Сегодня у нас не совсем обычная заметка, а развёрнутый ответ на публикацию дружественного канала «В доме на краю поля».
Я как-то рассказывал, в общих чертах, о моём посвящении Николаю Васильевичу Гоголю – книге «В поисках прошлогоднего снега».
Наша постоянная читательница, хозяйка вышеупомянутого канала, приобрела у меня томик, прочитала, составила читательский дневник (классная штука получилась, я прямо на смене дважды перечитывал!) и, конечно же, возникли кое-какие вопросы.
Я прикинул, что ответов хватит на развёрнутую статью, и вот наконец, вооружившись большущей кружкой чёрного горячего чая, засел за её написание.
Ссылку на статью «В доме на краю поля» прилагаю, цитаты оттуда будут выделены соответствующим форматом, ниже – мои ответы или комментарии.
Читаю про переулок Халтуры и разросшийся кустарник преграждающий путь Охапкину ( неужели это главный герой?).
Я обещал рассказать, откуда взялось такое название – переулок Халтуры, и это будет история из моей жизни, немного забавная и немного мистическая.
Тринадцать с половиной лет назад был я трудоустроен в одной военизированной организации, где получил одно, скажем так, неофициальное задание – обойти все храмы города (их на тот момент, кажется, штук шесть было, и один ещё строился), добиться аудиенции у каждого завхрамом (то есть настоятеля) и спросить: не поступало ли в лихие девяностые на строительство культового сооружения денег от так называемого казачества (я использую эпитет «так называемое», потому что ну никак не могу ассоциировать шайку-лейку ряженых бражников с легендарным воинским сословием – по моему глубочайшему убеждению, оно было смертельно ранено в ходе гражданской войны и добито по итогам второй мировой). Кто-то там «наверху» надумал писать книгу о «возрождении казачества» (в кавычках – ибо никакого возрождения, опять же по моему мнению, не состоялось, состоялось что-то вроде полулегального недопризнанного движения реконструкторов, да и то не шибко старательных, но зато любящих блестящие нагрудные висюльки ну прямо как вороватые сороки) и спустил по иерархической лесенке просьбу составить список храмов, которые-де восстановили доблестные казаки девяностых (так и хочется дописать: сдав пустые бутылки после очередного возлияния).
Представляете реакцию, когда в храм заходит крепкий такой парень в форме и требует встречи с «кто тут главным». По какому вопросу? Да вот не получала ли данная организация денег от казачества в девяностые.
Дежурных бабулек начинало потряхивать, выражения их лиц делались тревожными, начиналась какая-то беготня (мне казалось, это оперативно прятали настоятеля, чтобы его «не замели» грешным делом).
А в одном культовом сооружении на меня спустили, как собаку с цепи, замзавхрамом. Зам оказался контуженным поперёк маковки теорией заговора персонажем, сильно смахивающим на морщинистого Охлобыстина. Моей персоне он очень обрадовался, крикливо вывалил тонну слов о засилье «иноземцев» и даже рептилоидов, параллельно сварганив депешу для моего руководства, в которой... да-да, просил собрать на нужды епархии пару-тройку миллионов для возведения какой-то ну прямо уж чудо-церкви, которая вот прямо из купола ка-ак жахнет чем-то там... что все «иноземцы» быстренько разбегутся по историческим родинам, а рептилоиды и вовсе передохнут (ударение на букву о).
В итоге, с завхрамом я переговорил только с одним (наверное, потому что у него в хозяйстве не было дежурной службы бабулек, и я застал его врасплох). На удивление, этот настоятель произвёл на меня довольно приятное впечатление и рассмеялся: какие, мол, деньги от казаков девяностых, самому не смешно?
Топая в очередной храм, мысленно уже готовый махнуть рукой на весь этот квест, в районе местной администрации я внезапно заблудился. Помню какой-то проулок, перегороженный древним шлагбаумом с жестяной табличкой, на которой «красовалась» криво выведенная коричневой краской, вызывающей ассоциации с одним известным веществом, надпись: «пер. Халтуринский».
Название меня весьма развеселило, оно встретилось мне впервые, хотя город (он небольшой) более-менее знал, и то, как называются улицы, проулки, переулки, – как мне кажется, на слуху у всех жителей.
И как только я улыбнулся, ка-ак повалил мокрый снег. Да с ветром! И меня будто выдуло на знакомую улочку и погнало домой.
Храмы я обошёл не все («забив», кажется, на два из них и заочно приписав их для доклада к числу тех, чьи заведующие на контакт не пошли), отчитался и получил по шапке за депешу с просьбой мильёнов для епархии.
Потом я попытался снова найти переулок Халтуринский, у меня не вышло. Расспросил несколько знакомых, проживавших в том районе и знающих его как свои пять пальцев, – кто-то пожал плечами, кто-то удивился. О переулке Халтуринском все слышали в первый раз.
Тяжёлая сцена на остановке и в старом автобусе, реалистично.
Участвует в этой сцене женщина, которая беременна... кикиморой.
Один из вариантов происхождения кикиморы в славянском фольклоре – от связи смертной и такого представителя нечистой силы как огненный змей. Женщина вынашивает плод, а потом его крадут колдуны или ведьмы, прямо из утробы. И беременности как не бывало.
Работая над «В поисках прошлогоднего снега», я задумался: а вот что, с материалистической точки зрения, могло послужить основой для возникновения такого мифа?
Феномен ложной беременности?
Пожалуй.
Это явление я и использовал в повествовании.
Не знаю каким образом узнал об этом мой дорогой писатель, но запрет на рассказывание страшных историй в медучреждениях есть или был в не столь далёкие времена. Мне об этом говорили в те самые девяностые, когда довелось поработать в одном таком учреждении.
Честно, положа руку на сердце: не знал. Попал, что называется, пальцем в небо.
Странно, но мне Эраст отчего-то всё больше напоминает общего достойного потомка Фандорина и главного пионера из трилогии Рыбакова (писателя) «Кортик»...
И снова признаюсь: я совершенно не знаком с творчеством писателя Рыбакова и почти не знаком с книгами о Фандорине Бориса Акунина.
На момент написания обсуждаемой книги образ Фандорина для меня ограничивался фильмом «Турецкий гамбит», да и то тамошнего Фандорина я с завидным постоянством называю про себя Бероевым.
Потом, уже после того, как у меня на руках появился тираж «В доме на краю поля», я неожиданно встретил образ Фандорина в одном новогоднем мюзикле.
Финал, он вроде как и финал, а вроде как и продолжение следует, хотя бы на уровне читательских фантазий.
Один мой читатель, с которым я наметил новогодний выпуск «В гостях у Моргора», быстренько «проглотив» томик «В поисках прошлогоднего снега» задал мне вопрос: а когда, мол, продолжения ждать?
Получив ответ, что продолжения не будет, он остался... скажем так, неудовлетворён. Как же так, мол, апеллировал этот человек, мой товарищ, ведь в самом конце повествования появляется новая ведьма, да и место антагониста номинально занимает другой персонаж – разве это не задел на вторую часть?
Нет, не задел.
Это цикличность.
Городу, как было сказано в книге, нужны чёрт и ведьма. Старые остались в ушедшем году, на смену им пришли новые. И как там чего сложилось – пусть домыслит читатель, если сильно уж хочется, каждый в меру своих предпочтений.
Я вижу это историю абсолютно законченной.
Ну не отпускает меня ассоциация главного героя с Фандориным и симбиозом главных пионеров Рыбакова. Либо это каша у меня в голове от прочитанного за все годы, или Ваш юмор такой. Егор, расскажите, пожалуйста, с чего вдруг такие имя и фамилия ( значение имени я помню, но...).
Повесть «В поисках прошлогоднего снега» изначально рассматривалась мной как своего рода новогодний спецпроект.
Имя Эраст в детстве ассоциировалось у меня с новогодними праздниками. Может быть, ассоциативная цепочка странноватая, но она засела у меня в голове: Новый год, по телевизору анонсируют показ фильма «Золушка» 1947 года (который я ни разу не смотрел) на первоянварское утро и упоминают, что там играет актёр Эраст Гарин.
Вот, собственно, отсюда и Эраст, потому как это имя когда-то казалось мне «новогодним».
Почему Кортиков?
У меня в детстве среди игрушек был кортик. С металлическим клинком, белоснежными ножнами и белоснежной пластмассовой рукоятью с такими... как бы обозвать... ну путь будет пупырышками – благодаря им, игрушку было ну очень приятно держать в руке. Да и не совсем игрушкой эта штука представлялась – клинок-то, повторюсь, металлический.
Не исключено, что кортик мне приснился, потому как очень скоро куда-то исчез. Рос я в своего рода самоизоляции под присмотром взрослых в практически пустом посёлке, в детсад не ходил, по улицам нигде не лазил (тем более, с игрушками), друзей-приятелей не имелось, словом, куда-то потеряться кортик попросту не имел возможности. Когда я спрашивал, куда делся мой кортик, из ответов выходило, будто бы и не было никакого кортика.
Впрочем, быть может, его попросту изъяли и куда-то дели – из-за потенциальной опасности металлического клинка в руках ребёнка.
И вот у меня какое-то такое восторженное воспоминание осталось об этом кортике, что само это слово до сих пор кажется чем-то таким возвышенным, светлым, белым, чистым...
Как раз такими качествами я и хотел наделал своего Эраста Святославовича.
А заходя ещё дальше в толковании этого образа, скажу откровенно: нет там Фандорина и пионеров. Я пофантазировал на тему того, каким бы мог стать, родись лет на пятнадцать раньше. Назвал получившегося персонажа «новогодним» именем Эраст и дал фамилию Кортиков – в честь того восторженного воспоминания об утерянной (а может, и несуществовавшей) игрушке.
Ну что, друзья-читатели, вот такой у меня сегодня получился выпуск. Напоминаю, что Вы можете задать вопрос по теме данной заметки (или по любому другому поводу) в комментариях, ну а если вдруг кто-то захочет приобрести томик «В поисках прошлогоднего снега» – пишите, экземпляры ещё есть.
А вот, кому интересно, ссылка на рубрику, посвящённую моему независимому (в первую очередь, от гонораров) писательству:
