Есть мнение, что христианская религия, проповедуя любовь к ближнему, заложила основы цивилизованного общества, и что в основе морали лежит вера. Ибо если бога нет, то всё позволено. И это очень спорное мнение, с которым человек интересовавшийся историей или же читавший Ветхий Завет едва ли сможет согласиться. Так что, и разбирать его, пожалуй, нет нужды. Священные книги писались людьми и естественным образом отражали моральные нормы авторов. Боги не могут быть добрее и умнее тех, кто их придумывает. А вот почему божества оказались именно таковы и как представления о них менялись со временем, — это уже правильные вопросы.
Начать стоит с начала. Самые ранние религиозные представления — анималистические или анимистические — появились, видимо, ещё в мустьере — 80 тысяч лет назад. Религиозными, впрочем, эти системы, — достаточно изученные и понятные, ибо их пережитки сохранились до нового времени и даже до современности — назвать можно лишь с некоторой натяжкой. Скорее, следовало бы сказать, что древний человек открыл концепцию «невидимого мира». Причём изначально это не было отдельный, «параллельный» реальному мир. Духи лишь были невидимы сами, но обитали в тех же лесах и полях, что и человек.
Что касается морали, то у духов её не имелось. Лишь некоторые из невидимых существ были злы и стремились вредить, большинство же просто руководствовалось своими не всегда понятными интересами. И становились неприятными, только если человек их интересам угрожал. С духами, — явившимися из запредельной древности представителями которых являются фольклорные домовые и лешие, — следовало считаться, по возможности не провоцируя агрессию с их стороны и даже налаживая сотрудничество.
Преследуя свои цели, косвенно, духи занимались мелочной регуляцией бытового и производственного поведения. Что-то они требовали делать так, и не иначе, а некие действия и категорически не рекомендовали совершать. Изначально, система табу представляла собой лишь основанные на опыте (не обязательно актуальным и верно понятом) инструкции по выживанию в условиях дикой природы. Следуя правилам магического мышления человек связывал свои действия с их результатом через посредство духа. Таким образом, засовывание пальцев в условную первобытную розетку оказывалось запрещено. Духи за это наказывали.
Тем не менее, в поведении древних, пещерных духов было некоторое отличие от повадок сверхъестественных существ, память о которых сохранилась до современности. В случае нарушения табу — даже если речь шла об отправлении естественных потребностей ненадлежащим образом — гнев духов обрушивался не на виновного, а на всё племя. Таким образом, и первобытные верования уже регулировали общественное поведение человека. Но косвенно — грубыми руками соплеменников, в случае любого несчастья проводивших расследование и каравших нарушителя табу.
Это было изящное и предельно практичное, — как только и могло быть в первобытный период, — решение. Проблема безнаказанности порока и бесполезности добродетели не возникала. Ибо даже если вдруг духи и ошибались, устами шамана указывая на невиновного, истинный нарушитель об этом помалкивал.
...Можно ли сказать, что в изначальном, первобытном варианте соблюдение правил общественного поведения внезапно поддерживалась... полицией? Скорее, милицией, — ополчением граждан, но — да. Все знали всех, как облупленных знали, так что хватали и казнили (или изгоняли из племени) не кого попало, а личностей с антиобщественными наклонностями. Тех, кого не любили. В этом-то смысле духи редко промахивались. Шаман в той же деревне жил.
Таким образом, в условиях первобытного и первобытно-общинного строя необходимости в религиозной морали просто не было. Каждый любил ближнего, как самого себя, ибо, во-первых, в противном случае просто не выживал, а во-вторых, в случае нарастания подрывающего сплочённость внутреннего конфликта не выживало и всё племя. Об этом заботилась, как природа, так и соседи. Нагрешить со вкусом и выжить после этого было просто нельзя. Что позволяло варварам поддерживать в своих рядах высочайшую дисциплину.
Ситуация стала меняться с переходом к оседлости, земледелию, с возникновением государств, имущественного расслоения и сословного деления. Прежние принципы регуляции общественного поведения работать постепенно переставали. Но — постепенно. Это был очень медленный процесс, и в сохранившихся, подробно известных мифологиях — например, греческой и германской, — можно видеть уже не духов, а антропоморфных богов, всё так же преследующих собственные интересы. То есть, в лучшем случае предоставляющих пример для подражания, но моральным обликом людей не озабоченных отнюдь.
Особенности позднего языческого мировоззрения заслуживают отдельного рассмотрения, однако, в данном контексте важно, что авраамические религии отнюдь не случайно начали распространяться так бурно. В усложнившемся и разросшимся обществе с воздаянием при жизни уже не складывалось, что приводило к росту популярности концепции воздаяния посмертного. Безотказного, ибо гарантированного всемогуществом творца. Если ранних римлян вполне удовлетворял принцип «что улью вредно, то и пчеле не полезно» — ибо этот так и работало, в случае упадка нравов и поражения полиса все его жители погибали или попадали в рабство, — то римлян поздних судьба их всеевропейского улья волновала уже слабо. Индивидуальная ответственность перед высшим существом, диктующим общие правила поведения, в теории должна была работать лучше. Как минимум, мысль о существовании высших справедливости и суда представлялась утешительной.
...Почему идея утешала, но не работала на практике, — а это так, нравы-то лучше не стали, — предмет отдельного рассмотрения. Которое ещё воспоследует, раз уж я добрался до этой темы. В данном же случае достаточно указать на парадокс, отмечавшийся многими мыслителями нового времени. В том числе и Ницше, безумным, как мартовский заяц, но и очень мудрым человеком. Добродетель, это отказ от выгоды. И соответственно, вера в воздаяние, если она искренняя, автоматически превращает добродетель в низменную корысть. Человек, с XVIII столетия начавший мыслить всё более рационально, не мог уже не замечать данное противоречие.
