский летчик убит, а машина перешла в неконтролируемое падение. После двух с половиной витков Селиверстов восстановил управление, спикировал почти до земли, а затем пошел на свой аэродром, где совершил посадку спустя 20 минут после взлета. Возможно, он не стал пытаться вернуться в бой потому, что считал положение безнадежным и был рад выйти из этой переделки живым и невредимым, но не исключено также, что на его ЛаГГ-3 действительно обнаружились механические проблемы. Как бы то ни было, в официальном отчете главной причиной названа выявившаяся во время боя тряска винта, к тому же в дальнейшем никто из сослуживцев никаких претензий к Михаилу в связи с его действиями не имел.
Когда Хэфнер атаковал Селиверстова, старший лейтенант Головин изо всех сил пытался прийти на помощь своему ведущему, и ему это почти удалось. Сразу после того, как истребитель Михаила сорвался в штопор, Алексей вышел на удобную для стрельбы позицию и дал залп по самолету вражеского аса. Снаряды и пули прошли совсем рядом с целью, так что Людвиг вынужден был уходить с линии огня переворотом вниз, а затем снова набирать высоту.
Теперь советский летчик остался один против восьми опытных противников. По всей видимости, немцы решили, что победа будет быстрой и легкой, поэтому отбросили всякую осторожность и начали действовать более расслабленно. Как выяснилось, совершенно напрасно. Один из германских авиаторов, демонстрируя свою смелость и явно желая сбить неприятеля эффектно, стал заходить на ЛаГГ-3 в лобовую атаку. Алексей принял вызов, и два истребителя понеслись друг на друга, стреляя изо всех стволов. Промахнулись оба, и поскольку дело шло к столкновению, а Головин даже не думал отворачивать, немец резко ушел "свечой" вверх, в самый последний момент избежав таранного удара.
Сзади пока не было никого, и это позволило советскому пилоту самому проявить инициативу. Воспользовавшись тем, что один из "Мессершмиттов" как раз выполнял поблизости плавный разворот, Алексей заложил крутой вираж и оказался у него на хвосте. Противник вовремя заметил эту внезапную атаку и уклонился от нацеленной в него очереди, сделав переворот и спикировав, но при этом потерял высоту и на какое-то время оказался вне схватки.
Осознав, что им противостоит человек не робкого десятка с очень хорошей летной подготовкой, немцы вернули себе прежнюю сосредоточенность и дисциплину, забыв о браваде и ненужном риске. Теперь Головин мог только обороняться и следить за тем, чтобы не попасть под внезапный обстрел из "мертвой зоны". Он наверняка осознавал почти полную безвыходность своего положения и испытывал страх, но не потерял самоконтроля и продолжал вести неравный бой, демонстрируя высокое мастерство и отвагу. На протяжении еще нескольких минут ни один из немецких летчиков не мог поймать "ЛаГГ" в прицел, но наконец все тот же лейтенант Хэфнер выбрал удачный момент и поразил краснозвездную машину точным залпом с близкой дистанции.
Снаряды, выпущенные асом, разбили водорадиатор, а это означало, что совсем скоро двигатель перегреется и заклинит. Продолжать бой в подобной ситуации было невозможно, поэтому Алексей предпринял отчаянную попытку спасти себя и машину, круто спикировав вниз и взяв курс на аэродром. К его большому удивлению, никто из немцев за ним не последовал.
Германские летчики ясно видели попадания в "ЛаГГ" и решили, что их храбрый противник вряд ли сможет долететь с такими повреждениями до Илларионовского. Поэтому они поздравили Хэфнера с очередной победой и повернули на базу, но у Людвига остались сомнения. Вдвоем со своим ведомым он решил пойти за подбитым советским самолетом и проследить его судьбу, о чем уведомил по радио товарищей, а затем взял курс на восток. Не подозревавший о присутствии преследователя Головин вскоре достиг аэродрома и начал заход на посадку. При планировании на полосу выяснилось, что из-за прострела гидросистемы у истребителя вышла только одна стойка шасси, а вторая остается в убранном положении. В сравнении с недавно пережитым это не казалось большой проблемой, тем более для летчика, столь уверенно владеющего техникой. Но тут Алексей к своему ужасу заметил проносящиеся рядом с его "ЛаГГом" трассы.
Видя, что советская машина вот-вот приземлится, Людвиг Хэфнер преисполнился желания окончательно уничтожить ее, чтобы одержанная победа не выглядела в его собственных глазах половинчатой. Спикировав вслед за своим противником, он открыл огонь с большой дистанции, поскольку скорость сближения была очень велика и времени на прицеливание и ведение стрельбы имелось совсем немного. Первый промах лишил эту атаку элемента внезапности, но советский летчик все равно не мог энергично маневрировать. Ас скорректировал прицел, очередь достигла цели и двигатель ЛаГГ-3 загорелся.
Даже в этой ситуации Алексей сохранил железное самообладание. Несмотря на возникший пожар, он уверенно произвел посадку на одно колесо, дождался завершения пробега, и когда горящий самолет, коснувшись законцовкой крыла земли, развернулся и остановился - быстро выпрыгнул из кабины и отбежал как можно дальше. Ни во время боя, ни под обстрелом на посадке отважный пилот не получил и царапины. Что же до его противника, то Людвиг Хэфнер, вполне довольный результатом атаки, сделал широкий круг над советским аэродромом и вместе с ведомым направился к Тацинской, где находилась база 2-й группы эскадры "Удет". По итогам этого боя ему было засчитано две победы, лишь одна из которых являлась реальной, а другую немцы зафиксировали на основании ложного впечатления, сложившегося от внезапного срыва в штопор самолета Михаила Селиверстова.
Увы, ни один из главных героев этой истории не дожил до 1943 года. Кавалер Рыцарского Креста лейтенант Людвиг Хэфнер погиб в воздушном бою над советским аэродромом Колобовка 10 ноября 1942 года почти сразу после того, как одержал свою 52-ю победу.
Михаил Селиверстов, получивший в последний день июля звание капитана, не вернулся из боевого вылета 23 августа.
Алексей Головин, столь блестяще сражавшийся над Калачом-на-Дону против восьмикратно превосходящего противника, был сбит 9 августа 1942 года и с того времени числится пропавшим без вести.
Автор - Michael Traurig
Подписывайтесь на XX век в войнах
