В настоящее время церковнославянский язык является языком Церкви и используется во время совершения богослужений. Однако так было не всегда. Известно, что он, как и его предок, старославянский, является языком книжно-письменным. Важно понимать и то, что до XVII века на Руси он был языком литературы. Лишь со времен М. В. Ломоносова его начал заменять появившийся тогда русский литературный язык. С тех пор церковнославянский стал выполнять только богослужебные функции.
Очевидно, многовековой период тесной связи церковнославянского и русского языков не мог не оказать влияние на последний. Именно поэтому в языке русской литературы можно встретить немало слов, происхождение которых церковнославянское. Их принято называть церковнославянизмами.
Некоторые церковнославянизмы полноправно вошли в русский язык, употребляются нами в повседневной жизни, и их происхождение не столь очевидно. Другие в разговорной речи не употребляются, но их можно встретить на страницах художественной литературы, где они используются для того, чтобы придать тексту возвышенный стиль.
Предлагаем рассмотреть наследие известного русского писателя и поэта И. А. Бунина и выяснить, применяет ли он в своих произведениях исконно церковнославянскую лексику.
Неочевидные церковнославянизмы
Как уже было сказано, в русском языке немало заимствованных из церковнославянского слов имеют широкое употребление, поэтому их наличие в литературных текстах не вызвано намеренным обращением автора к церковнославянскому наследию.
Враждебных полон тайн на взгорье спящий лес.
Но мирно розовый мерцает Антарес
На южных небесах, куда прозрачным дымом
Нисходит Млечный Путь к лугам необозримым
(И. А. Бунин "Враждебных полон тайн на взгорье спящий лес").
Здесь примечательны два слова: враждебный и млечный. Всем нам хорошо знакомо враг, при этом мы не употребляем ворог, хотя именно последнее является исконно русским. Русскому языку как восточнославянскому характерны полногласные формы, в то время как церковнославянский, по происхождению относящийся к южнославянской группе языков, имеет неполногласные формы. То же относится и к Млечному Пути — здесь мы видим неполногласие, а значит слово церковнославянское (ср. русское молоко). Видно, что здесь использование таких форм не связано со стилистическими задачами.
Стилистические церковнославянизмы
Однако у И. А. Бунина есть немало стихотворений, в которых он намеренно употребляет церковнославянизмы.
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу…
(И. А. Бунин «Листопад»).
В данном случае мы снова встречаемся с неполногласием, при этом употребление в произведении такой формы отличается от рассмотренного ранее случая. Здесь мы можем видеть стилистический церковнославянизм. В русском языке закрепилась полногласная форма золото, которую в другой строке того же стихотворения автор также использует:
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной
(И. А. Бунин «Листопад»).
Это свидетельствует о намеренном применении поэтом церковнославянизма.
Семантические церковнославянизмы
В своих произведениях И. А. Бунин часто использует религиозную лексику, ряд слов которой также можно отнести к церковнославянизмам, но не по фонетическому или грамматическому признакам, а по семантическому, т.е. смысловому:
Коснись, о Ночь, целящею рукою,
Коснись чела, как божий иерей.
Дала судьба мне слишком щедрый дар,
Виденья дня безмерно ярки были:
Росистый хлад твоей епитрахили
Да утолит души мятежный жар
(И. А. Бунин «В отверстый храм»).
Епитрахиль и иерей — церковные термины, которые можно отнести к семантическим церковнославянизмам. В приведенном стихотворении также можно встретить и тот вид церковнославянизма, о котором речь шла выше. Выражен он употреблением неполногласной формы — хлад.
Сопряжение русского и церковнославянского языков
Особый интерес для рассматриваемого вопроса представляет произведение «Святой Прокопий»:
Бысть некая зима
Всех зим иных лютейша паче.
Бысть нестерпимый мраз и бурный ветр,
И снег спаде на землю превеликий,
И храмины засыпа, и не токмо
В путех, но и во граде померзаху
Скоты и человецы без числа,
И птицы мертвы падаху на кровли…
Святый своим наготствующим телом
От той зимы безмерно пострада.
Единожды он нощию прииде
Ко храминам убогих и хоте
Согретися у них; но, ощутивше
Приход его, инии затворяху
Дверь перед ним, инии же его
Бияху и кричаще: – Прочь отсюду
(И. А. Бунин «Святой Прокопий»).
Настоящее стихотворение наполнено не только церковнославянской лексикой, но и грамматическими маркерами. Помимо таких церковнославянизмов, как мраз, град, нощь, используются специфические местоимения и наречия: инии, паче, токмо, паки. Более того, автор внедряет в свое произведение формы глагола, отсутствующие в русском языке. В церковнославянском четыре прошедших времени, некоторые из них представлены в тексте. Бысть, пострада, засыпа — глаголы, стоящие в аористе, который обозначает законченное действие в прошлом. Померзаху, падаху, затворяху — имперфекты, которые выражают длительное действие в прошлом.
В другом произведении поэт использует характерную для церковнославянского языка форму двойственного числа, которая в русском языке отсутствует:
Порой в алтаре он скрывался,
Светился на двери косой –
И снова народу являлся,
Большой, по колена босой (И. А. Бунин «Михаил»).
Двойственное число — специфическая форма, которая применяется в церковнославянском языке по отношению к парным предметам.
Видно, что И. А. Бунин нередко применял в своих произведениях ярко окрашенные церковнославянские средства. Его стихотворения свидетельствуют: элементы церковнославянского языка, ставшего в XVIII веке языком исключительно церковным, продолжили свою жизнь в русской литературе.
Это в очередной раз напоминает нам о важности сохранения и изучения церковнославянского наследия русской культуры.
#церковнославянский #церковь #кириллица #языки #православие #православные святые #молитва #православный молитвослов #вечернее правило
Текст подготовил Денис Миронюк.
Не бойтесь ставить 👍 и подписываться на канал «Всегда живого церковнославянского»
