43. "Беглецы".
— Что значит «нет комнаты с ванной»?!
Похоже, разъяренная Мэд, стоящая перед слегка растерянным от такого наглого напора хозяином гостиницы, сейчас забьется в истерике.
На всю таверну оказалось всего два свободных номера с минимальными удобствами. То есть без ванной. В принципе, нам этих комнат хватит за глаза: парни разместятся в одной, мы — в другой. Все лучше, чем ночевать под открытым небом в Сумрачном лесу да еще по соседству с вечно голодными драгами. Но Мэд, мечтающую как можно быстрее вернуться в свою привычную комфортную жизнь, такой расклад не устраивает.
— Дамочка, что вы так нервничаете? — психует, не выдержав, хозяин — дородный усатый дариец, которому лишние проблемы с посетителями явно не к чему. — Не нравится комната — ночуйте на улице! Я никого не неволю. У меня клиентов, вон, сами видите, хоть отбавляй!
Таверна действительно переполнена всяким сбродом, включая ярко разодетых девиц, не сводящих томных зазывных взоров с наших парней. И это мне абсолютно не нравится! Нечего Анигаю с беспутными флиртовать! Не ровен час, заразу какую подцепит! На Дерека мне, в принципе, плевать. Пусть что хочет, то и делает. Отвалится потом нос — сам виноват. А вот что касается альтаирца… Замечаю, как растерянный взгляд Эван случайно пересекается с одной из размалеванных дамочек… Альтаирец на автомате дарит ей вежливую улыбку, за что тут же получает от меня локтем в ребра.
— Ты чего?!
— Ничего.
Наблюдательная Мэд, от которой редко что укроется, многозначительно хмыкает.
— Знаешь, подруга, у меня за это путешествие к тебе столько вопросом накопилось, что даже не знаю, с чего и начать…
— С молчания, — услужливо подсказываю я.
Тем временем брат решительно отодвигает шатеру подальше от барной стойки и берет переговоры с хозяином таверны в свои руки.
— Мы берем обе комнаты. — Анигай бросает на стойку дары. — А на эту истеричку внимания не обращайте. У нее с головой того, после встречи с отголосками.
— Чего «того»?! — возмущению Мэд нет предела.
— А! Так бы сразу и сказали, — понимающе хмыкает мужик, пряча деньги и выкладывая на стойку ключи от комнат. — Я скажу, чтобы горячей воды для вашей ненормальной натаскали. Тазы для мытья тоже принесут.
— Будем премного благодарны!
Надо же! Оказывается, мой братец, когда жизнь совсем припрет, может быть очень даже вежливым и обходительным.
Поднимаемся на второй этаж. Наши комнаты находятся рядом. Между ними смежная дверь, которая запирается с каждой стороны на щеколду. Выходит, нам вместо двух отдельных номеров дали один сдвоенный. По мне так даже и лучше — легче за раненным Эваном ухаживать будет. Зато неугомонная Мэд продолжает бухтеть.
— Это никуда не годится! Никуда! Да за такие деньги, что мы ему заплатили, нам каждому по отдельной комнате должны были дать! И каждая с ванной быть должна!
— Ада, заткни свою подругу, пока это не сделал я, — требует Анигай. — Эту курицу послушай, так ей все должны!
— Ой, кто бы говорил! — не унимается Мэд. — Драг, мешком пуганный! Только и умеешь, что хамить!
Должна признаться, что даже мне, живущей с Мэдлин в одной комнате уже несколько лет, за день всерьез поднадоело ее беспросветное бубнение.
— Мэд, кончай бухтеть! Принеси лучше тазик с водой, — прошу я. И аккуратно снимаю с Эвана, сидящего на кресле, повязку
Шатера недовольно фыркает.
— Что я вам, серая прислужница?
Но за водой все же идет.
Пока Мэдлин отсутствует, внимательно осматриваю рваную рану альтаирца. М-да… Дело, похоже, дрянь… Рана, оставшаяся от укуса драга, покраснела, опухла, но что еще хуже — наполнилась гноем.
— Что, совсем дела плохи? — с вымученной улыбкой интересуется Эван.
Господи, как же ему должно быть больно все это время, а он даже ни разу не пожаловался! — запоздало доходит до меня. Я бы на месте Эвана уже давно криком бы изошлась.
— При мне можешь не храбриться.
Про себя всерьез начинаю думать, что, может, идея Дерека, отправиться в Адейру ночью, была не так уж и плоха. Так мы бы быстрее передали Эвана в руки врачей.
Мэдлин приносит тазик с водой. Морщится при виде раны. Торопливо отходит.
— И как ты копаешься во всем этом? Ненавижу кровь! Фу! Там что, гной?!
— Мэд, иди отсюда со своими комментариями, — обрываю подругу на полуслове.
Можно подумать, я люблю рассматривать и копаться в гниющих кровоточащих рваных ранах. Но кто, кроме меня, здесь и сейчас сможет нормально обработать рану и сделать перевязку? Никто! Лекаря при таверне нет — я узнавала. А нет лекаря, значит, нет и выбора.
Осторожно обрабатываю рану антисептиком, который дал хозяин таверны. Свой запас я уже израсходовала. Перебинтовываю чистой повязкой. Заставляю альтаирца принять жаропонижающее и препарат, подавляющий боль.
— Вроде все. Боль должна уйти. А теперь в постель.
Эван послушно заваливается на узкую кровать, стоящую неподалеку от камина. Анигаю и Дереку достается по старому дивану. Нам с Мэд везет больше: в нашей комнате стоит огромная двуспальная постель, на которую мы, после того как удается с помощью принесенной горячей воды принять некое подобие душа, заваливаемся спать.
Вот только заснуть сразу не получается. Анигай, которому выпала очередь после меня принимать водные процедуры, отчаянно бренчит ковшом в уборной — небольшой комнатушке, похожей на кладовку. Слышится грохот, ругань. Обеспокоенно подбегаю к двери.
— Эй, ты там жив?
— Жив, жив, — бурчит брат. — Ты лучше скажи, куда мыло засунула?
— Под вторым тазиком лежит.
— А зачем всю горячую воду выплескала? — продолжает ворчать он. — Сколько раз я тебе раз говорил, чтобы ты горячей воды мне больше оставляла?
— Ой, подумаешь, цаца! — фыркаю я. — Ты парень, нужна вода — сам за ней вниз спустишься!
— Вот послал же Отар сестренку! — фыркает Анигай. Через дверь слышно, как он окатывает себя ковшом воды. — Надо было тебя в детстве подушкой придушить!
— Ага! И кто бы тебе тогда грязную одежду стирал?! — смеюсь я. — Думаешь, наша беспутная мамаша о тебе лучше бы позаботилась?!
Дурацкий, слишком насыщенный день! Дурацкая усталость! Я так вымоталась в этом Сумрачном лесу, что совсем забыла…
Я не одна в комнате.
— Мамаша?!
Изумленный голос Мэд застает меня врасплох. Медленно оборачиваюсь. Передо мной, кутаясь в простыню, стоит обескураженная шатера.
— Я правильно поняла, — холодно уточняет она, — этот придурок что… Твой родной брат?
"Брат. такое не прощают!"
Вот уж не думала, что Мэд так болезненно среагирует на новость о том, что мы с Анигаем родственники.
— Это не по правилам! — Возмущенная, обиженная на всех и вся шатера, как заведенная, носится по комнате, словно не может найти себе места. — В Руаре нельзя иметь семью! У меня ее нет! Ни у кого ее нет! А у тебя и у этого воображалы есть! Это нечестно!
— Ну извини, — хмыкаю я, забираясь под одеяло со своей стороны кровати. — Мы с Анигаем в Руар особо и не напрашивались. Глэдис сама нас забрала.
— Почему?
По правде говоря, я вполне могла бы и не отвечать Мэдлин. Тем более что угроза Верховного Воина разобраться с любым из воспитанников, кому станет известно, что мы с Анигаем родня, за прошедшие годы вряд ли утратила силу. Но с другой стороны: если уже сказала «а», то надо говорить и «б». Настырная Мэд все равно не отстанет.
— Потому что мы дети бывшей шатеры Руара. Старуха просто поздновато узнала о нашем существовании.
— Бывших шатер не бывает! — упрямо гнет свою линию насупившаяся Мэд. — Мы либо умираем, либо из нас делают серых прислужниц…
— Либо отправляют в ссылку в Катар. Наша мамуля, скажем так, — пытаюсь подобрать наиболее верные слова, — была не самой правильной и послушной шатерой. Она успела натворить много такого, чего ей не стоило бы творить. За это ее и отправили в Катар.
По удивленному лицу Мэд заметно, что шатера пытается понять, шучу я или говорю серьезно. Осознав, наконец, что мне не до шуток, приятельница меняет гнев на милость.
— Все равно, так неправильно! Нечестно по отношению к остальным руарцам.
— Господи! Мэд! — не выдерживаю я. — Ты родилась и выросла в Руаре! О какой честности вообще может идти речь?! Там же каждый сам за себя! Не соврешь, не подсуетишься — живо спишут со счетов.
— В Катаре было так же?
Задумываюсь. Это даже как-то странно, но…
— Нет.
В Катаре было холодно, голодно, порой откровенно страшно. Постоянно приходилось выкручиваться, выживать. Но нет… В Катаре никогда не прокатывал номер «сам за себя». Выжить можно было, только имея поддержку близких, друзей, соседей… Если бы не наш сосед — отец Марк — и его небезразличие к двум абсолютно чужим ему новорожденным дарийским ребятишкам, сейчас бы нас с Анигаем не было в живых.
Удивительно, но как бы плохо ни жилось в Катаре, сейчас вспоминаю о нем почти с благодарностью. Я слишком поздно поняла: в Катаре было нечто, чего я так и не встретила ни в Руаре, ни в Адейре. Там была есть свобода.
Несмотря на силовой купол, на кучу стражников Дэбэра, в Катаре мы всегда думали, говорили и делали, что хотели. Потому что бояться было уже нечего. Что могли сделать с вольнодумцами? Сослать в Катар? Я вас умоляю… Мы и так находились там.
Но шатере об этом лучше не знать. Потому что… Да! Все это не по правилам Руара, где не знают значение таких слов, как «свобода», «небезразличие», «помощь». Зачем лишний раз бередить человеку душу, рассказывая о таком? Понятия «свобода» и «шатера» всегда были, есть и будут несовместимы. Мэд при любом раскладе до конца своих дней останется частью Руара.
В отличие от меня. Должна признать: несмотря на все мои усилия и вполне искреннее желание, я так и не смогла забыть вкус свободы.
"Беглые преступники".
Просыпаюсь под утро от собственного сдавленного крика. Резко сажусь в постели, жадно хватая ртом воздух. Впервые за долгое время меня снова мучили кошмары. На этот раз — драги, разрывающие Эвана. Руки и ноги трясутся. Чувствую, как всю меня прошибает холодный пот.
Страшно.
Не за меня.
За него.
Я и не подозревала раньше, что настолько панически боюсь потерять своего мальчишку-альтаирца.
Вымотанная Мэд спит как убитая. Она не слышит моего тяжелого дыхания. Стираю пот со лба. Осторожно спрыгиваю с кровати. Босые ноги касаются холодного деревянного пола. Камин погас еще несколько часов назад, наверное, поэтому в комнате так зябко.
Кутаясь в плед, который беру с кресла, подхожу к окну. Задумчиво смотрю вдаль: у горизонта уже брезжит рассвет. Еще час-другой — и пора отправляться в путь. Главное, чтобы Эвану не стало хуже. Иначе далеко точно не уйдем.
Беспокойство за альтаирца берет верх. На всякий случай потихоньку заглядываю в комнату мальчишек. Невольно улыбаюсь. Тихо посапывает толстяк Дерек, умудрившийся в какой-то немыслимой позе развалиться на старом диванчике. Анигай спит, как всегда, раскрывшись, подмяв под себя покрывало. У Эвана одеяло тоже наполовину сползло. Он, как и Анигай, вечно раскрывается во сне. Знаю это, потому что в детстве провела немало грозовых ночей у него под боком. Грозы и молнии в Катаре всегда были пугающе сильными, как правило, сопровождались ураганами. Если еще при этом Анигай оставался на ночь у кого-то из своих друзей с рынка, я неизменно шла ночевать в дом священника. Оставаться во время разгула бушующей стихии рядом с непросыхающе пьяной мамашей мне не хотелось. Вдруг еще клиента привести додумается, так и вообще посреди грозы на улице окажусь.
Не выдерживаю. На цыпочках подхожу сначала к брату, с трудом отвоевываю у него покрывало, аккуратно накидываю сверху. Затем иду к альтаирцу. Тоже поправляю съехавшее одеяло, после чего осторожно касаюсь его лба.
А вот это мне уже совсем не нравится!
Лоб обжигающе горячий. Значит, пошло воспаление. С одной стороны, хорошо, что организм борется с инфекцией, но с другой — нет никаких гарантий, что слабый иммунитет альтаирца справится с ядом драгов, которым пропитаны их клыки. Нельзя сказать, что он смертелен, но учитывая слабое здоровье Эвана и то, что Дарий не является его родной планетой, неизвестно, как отреагирует организм альтаирца.
В задумчивости не замечаю, что Эван уже проснулся и теперь молча смотрит на меня. Не сразу понимаю его откровенный скользяще-оценивающий взгляд. До меня запоздало доходит, что из одежды на мне лишь белье и слегка съехавший плед.
— Ты сильно изменилась, — едва уловимый шепот.
— Ты тоже.
Поспешно отворачиваюсь. Выхожу из комнаты. Я не привыкла, чтобы на меня такими глазами смотрел мужчина. И уж тем более, если этот мужчина — мой друг детства.
Не знаю почему, но я злюсь… Сильно злюсь: на него, на себя, да и на жизнь в целом. Я уже ничего не понимаю, что в ней происходит. Абсолютно ничего!
Одеваюсь. Стараясь не шуметь, спускаюсь вниз в поисках завтрака. Зря я все же отказалась вчера поужинать со всеми. После обработки раны Эвана в горло ничего не лезло, зато сейчас пустой живот предательски бурчит.
С удивлением обнаруживаю в пустынном зале (если не считать пьянчуг, отрубившихся прямо за столами) Эвана. Оказывается, утренняя бессонница одолела не только меня.
— Составишь компанию? — Альтаирец забирает у хозяйки поднос с довольно аппетитной едой. Кофе, пирожки, булочки, бутерброды, каша… Хм, кашу, пожалуй, он может оставить себе.
— У меня есть выбор? Дары-то у тебя, — бурчу я, не сводя глаз с подноса. Так бы все разом и съела!
— Выбор есть всегда, — усмехается Эван, направляясь за дальний столик. — Так ты со мной?
Раздраженно фыркаю, но все же плетусь следом. Плюхаюсь рядом за стол. Делаю это не из смирения или симпатии к этому зазнайке, а из чисто прагматических соображений: зачем тратить свои скудные сбережения на еду, когда за мой завтрак вполне может заплатить альтаирец? А даже если и не заплатит — ничто не мешает мне съесть его порцию. О себе сам пускай заботится.
С деловым видом притягиваю к себе его кружку кофе, одновременно уплетая за обе щеки пирожок, и ловлю насмешливый взгляд Эвана.
— Дорогая, ты бы так сразу не налегала на все. Желудок-то пустой. Ты же вчера почти ничего не ела. Дурно станет.
— Не учи ученого, дорогой, — отвечаю ему в тон, откусывая от его булочки. — Лучше подай мне вон тот кусочек ягодного пирога.
Альтаирец, улыбаясь, послушно отдает мне свой пирог, после чего жестом подзывает хозяйку. Вопросительно смотрит на меня. Перечисляю женщине все, чем бы я еще хотела позавтракать. После «лесных изысков», которыми пришлось питаться последние два дня, я жуть как соскучилась по нормальной пище.
— Ну у тебя и аппетит! — Эван забирает у меня недопитую кружку кофе. Отхлебывает.
— Зверский, — жуя, соглашаюсь я. Вместе с чувством сытости возвращается хорошее настроение. — Я после этого Сумрачного леса на дичь еще долго смотреть не смогу.
— Я тоже.
Эван возвращает мне кружку, забирая с тарелки один из сделанных мною для него бутербродов.
Невольно улыбаюсь. Вспоминаю, как в Катаре мы с Эваном частенько точно так же завтракали: у нас никогда не совпадали вкусы в еде, поэтому мы обычно забирали из тарелок друг друга, то, что каждый считал самым вкусным. В результате оба оставались сыты и довольны, а тарелки, на радость кухарки Марии, чистыми.
Пока мы наслаждаемся завтраком, в трактире появляются новые посетители. Они не видят нас, так как мы сидим в закутке. Зато у нас с Эваном прекрасный обзор.
— Интересно, кого нелегкая в такую рань принесла? — зевая, интересуюсь я. Ну вот! Стоило как следует поесть, как сразу в сон потянуло!
— Не нравятся мне эти типы, — тихо произносит Эван, не сводя глаз с двух дарийцев.
Слежу за его оценивающим взглядом. Теперь я понимаю, о чем он. По их кожаной замызганной одежде легко догадаться — перед нами завсегдатаи Черного рынка. Отребье еще то. Добра от таких точно не жди!
Один лысый, щупленький. Маленькие глубоко посаженные суетливые глазки. Длинные засаленные волосы собраны в жидкий хвост.
Крыса. По-другому и не назовешь.
Второй, напротив, громила, с лицом, не обремененным интеллектом. На удивление непропорционально маленький лоб. Видимо, мозгов в его черепной коробке много не вмещается.
Тот, что поменьше, показывает хозяину какие-то бумаги. Мне становится любопытно. Похоже, эти двое ищут кого-то.
Трактирщик хмурится. Едва заметно кивает. Мелкий кладет на прилавок пригоршню дар. Хозяин, боязливо озираясь, быстро сгребает деньги, после чего показывая взглядом наверх. Странная парочка тут же направляется к лестнице.
— Сиди здесь, — Эван, хмурясь, встает из-за стола. — Я сейчас вернусь. Кое-что в комнате забыл.
Ага! А я такая дура и не понимаю что, а точнее — кого он «забыл» наверху. Эван сделал те же самые выводы, что и я. Есть просто до неприличия огромные шансы, что эти двое — харрдроги. И пришли они сюда по наши потерянные в Сумрачном лесу душеньки.
— Я с тобой! — вцепляюсь в здоровую руку альтаирца. — И не спорь! У тебя одна рука ранена, а у меня все-таки дред. Если идут к нам, то мне лучше быть рядом.
— Ада, я не хочу тобой рисковать!
Как же мне «дорога» его упертость!
— Обещаю, на рожон не полезу! Но здесь одна точно не останусь, так что…
Я просто не оставляю ему выбора.
Поднимаемся на этаж. Незнакомцев уже нигде нет, зато дверь нашей с Мэд комнаты приоткрыта. Дальше все происходит очень быстро. Я забегаю в номер вслед за Эваном. Картина, представшая перед нами, откровенно шокирует.
Мелкий мужичок магнитным лучом, похожим на белую светящуюся веревку, уже окрутил перепуганную Мэд, не забыв парализовать голосовые связки шатеры. Иначе бы та уже давно орала благим матом.
Висящая в воздухе, судорожно хватающая ртом воздух, задыхающаяся Мэдлин настолько выбивает из колеи, что я не сразу реагирую. В отличие от Эвана, который умудряется одной здоровой рукой вырубить громилу, внезапно возникшего у меня за спиной. Все-таки должна признать, что мужчины-альтаирцы с их чуть ли не врожденной привычкой к здоровому образу жизни физически куда сильнее наших по большей части спившихся мужиков-дарийцев.
Обнаружив в комнате «посторонних», мелкий вынужденно переключает внимание с шатеры на нас. Из-за этого магнитный луч обрывается. Мэд с грохотом падает на пол. Взвывает от боли. Видимо, к ней вернулся голос.
— Драг поганый! Ай… Больно-то как! Синяк же будет, урод!
В этом вся Мэдлин. Красота тела превыше всего. И неважно, что еще пару секунд назад она запросто могла отправиться к Отару.
Тем временем крысоподобный выхватывает дистанционное оружие, против которого бессилен мой дред. Эван машинально задвигает меня себе за спину.
— Эй вы, двое! Вас плислал Кэлдэйл?! — шепелявит мужичок, нервно поглядывая на валяющегося на полу вырубленного напарника. В другой ситуации, я бы вдоволь посмеялась над его странным говорком. Но не сейчас. — Так пеледайте ему, сто это моя добыса! Я ее пелвый насел! Пловаливайте, инасе плистлелю! Делится вылуской я не собилаюсь. Или вы забыли, сто бывает с теми, кто не стит кодекс охотников за головами? Они сами лисаются голов!
Мелкий, заливисто смеясь над собственной шуткой, которая ему явно кажется удачной, одновременно возводя оружие в боевую готовность.
Возможно, этот урод мог бы стать последним, кого мы с Эваном увидели в этой жизни, если бы не… Мэд.
Не восприняв шатеру всерьез, мужик напрочь забыл про Мэд, спокойно повернувшись к ней спиной.
Честно скажу: зря он это сделал. Первое правило Руара: НИКОГДА! НИКОГДА НЕ НЕДООЦЕНИВАЙТЕ ШАТЕРУ! Ущерба от разъяренной и обиженной женщины порой бывает куда больше, чем от нескольких воинов, вместе взятых.
Возможно, Мэд не самое смелое существо на свете, но зато с инстинктом самосохранения у нее полный порядок. Поэтому первое, что делает шатера, немного придя в себя, это хватает с тумбочки какую-то уродливую увесистую глиняную вазу и со всей дури приземляет ее на голову коротышки.
— Гамадрил трескучий!
Ваза разлетается на кучу осколков. Незадачливый охотник за головами с разбитой башкой падает на пол. Однако Мэд не останавливается на достигнутом. Злая, как стая драгов, Мэд вдобавок от души пинает отключившегося мужичонку.
— Получи, драг обрезанный! У меня из-за тебя теперь синяки на шее останутся! Декольте не наденешь!
Очередной пинок, на сей раз неудачный — видимо, саданула по ремню, и Мэд, взвывая от боли, начинает прыгать по комнате на одной ноге.
— Ай! Мой бедный пальчик!
От воя шатеры просыпаются Анигай и Дерек, вбегают в комнату. Переводят ошарашенный взгляд с вырубленных мужиков на нас.
— Ребят, а чего вы без нас веселитесь? Могли бы и позвать! — неугомонный братец, которому только дай кулаками помахать, тоже в своем репертуаре.
— Ты как, нормально? — Обеспокоенный Эван оборачивается ко мне.
Глупый вопрос. Чего бы мне быть не «нормально», если даже в случае выстрела я бы все равно осталась жива. Он уже и забыл, что опять заслонил меня собой.
Склоняюсь над коротышкой, внаглую обшариваю его карманы. Мне не терпится посмотреть, что за бумаги он показывал хозяину таверны. Наконец, нахожу их во внутреннем кармане куртки. Достаю распечатку и… с изумлением взираю на фотографию Анигая и Мэд, под которыми красуется надпись: «Разыскиваются беглые преступники». А еще на сумму, назначенную за голову каждого из них. Причем сумма ТАКАЯ, что я начинаю всерьез подумывать, а не сдать ли мне самой нерадивого братца властям, чтобы жить на вырученные дары припеваючи до конца моих дней?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Первая глава здесь
#фэнтези #книги #фантастика
P.S. Я являюсь автором данного произведения, поэтому могу его публиковать :) Иллюстрации выбираю примерно подходящие по тематике, т.к. других, увы, нет :)
