Клюшкина, как и все дети на свете, Новый год страстно обожала. Она искренне верила, что если как следует повглядываться в елочные игрушки и мигающую гирлянду, то все ее заветные желания наконец-то исполнятся. И первого января под нарядным деревом вдруг обнаружатся прекрасные джинсы “Мальвины”. Голубые и с вышивкой на заду. В таких ходили только самые счастливые девочки их города. И Клюшкиной не терпелось пополнить ряды этих небожителей.
Джинсы “Мальвины”, впрочем, под елкой так и не появлялись. Вместо них, из года в год, обнаруживались шоколадные конфеты или колючие рейтузы с дурацкими штрипками. Клюшкина разочаровывалась рейтузам, но и жила большой надеждой: уж в следующем-то году непременно будут джинсы. Потому что всегда-всегда надо надеяться только на лучшее.
Празднование Нового года происходило по одному сценарию.
Накануне великого дня мама задавала сакраментальный вопрос: чем встречать будем - курицей или все же рыбой? Клюшкина голосовала за курицу. Смотреть на курятину из духовки было вполне терпимо. Чего нельзя было сказать о рыбе. Рыба из той же духовки выходила сущим чудовищем с выпученными глазами: пустыми и бессмысленными.
Учитель математики, Людмила Феодосьевна, будучи не в духе, говорила своим подопечным трагическим голосом:
- Дети, мне грустно - вы смотрите на доску бессмысленными и пустыми глазами.
И бралась за свою левую грудь. Видимо, Людмила Феодосьевна глядела на 5 ”Б”, сонно пучащий глаза на уравнения, а видела запеченных и не симпатичных рыбин.
Папа Клюшкин, конечно, приносил елку. За главным украшением праздника он ездил с рабочим коллективом в глухой лес. Там, в непролазном лесу, рабочий коллектив задорно и весело рубил себе деревья. Родитель заявлялся с этого мероприятия всегда очень оживленным. А мама наоборот - становилась сердитой. И говорила папе:
- Опять ты, Вова, ель кривую привез. И лысую вон с одной стороны. Мне, конечно, очевидно - чем ты там занимался. В лесу этом. Глаза заливал! Все мужики, небось, хорошие елки себе выбрали, а ты нам как всегда - лысую. И вон рыжина какая-то по макушке у нее еще пошла.
И родители немного предновогодне ссорились.
А Клюшкина в это время наряжала немного лысоватую, но все равно прекрасную ель. Навешивала на нее стеклянные шишки, сосули, звезды, пряничные домики. Навешивала космонавта. И лыжника. И много мишуры, и блестящего “дождика”. И ель с рыжиной на макушке хорошела буквально на глазах.
Мама, занятая генеральной уборкой - встрепанная и сердитая - периодически просовывала голову в гостиную и кричала:
- Она завалится сейчас у тебя! Вон скособочилась как! И иглами весь палас мне загадит. И игрушки побьются, а мне стекло убирать… Нацепи-ка с лысоватой стороны побольше сосулей!
Клюшкина навешивала сосулей с лысой стороны и любовалась делом рук своих.
… А в последний день уходящего года с раннего утра мама Клюшкиной шла убиваться на кухню. Она плотно закрывала кухонную дверь и запрещала всем туда и кончик носа совать. К празднованию мама, конечно, была уже хорошо отдохнувшей - взъерошенной и с раскрасневшимся от жара плиты ликом.
Клюшкина была на подхвате: сбегать в очередной раз за майонезом “Провансаль” или вынести мусорное ведро. Бегала с Риткой Горбатовой - ту тоже отправляли за майонезом или с ведром.
На улице отчетливо пахло праздником - порохом, мандаринами и крепкой алкогольной продукцией. Все прохожие были веселыми и добрыми - кричали радостные поздравления с Наступающим. Обнимались и целовались. Хлопали друг друга по плечам. Звенели авоськами и хохотали. Хулиганы кидали им под ноги петарды.
- Вере! Вере привет передавай, Михалыч! С Наступающим вас! Всех благ!
- Матрену Ивановну поцелуйте!
А потом все праздновали - ели курицу или страшную рыбу и поздравляли друг друга. Желали, чтобы было чистое небо над головой и еще здоровья. Клюшкина пила “Ситро” и косила глазом под елку: не вырисовываются ли там благословенные “Мальвины”?
После пиршества Клюшкина с Лидкой традиционно показывали родителям праздничную программу. К ней они готовились загодя - с середины сентября.
Лидка обычно красиво исполняла песню “Три белых коня”. Она хорошо пела. Голос у Лидки был тонкий и проникновенный. Ее однажды даже на радио выпускали с грустной песней о маминых усталых руках. Радиослушатели тогда рыдали поголовно.
Клюшкина в один прекрасный день тоже попела на уроке музыки таким же тонким - Лидкиным - голосом. “Во поле березка стояла”. И ее сразу же направили срочно в хор. И сразу же выгнали из того хора - она перенервничала и пищать “Березку” больше была не в силах.
Поэтому на новогоднем семейном концерте Клюшкина изображала дурного клоуна в разноцветном колпаке. Каждый год Лидка шила для Клюшкиной новый колпак. На примерке она была беспощадна:
- Разъела голову! Ткани на тебя не напасешься!
И как-то натягивала изделие на Клюшкинскую разъетую голову. Клюшкина морщилась, но терпела - во имя праздника.
Зрители располагались на диване. И одним глазом смотрели домашнюю программу, а другим - “Голубой огонек” по телевидению. Иногда Клюшкиной казалось, что внимание зрителя излишне уходит в телевидение - и тогда она начинала особенно громко хохотать и показывать всякую акробатику.
Далее все, конечно, шли на горки к кинотеатру “Космос”. Там, на площади у “Космоса”, было особенно хорошо - высоченная елка, фейерверки, люди в масках и разнокалиберные горы для катания празднующих. Там пахло сказкой и каникулами.
Клюшкина эти горки любила, но и немного опасалась. К марту на их склонах образовывались необъятные дыры. И если в такую дыру попасть конечностью или иным местом хрупкого тела, то, как говорится, мог запросто наступить страховой случай.
А в новогоднюю ночь тут веселилось множество людей. И все они обожали скатиться кучей-малой с ледяной горы. С криком, смехом, песнями и плясками под баян. Сейчас так уже, конечно, не умеют.
Однажды к Клюшкиной, которая неосмотрительно затесалась в кучу-малу, на колени присела веселая тетя Оля Пирогова - соседка из третьего подъезда. И Клюшкина со стокилограммовой тетей Олей Пироговой на коленях тоже как-то съехала вместе с поющей кучей. Соседка кричала “эге-гей, залетные”, а Клюшкина тихо подвывала в тетьОлину спину, обтянутую драповым зеленым пальто. Но все равно было хорошо и пахло сказкой.
А потом они долго бродили с Лидкой по ледовому городку. Празднующие граждане, бурно радуясь новому году, зажигали бенгальские огни и хлопали разные хлопушки. Иногда они легкомысленно не забирали ценные призы из хлопушек - бумажную маску медведя или серого ежа. И тогда их забирали себе Клюшкина с Лидкой. И это считалось у них огромной удачей и счастливым знаком на предстоящий год. И год, конечно, тогда вовсю старался - был хорошим.
