Давид Самойлов и Юрий Левитанский... Загадочное явление "загадочных семидесятых". Крупнейшие мастера "тихой" поэзии. Любимые поэты интеллигенции. Гармоничное двухголосие ласкало ее глаз и слух на протяжении четверти века.
Уникальный случай в литературе - поэтические близнецы. Полное совпадение политических и эстетических позиций, схожесть творческих почерков. Не соперничество, но творческое сотрудничество и личная дружба. Общая аудитория симпатизировала в равной мере обоим, а не делилась на "самойловцев" и "левитанцев".
Каноническая точка зрения - наиболее значительные поэты, издаваемые в СССР 1970-1980-х. Тонкие лирики, высококультурные стихотворцы, "неоклассики". Мнения критиков (все - положительные), читателей и самих поэтов совпадают.
Мнение незначительного меньшинства - эпигоны второстепенных поэтов, конъюнктурщики, литературные дельцы, работающие в угоду массовому вкусу. Литпродукция не имеет отношения к поэзии – массовая культура в тоге элитарной. Итак: перед нами - производители произведений искусства или претенциозных подделок?
Подождём обвинять поэтов. Бесспорно - эти знаменитые и влиятельные фигуры, нуждаются в детальном изучении. Попытаемся выяснить, на чём базируются их слава и авторитет.
Классически выстроенная биография. Репутации - нулевой влажности.
Внешнее:
Поздние "дебюты". У обоих предыстории как не бывало, появились на литературном свете в возрасте "за 40". В 1960-х одни из многих поэтов "фронтового поколения". В 1970-х выдвинулись в первостепенные.
Конечно, они не возникли "из ниоткуда".
На рубеже 1950-1960-х Д.Самойлов - участник другого дуэта. Литературная и личная дружба Самойлова и Слуцкого. Б.Слуцкий - более известен (автор нескольких популярнейших стихотворений). С годами пути расходятся. Поэтическая манера Слуцкого становится крайне жесткой, концептуалисткой, аудитория сократилась. Болезненно переживал утрату популярности, но массовому вкусу угождать не стал.
Аудитория Самойлова с годами ширилась.
Попутчиком Самойлова становится приехавший из Иркутска Левитанский.
Путь Левитанского - с крутым изломом. До 1960-х - типовой советский провинциальный (Иркутск) поэт, издаваемый и нечитаемый. Активный общественник. В 1960-х - полное изменение тематики и стиля, ранние стихи не переиздавал. Из прозаиков подобную метаморфозу пережил Ю.Трифонов - сочинитель спортивных рассказов и каналостроительного романа становится создателем "городских повестей", любимцем интеллигентных читателей.
Поэзия мудрых людей, наученных чужими ошибками.
Ранние публикации старательно и окончательно забыты - "это было так давно как будто не было". Не будем и мы вспоминать "грехи молодости", а также побочную деятельность (пародии, сценарии, статьи и т.п.) - она славе не способствовала, но и не разрушала...
Добротная слава - не скандальная евтушенко-вознесенская, базирующаяся на пяти старых сенсационных стихах. Слава и авторитет развивались по нарастающей. Без спешки, основательно. Без единого политического и художественного срыва и без участия в литературной борьбе.
Аудитория поэтов - не асадовские пэтэушники... техническая и гуманитарная интеллигенция, - сотни тысяч. Основа творческого метода - осторожность. Разумное дистанцирование от властей. Оглядка на власть и на вечность.
Не задевать систему и её не замечать - принципиально разные вещи. Политика - занятие, недостойное поэтов. Политическая деятельность свелась к совместному участию в "подписантских" кампаниях. По классической традиции призывали "милость к падшим", протесты и прожекты не подписывали.
Самойлов поселился в Пярну - не просто "глухой провинции у моря", но наименее советском и русском городе СССР. Не в русифицированных Таллине-Тарту. Почти фронда, почти "внутренняя эмиграция". Нынешняя Эстония им не гордится. Урожденный киевлянин Левитанский прочнее привязан к Москве, нежели коренной москвич Самойлов.
Возвышению "дуэта" способствовало совпадение ряда факторов.
Первый - крах советской идеологии в 1968-1970 гг. Изменение системы ценностей - следствием чего было обрушение популярности официальной советской поэзии. Возникает "социальный заказ" на "тихую поэзию". Е. Евтушенко: "Трибунная поэзия притихла, а "тихая" криклива: "С нами Фет!" (1971)
Самойлов всплеск читательского интереса объясняет отнюдь не акустическими причинами.
Программное стихотворение Самойлова:
"Вот и все. Смежили очи гении.
И когда померкли небеса,
Словно в опустевшем помещении
Стали слышны наши голоса."
Шумовой оркестр просят не беспокоиться, "в опустевшем помещении " - мы - не лучшие, мы - единственные. Временно замещают отсутствующих гениев.
Не воспевали идеологию, отказались от агитацистики.
Таких несмываемых пятен на репутации как "Казанский университет" или "Лонжюмо" не отыщете. Политический настрой аудитории чувствовали куда точнее, чем более молодые расторопные "эстрадники". Ситуация переменилась быстро: в 1966-ом "Уберите Ленина с денег!" - римейк лефовского "Не торгуйте Лениным!" - проходило "на ура", с 1970 г. ЛЮБОЕ обращение к ленинской теме - воспринимается как подхалимаж и делячество. Коммунистическая идеология умерла.
О покойной - ничего.
Также в 1970-х писать на производственную тему просто неприлично. Не все это осознают. Евтушенко пишет поэму о КамАЗе, Рождественский и Визбор агит-пьесу об АвтоВАЗе, прочие - о БАМе. Стиль поведения эстрадников - грешить и каяться, в 1950-1960-х воспринимался как плутовство, в 1970-х - как сервилизм. Эстрадники теряют авторитет, прежде всего у молодого читателя.
Тандем немного опережал время. Слава эстрадников с 1970-х - "свет умерших звёзд".
Фронтовое поколение на фоне эстрадников смотрелось бледно (Луконин, С. Орлов, Межиров, Наровчатов, Винокуров, и др.), однако, имело читателей. С годами популярность снижалась; стихи фронтовиков читались, главным образом, на юбилейных концертах и пионерских сборах. По контрасту с "однополчанами", популярность и авторитет "тандема" растут. К концу 1970-х Самойлов-Левитанский Наровчатову-Винокурову -Межирову не ровня, первые - голос интеллигенции, вторые - секретарская литература.
Друзья-стихотворцы пренебрегают суетными выгодами (гонорары, премии, посты, ордена). Предпочли оставаться в заложниках у Вечности. Тематика, лексика, стиль - всё указывает на непричастность к советской и причастность к великой русской литературе. И недостаточно советские стихи обеспечивали вполне пристойное существование.
Несоветские без малейших признаков антисоветизма. Дряхлеющий режим такое положение устраивало. Полная определенность политического смысла, никогда не оборвут стих, не завершив расстановку всех акцентов. Для режима - полезны. Большие поэты "вне рамок идеологии". (В. Корнилов и Б. Чичибабин - поэты той же "весовой категории" и нравственники-максималисты были лишены доступа к читателю).
Коллега по поэтическому цеху А. Солженицын за политическое поведение ставит Д. Самойлову твердую четверку.
Но только ли в политической и моральной позиции секрет успеха? Не впадаем ли мы в вульгарный социологизм? Многие поэты в период 1970-х игнорировали разложившуюся советскую идеологию, но с известностью "тандема" им тягаться не приходилось. Почему же именно Самойлов-Левитанский проходят по разряду крупнейших?
Можно назвать и другие имена литераторов "аполитичных", однако, вспоминаются с трудом (или напрочь забыты). Правильное политическое поведение - не достаточное условие получения статуса большого художника! Главное - быть обладателем Высокой Поэтической Культуры.
Масса подражателей и подражательниц - "дамская лирика", "каэспэшники"... Но Поэтов не прельщает возможность стать лидерами, главами направления, лучшими из многих... Предпочитают элитарное одиночество:
Когда вокруг темным-темно,
горит Тарковского окно,
горит Самойлова окно -
там и мое окошко
от них неподалеку...
(Ю.Левитанский)
Перекличка с "Нас мало, нас, может быть, трое" (Б. Пастернак), "Сделанное нами, двумя или тремя" (В. Маяковский). Главные произведения поэтов - они сами. Назвать с ходу несомненные шедевры - затруднительно. Великие поэты без великих стихов. Соответствие массовому интеллигентскому сознанию и его выражение. Продукция рассчитана на читателя, стремящегося овладеть культурой, не прилагая особых усилий. Читать их легко. Тончайшее понимание запросов и американское умение вписаться в рамки вкуса широкой публики...
Стихи несложны и доступны, без формалистических вывертов.
Достаточно грамотные ифлийские или литинститутские. Простота словаря и синтаксиса.
Немногочисленные смысловые слои. Отсутствие эпатажа. Отказ от эксперимента, от формального поиска, никаких новаций. Сами краски не растирают, пишут покупными. Образы, метафоры, рифмы, размеры и т.п. проверены веками. Отсюда вторичность, банальность. Традиционная мораль, общеизвестные истины. "Почти всё написанное <...> поражает традиционностью, литературностью и тягой к условно-историческому жанру".
Очень просто обвинить тандем в эпигонстве и компиляциях.
Антиподы эстрадной поэзии, которая тоже проста и доступна. Кроме "доступности" - "культурность". С этим полный порядок. Отсутствуют термины, которые нужно искать в энциклопедии. Авторы не показывают образованность, щадят читателя, не переоценивая его интеллигентность. Не дразнят читателя высоким уровнем жизни, загранпоездками и "семейными фото" с мировыми знаменитостями. Нарциссизм и бахвальство "эстрадников" не стимулировали читательские симпатии. Жизнь поэта близка жизни читателя, даже зарубежные стихи ограничены СЭВ.
Есть определённая мастеровитость, в отличие от беспроблемной и бессодержательной "дамской лирики". Сложившаяся система взглядов на то, что есть поэзия, что есть мастерство...
Доступность самого материального плана. Стотысячные тиражи (быстро исчезающие с прилавков). Наиболее популярные журналы. Выступления, сценарии, переводы и т.п.
Бедствие среднего вкуса.
Лирика - как бы философская, как бы поэты-мыслители. Все мысли либо бесспорны, либо четко не оформлены, спорить не с чем, возражать нечему. Даже начальству не к чему придраться. Ни одно произведение (книга) не вызвало шумиху, дискуссию, реакцию властей... Отсутствие поэтической полемики - не о чем и не с кем.
Не подтексты, смысловые слои, многозначность слова - а намеки на нечто. Не на "остроту" (это политический китч), но на "глубину". Отсюда изобилие местоимений. Никакого парадоксализма, оригинальных точек зрения, из ряда вон выходящих трактовок. Вариации и дивертисменты - излюбленные жанры. Тонкость не поэтического, но исторического слуха. Безошибочное чутьё на дух времени. Абсолютное понимание читательских запросов. Создатели убеждены: их продукт - высокая поэзия. Читатели полностью разделяют это убеждение.
Выражают стихи "тандема" своё время (безвременье)? Несомненно! Поэты безвременщины.
Рухнули надежды на "социализм с человеческим лицом". Различные формы эскапизма.
Уход в частную жизнь. Поэзия УТЕШЕНИЯ. Есть много хорошего в этой жизни. Творческое кредо:
"Поэзия пусть отстаёт
От просторечья
И не на день, и не на год -
На полстолетья".
(Д.Самойлов)
Пожалуй, здесь даже не стилизаторство, а попытка выразить 1970-е на языке 1870-х. Отсутствие лексической новизны - прикрывает отсутствие поэтической новизны. Ровнейший стих, довольно сложно назвать явно лучшие, есть популярные стихи, есть хрестоматийные, но - едва ли это - лучшее. Демонстративный отказ от использования поэтических открытий ХХ века. Можно ли ставить поэтам в вину склоннность изящно писать об изящном?
Мутация герметизма? - пожалуй, нет. Стихи рассчитаны на успех у широкой аудитории.
Дистанцирование и от "друга-читателя"... Находятся "немного впереди".
Все определения их поэзии начинаются с "не": несоветская - недиссидентская, нерелигиозная - неатеистическая, невысоколобая - не просторечная, не космополитическая и не националистическая. Чувство равновесия как у канатоходца. Установили, чего в ней нет. А что же есть?
Поэты вечных тем - родина, любовь, природа, искусство. Писать на вечные темы - значит писать для вечности? Одновременный отказ от официальных и от "сомнительных" тем. Власть, нация, пол в стихах - отсутствуют. Отсутствие еврейских, православных или западнических устоев. Нет никакой - даже разрешённой, даже дозированной критики. Любой "намёк", любая "острот'а" приветствуется некоммунистически настроенным читателем.
Лёгкие пути к успеху поэтов не привлекают.
Очень добрые поэты. Отрицательные эмоции - от бытового брюзжания до гражданского гнева - в стихи не допущены. В их уютном мире нет неприятного (политики, работы, быта).
Родина - чистенький вид у этой родины. Ни грязи на галошах, ни хруста на зубах, ни ужаса мясных очередей. Не грязь, но "весенняя распутица", автора огорчает тем, что "на десять дней в природу путь закрыт". У Левитанского в брежневском СССР за городом звучит свирель. Тем не менее - "лакировщиками" не считаются.
Персонажи, как и авторы - в полной гармонии с собой и с миром.
Даже в априорно сатирическом жанре пародии, Ю. Левитанский не обижает авторов, а отражает многообразие хороших и разных творческих почерков. Его пародии в академических "Вопросах литературы".
Недавно опубликованные, написанные с учётом посмертной публикации, дневники Д. Самойлова подтверждают, что не всё в жизни и поэзии ему нравилось, справедливо критикует Б. Ахмадулину, А. Кушнера и др. поэтических наследников Вл. Ленского, но знаменит не Самойлов-летописец, а Самойлов-лирик.
Стихи - тематически и лексически - очень "культурные". Никакого "низкого штиля", тем паче, ненормативной лексики, ни одного неизящного слова. Наиболее популярные вещи Самойлова - хрестоматийные. Наиболее популярные вещи Левитанского - тексты песен. Попробуйте серьёзно ПРОЧИТАТЬ ВСЛУХ знаменитый "Разговор у новогодней ёлки".
Любимцы, но не участники КСП. КСП - с псевдоюмором, сентиментальностью, геолого-археологически-стройотрядовской романтикой - китч-культура. Не стали поставщиками костровых песен.
Герои - из первых рядов мировой культуры - Пушкин, Петр I, Иван Грозный, Фауст, Рембо - в их позднесоветской интерпретации. Отсутствие модернистских имен - единственный авангардист - Рембо. Образы Великих вполне вписываются в официальные трактовки. Все исторические персоны узнаваемы, подтверждают правильность читательских представлений о предмете. Принцип американской бизнес-культуры.
Одна из важнейших тем - "мои место и роль в мировой культуре". Позиция - "хранители мирового культурного наследия". При этом - отсутствие глубинных связей с мировой культурой, с архетипами. Это - советское. Дети городской цивилизации. "Мужик поддерживал непрестанную связь с огромным мирозданием и помирал в глубинах вселенной рядом с Авраамом (А. Синявский "Мысли врасплох"). Этой сопричастности к мирозданию оба лишены.
Автородословная - наследники Ахматовой и Мандельштама. Ахматова и Мандельштам в б.ч. произведений с 1920-х гг. остросоциальные поэты. Мандельштам 1930-х - политический поэт - от инвективы "кремлевскому горцу" до оды ему же. "Близнецы" писали только "заведомо разрешенные вещи" как Вс. Рождественский и Г. Шенгели.
Но создание "поэтического образа" нельзя считать изобретением "близнецов". Делали жизнь с Тарковского. Образец - перед глазами. Куда более крупный. В политическом и творческом поведении они ничего не добавили. Он в "тихой оппозиции" не сенильному брежневскому, а сильному сталинскому режиму. Что касается владения приёмом - учитель далеко впереди учеников. Патриарх, связующее звено. Здесь и личное общение с гениями (эстафета от Цветаевой-Мандельштама), и апокрифический заказ на перевод сталинских стихов. Культурная база шире - присутствуют и эротика, и мистика, и архетипы. Престижен - книжками Тарковского гордились библиофилы. В более слабой поэтической системе, чем русская, Тарковский стал бы стопроцентным классиком.
В конце 1980-х произошло принципиальное усложнение литературной ситуации. Постсоветской читательской массе стали доступны куда более яркие творцы (эмигранты, часть авангарда 1960-х, андэграунд 1970-1980-х). Очень многие советские поэты в новых условиях исчезли или измельчали.
Произведения, сенсационные для 1982-го, в 1992-м никто бы не заметил.
Можно было ожидать, что в нынешнем многообразии "близнецы" стушуются, потеряют заметное место.
Ничего подобного не произошло. В отличие от не читаемых сейчас Б. Слуцкого или Р. Рождественского, они сохранили читателя.
"Новая поэзия" не составила им конкуренцию. Возможно, потому, что существуют в разных пространствах. Практически вся "новая поэзия" социальна либо авангардна. Острые блюда не заменят диетический десерт. Никто из "новых" не относится к "литературе утешения". А нужда в ней осталась - "не бывает напрасным прекрасное".
А подражатели-продолжатели традиций "дуэта" необходимый литературный вес пока что не набрали.
Тель-Авив, осень 2003 г.
