Более часа Михаил Степанович изучал дневник бывшего зятя, сидя в его гостиной. Светлана нарочно не беспокоила мужчину, терпеливо дожидаясь его в другой комнате.
— Как же так? — вздыхал Михаил, перелистывая жёлтые страницы в клеточку.
Записи убедили Михаила Степановича, что всю жизнь Савелий любил только одну женщину — его дочь Екатерину. После смерти молодой жены Бакман хотел забрать своего сына, но не решился. Он понимал, что Михаил Степанович любил внука — единственного родного человечка, оставшегося у него, и не смог бы пережить одиночество.
Выпив на дорожку чай, Оборин уехал к себе. Мужчине нужно было время, чтобы то, что он узнал, усвоилось, улеглась в голове.
***
На следующий день Михаил Степанович решил лично навестить Савелия и поговорить с ним, извиниться, тем самым облегчить и свои страдания.
Было воскресенье, поэтому Алексей планировал снова провести день рядом с отцом. Они встретились с дедом на территории больничного городка случайно.
— Лёшка, — окликнул внука Михаил Степанович.
— Дед, мне некогда, — грубо ответил парень и быстрым шагом направился ко входу в стационар.
— Лёшка, мне нужно поговорить с твоим отцом.
— Нет, ему нельзя волноваться. И думаю, что ты сделаешь ему только хуже. Уйди, не ходи за мной.
— Лёшка, Лёшенька, мне нужно многое ему сказать, объяснить, извиниться.
— Извиниться? — Алексей остановился. — Надо же! На тебя это не похоже.
— Он должен меня простить. Я видел его записи...
— Я знаю, Светлана мне рассказала. И тем не менее отца не следует сейчас беспокоить. Вот поправится, тогда... — не договорив, Алексей исчез за дверью стационара.
***
Спустя две недели, Савелия Абрамовича выписали из больницы. Все это время Михаил Степанович почти каждый день звонил в больницу, чтобы узнать о выписке бывшего зятя.
Наконец дед приехал к нему домой с твёрдой уверенностью, что его не прогонят. Дверь открыл Алексей. Молодой человек даже как-то изменился, стал каким-то чужим.
— Дед? Привет. Ну ведь я просил тебя не приходить, — умоляюще произнёс внук. Он тоже не хотел лишнего скандала. — Папа ещё не поправился до конца, я не хочу, чтобы он вновь попал в больницу.
— Лёшка, я прошу тебя, мне нужно с ним поговорить. Обещаю вести себя благоразумно. Я просто извинюсь перед твоим отцом и всё.
— Проходи, — сдался, наконец, Алексей.
Войдя в квартиру, дед осмотрелся, как будто ни разу здесь не был.
— А где Света? — спросил он.
— У неё своя жизнь, — коротко ответил внук и приоткрыл дверь комнаты отца. — Пап, тут дед...
— Что?
Савелий лежал на том же диванчике, что и в прошлый раз. Он с удивлением пацана смотрел на вошедшего Михаила Степановича.
— Здравствуй, Сава. Как ты себя чувствуешь? — спросил дед.
— Спасибо, уже лучше... — с паузой произнёс Бакман, — ...благодаря Лёшику и его терпению. Если бы не он, помер бы, наверное...
Дед с гордостью посмотрел на Алексея.
— Лёшка, не мог бы ты оставить нас... двоих?
— Извини, дед, не могу, — честно ответил тот. — Говори так, здесь все свои.
Михаилу Степановичу было непросто говорить о своих ошибках при внуке, но делать было нечего. Сопливых вовремя целуют. Бывший тесть присел на стул и посмотрел на Савелия.
— Прости меня, Сава. Прости подлый мой язык и глупую голову. Ведь это же я двадцать лет назад рассказал всё Екатерине после того, как увидел вас со Светкой возле института. Поэтому, выходит, это я виноват в её гибели.
— Не надо, Михаил Степанович, — Савелий положил ладонь на руку деду.
— Я, и только я в этом виноват, — повторил мужчина.
— Я вас давно простил. В тот день, когда Катя мне позвонила и сказала о ваших подозрениях, я ей всё объяснил. Но, видно, велико было влияние отца... — Савелий нарочно выразил Михаила Степановича в третьем лице. — Да и с выводами она всегда торопилась...
— Спасибо тебе, Сава.
— За что? — усмехнулся больной. — За что вы меня благодарите? Это я вас должен благодарить за Алёшу. Вы же подняли его, воспитали... А вам было трудно, я знаю. Я постоянно предлагал вам свою помощь, а вы постоянно отказывались. Почему?
— Гордость, Сава. Гордость... Эх, если бы я тогда прозрел... Лёшка бы с тобой жил...
— Дедушка, что было, то было. Главное — сейчас всё хорошо, — сказал Алексей, подошёл и обнял деда.