Тут охотник краем глаза углядел, что на арке портала сидит Сардер. Пробрался-таки за Раэ! После этого он не смел поднять на альва взгляд, чтобы злющая Мурчин не догадалась, где тот сидит. Эх, Сардер, Сардер, поспеши к своим, сообщи, чтоб попытались спрятаться от своего самого страшного врага.
Рассерженная Мурчин вскочила со стула и, шлепая туфлями без задников по пяточкам, прошла через портал. Во второй пояс своей Кнеи.
-Ну что, умник, я заценила, как ты за нитку продергиваешь альвов через пространство. Очень и очень остроумно! – и Мурчин даже прыснула, - я даже, как поглядела сейчас на такое преставление, так вся злость прошла и на тебя, и на них… Кроме того, я и не знала, что в этой шелудивой стайке есть князь. Как тщательно эти маленькие негодяи его от меня прятали! Спасибо, что помог мне его узреть. Не каждому дано видеть князя альвов. У-у-у, как у тебя лицо аж потемнело… Что, не хочешь принимать от меня такую благодарность? Даже если она позволит мне тебя простить… Ну что ж, наверное, я так и должна тебя наказать – через альвов… Приказать им построиться по ниточке, как ты изобрел… Что это у тебя так зрачки расширились? А задышал-то как тяжело? Вели им вытянуться в рядок по нитке – ты же сможешь – и я придушу каждого второ…
-Нет! – гаркнул на весь лес Раэ, молниеносно поставил совню пятой вниз и кинулся на острие… Под визг Мурчин!
Кожаный доспех не дал бы острию пробить чепрачную кожу, но Раэ метил в шею – проехаться ею по лезвию!.. Он замер, оцепенел, не в силах сделать ни одного движения, когда острие коснулось горла. Он чувствовал, что взрезало кожу и потекла кровь, хорошо так потекла, но до артерии он не доехал. Ведьма успела-таки наложить на него каменное заклятье...
-Идиот! – взвизгнула Мурчин и вышибла совню из его окаменевших рук, зажала ладонью рану. Что-то зашипела над ней, а Раэ в это время не мог даже глазом моргнуть. В поле зрения ему попал слетевший с арки перепуганный Сардер, который явно не мог для себя истолковать поведения Раэ. Уж чего-чего, а самоубийство для альвов было делом немыслимым, и малыш должен оказаться потрясенным дальше некуда.
Раэ стал про себя молиться и после этого кое-как обрел возможность медленно двигаться. Еле-еле, словно к его рукам и ногам привязали тяжелые камни.
-Беги…те… - пробормотал Раэ Сардеру, - спасайтесь как мо…жете…
-Ага, поймут тебя они, - сказала Мурчин, - я тебя, идиота, не понимаю… а они поймут. А ну не шевелись, сейчас надо, чтоб рана…
И она склонилась над шеей охотника. Раэ почувствовал, что Мурчин спешно заговаривает кровь, почти касаясь губами краем раны, несколько раз она обмакнула их в кровавый наплыв. Тут раздался отчаянный визг альва над головой Мурчин, Раэ обсыпало серебряной пыльцой. Краем глаза он увидел, как Сардер влепился ведьме в лоб, защищая своего друга…
-Сумасшедший, - выкрикнула ведьма и отбросила Сардера в кусты, как яблоко, - прид-дурок мелкий. Не пойми, кто из вас на кого хуже влияет….
Затем отдала приказ в воздух:
- Унесите его оружие!
Раэ мычанием опротестовал свое разоружение, но налетевшие сильфы забрали обе сулицы и нож, который Мурчин выхватила у него из-за пояса и передала невидимым воздушным духам. Священную совню поднять не смогли, и тогда Мурчин отбросила ее через портал на веранду. Затем Раэ опротестовал свое лечение – он чувствовал, как стягивается кожа на его шее, даже звук слышал, как она срастается. Нельзя же так! Это противоестественно! Это магия! Нельзя лечиться магией! Он опять застонал.
Мурчин обхватила его крепко-накрепко, как бревно, и Раэ почувствовал предплечьем, как колотится сердце ведьмы. Под ее когтистой хваткой затрещала кожа доспеха.
-Да луч…чше бы ты меня убила, - процедил он вопреки одеревеневшим непослушным губам.
-Знаешь, это первая твоя умная мысль! – усмехнулась Мурчин, хотя сердце у нее до сих пор билось так, что казалось, вырвется из груди, - мне этой ночью столько раз хотелось это сделать. Ты же так и лезешь на рожон!
-Не тро-гай альвов!
-Да не трону я твоих пискунов! Чего срезу резаться? Ты сначала меня дослушай, а потом режься! Я тебе хотела сказать, на каких условиях я их помилую, а ты мне не дал сказать и давай себе глотку резать!...
И Мурчин его тряханула силой, как мешок, а затем коснулась губами его запыленного перепачканного лба:
-Сволочь такая! Ты зачем, зачем с гивром… один! У тебя мозгов нет! А стрыгайи? Я не могу так, Фере, если ты будешь подвергать себя такой опасности… да чтоб ты сдох! Почему не повернул домой?
-Я домой и шел, - обрубил Раэ.
-Я твой дом, Фере! Я - и больше никто и ничто! Ну что, предположим, ты пройдешь все семь поясов. Каким-то чудом… Не знаю уж каким. А дальше? Знаешь, что было моей первой мыслью, на шабаше, когда сильфы мне сказали, что ты усвистал из Кнеи… знаешь, что я подумала? Я захотела тебе очень-очень сильно отомстить. Знаешь как? Отпустить тебя назад в Цитадель, в которую ты так рвешься! Чтобы ты прошел через все допросы и проверки на вшивость после плена у ведьмы. Чтобы ты понял, как на тебя пальцами там будут показывать – «он совершил суккубат». Ведь для вас это пострашнее будет, чем девке до свадьбы невинность потерять! Чтобы до твоей тупой башки дошло - тебя больше никогда не повысят в звании. Может быть, даже и понизят, есть же куда понижать. И крест поставят на твоей службе охотника! Вот что ты бы получил от Цитадели за свою преданность!
И ведьма поднесла кукиш к носу цепенеющего Раэ, чтобы тот внимательно его рассмотрел.
-И да, чтобы ты, - скотина такая! - мне тогда захотелось, чтобы ты увидел других женщин. Ты ж ведь меня не принимаешь потому еще, что не знаешь обычных женщин, которые все как одна курицы. Я очень захотела тебе такой мести. Чтобы ты их со мной сравнил и локоть себе укусил! Вот была бы месть дураку!
При виде такой самонадеянности Раэ не сдержался и фыркнул.
-А потом – да, потом, ты отправился бы на какую-нибудь дальнюю заставу, куда тебя бы засунули против воли, замордовали бы тебя и намуштровали тебя там, и свалился бы ты вниз башкой со спины очередного кайдзю, и помирая подумал бы, какой ты дурак!
Поседение слова Мурчин выкрикнула Раэ в ухо так, что его аж заложило. Он опять издал протестующее фырканье. Ведьма разомкнула свои объятья и отошла от охотника, словно ваятель от статуи. Кажется, она выпустила пар.
-Так вот, Фере, я с тебя сейчас сниму каменное заклятье. Пообещай мне, чтоб не будешь выкидывать никаких коленец. Оружие я у тебя забрала. Постарайся себе больше не вредить, хорошо?
-Аль…
-Да, и тогда ты спасешь альвов от гибели. Ну же…
И Раэ сделал эти десять шагов. Переступил порог портала.
-Еще шаг, - велела ведьма за спиной.
Коснулся ногами привычной хлипкой грязи ведьминского палисадника.
-Еще шаг.
Совня Агри лежала на веранде, отброшенная ведьмой… и ее охотник медленно переступил на ватных ногах.
-Еще шаг.
Раэ перешагнул распахнутое напольное окно и оказался в кухне, которую он, как думал, третьего дня покинул навсегда. А там было все уже так привычно. Шковрчало мясо на жаровне. Все было безупречно прибрано сильфами.
Какая слабость накатила на охотника. Сразу напомнила о себе нога, и тотчас заболела недавно порезанная и залеченная шея.
Позади него Мурчин медленно втянула за собой стаю альвов. У Раэ не хватило духу обернуться под уже знакомый протестующий писк нескольких десятков малышей. И все же он оглянулся, когда шлепанцы ведьмы захлопали по ее пяткам позади него. Альвы расселись по ближайшим кустам бирючины, пригнув до земли ее ветви. И охотнику было больно от того, что десятки глазок были устремлены на его согбенную спину.
-Садись давай, - указала Мурчин на его обычное место за столом. Раэ сел, неловко задев край стола кожаным доспехом. Ведьма села напротив. Раэ с минуту пялился на небольшую пустую клетку на столе, без возможности собраться мыслями настолько, чтобы хотя бы задаться осознанным вопросом, зачем она ведьме. Та смотрела на альвов через распахнутое окно поверх головы охотника.
-Хм-м… полагаю, их здесь стало меньше, нежели отправлялось в твой великий поход, - усмехнулась она, - ну вот, ты сам их обрекаешь на смерть. Они гибнут по твоей вине. Я могу их убить и убью всех, если ты не дашь мне слова не пытаться бежать.
Раэ кивнул едва гнущейся шеей.
-Не слышу!
-Даю слово…
-Какое слово?
-Что не буду пытаться бежать.
-Угу… принимаю твое слово. Так же ты мне должен дать слово, что ты не будешь пытаться покончить с собой. Потому как я после этого я так же перебью альвов. Всех.
Раэ опять кивнул. К горлу начали подступать рыдания. Он был не в силах вымолвить ни слова.
-Не слышу!
Охотник укусил себя за язык, но это не помогло. Его обещание вырвалось вместе с рыданиями. Мурчин вытянула руку и буркнула заклинание, после которого у охотника в голове прояснилось, горло расслабилось, и слезы испарились.
-Принимаю твое слово, - сказала Мурчин, встала и прошлась. Как смел надеяться Раэ, для того, чтобы он смог окончательно справиться с собой. Затем ведьма заговорила. О себе.
-Кое-что в моей жизни радикально изменилось, Фере. Я нашла филактерию, и теперь мне есть что предъявить миру. Я заявилась в Ваграмон. На шабаш. Верхом на личе. И была допущена к самому канцлеру Теро Наюнеи.
Раэ вскинул на Мурчин все еще мокрые, но уже потрясенные глаза. К самому канцлеру Ваграмона!
-Я предложила ему свою службу. И он меня взял. Дал мне титул мейден, хоть у меня нет ковена. И определил на должность. На должность фрейлины при дворе первой наложницы императора, матери наследника. Должность условная. Я теперь – хозяйка лича, а значит должна быть всегда под рукой канцлера. Жить при дворе. Получать жалование. Я высоко залетела, Фере, и у меня будет много дел. Мне не нужны будут неприятности вроде таких, какие ты мне сейчас устроил. Совсем не нужны.
С этими словами ведьма достала из небрежно лежащего на разделочном столе бархатного мешка стеклянную шкатулку, внутри которой на вате лежало несколько разноцветных стеклянных шариков чуть меньше куриного яйца.
-Это – порталы до Ивартана. Там сейчас находится двор Ваграмона. Их весенняя резиденция. Это мне дал сам канцлер, чтобы я собрала с собой все самое необходимое и явилась ко двору. Печать на шкатулке видишь? Итак, я возьму с собой все самое необходимое. И это конечно будут не платья провинциалки, в которых меня засмеют. Возьму с собой тебя. Как моего ученика. Но учти: семикняжцев там не любят. И простецов ни во что не ставят. Ты там будешь пустым местом, пока не обратишься. Так что будь тих, как мышь под метлой. Со всеми молчи, со всеми будь почтителен. Я тебя поучу, как кому кланяться. Ты мальчик смышленый и хорошим манерам быстро обучишься. Особенно, если будешь очень хотеть. Будь тих и нем.
Второе. Если кто-то из вагров захочет поупражняться в семикняжеском и снизойдет до того, чтобы заговорить с тобой, ты не смей ничего вякать о первом поясе моей Кнеи. И не проговорись о стрыгайях. Они принадлежали одному великому ваграмонскому ковену. Его колдуны откуда-то раздобыли карты сети порталов Кнеи. Никто так глубоко не забирался в мои владения и так близко не подходил к самому дому. Уж не знаю, насколько этот ковен действовал на свой страх и риск, а насколько по повелению канцлера. Но если бы этому ковену удалось добыть филактерию, канцлер бы их точно поздравил, а ковен был бы у него в большой чести. А если не удалось… Что ж, поражение – всегда сирота. Даже сам магистр того ковена отбрыкивается от тех, кто, как он говорит, самовольно полез в мою Кнею. Во всяком случае, канцлеру удобно иметь дело со мной, с молоденькой феечкой, за которой никто не стоит, чем с могучим ковеном, с которым надо было бы больше расшаркиваться и больше ему обещать за филактерию. Уж гораздо больше, чем титул мейден без ковена и жалование фрейлины. Итак, все считают, что отряд со стрыгайями пропал в Кнее без вести. Мне сейчас удобно делать вид, что я и сама не знаю о его судьбе. И ты молчи. Все понял?
На этот раз Мурчин удовольствовалась только кивком охотника.
-В Ивартан я возьму с собой пяток альвов. За любой твой проступок я казнь одного из них.
И она вытянула руку. С протестующим писком в е ладонь влепились пятеро альвов, среди которых неизбежно оказался Сардер. Очевидно, эти пятеро держались ближе всех! Именно эти пятеро, которые и раньше ближе всех держались к Раэ!
Мурчин засунула их в клетку и захлопнула дверцу.
-Они так умрут! – испугался Раэ.
-Не умрут, если будешь хорошо себя вести. И если будешь их кормить, поить и чистить им клетку. И да… за твои хорошие поступки я, так уж и быть, буду выпускать за пределы Кнеи тех альвов, которые здесь остались. Да-да, я могла бы казнить каждого второго на твоих глазах за твой побег, но я их пощажу, если ты выполнишь мои условия. И даже освобожу. Если заслужишь.
Ведьма поднялась со стула, давая понять, что больше обсуждать нечего. Забрала с собой шкатулку и клетку. На пороге кухни обернулась:
-А сейчас – спустись в подвал, вымойся. Затем переоденься во все новое. Ты, конечно, голоден? Тебе нужно будет как следует подкрепиться перед долгой дорогой.
И ушла. Оставила его одного.
Раэ выждал несколько ударов сердца, чтобы прийти в себя. Потом медленно поднялся. Вернулся на веранду и подобрал совню, боясь поднять глаза на альвов. Тяжело ступая, прошел через гостиную, где уже не было клетки с враном – и то хорошо. Только бы его ядовитых замечаний не хватало. Прошел в свою спальню и первым делом принялся за то, что должен был делать даже тогда, когда мир должен был разваливаться – чистить совню. От собственной крови.
Ни одну мысль не удавалось долгое время поймать за хвост. Раэ чувствовал, что у него даже в это минуту есть какая-то опора, вот только какая? Затем, как камень, упала самая тяжелая и главная мысль: ведьма с личем поступила на службу Ваграмона. Это означает, что у самого страшного врага Семикняжия появилось серьезное оружие. Лич, способный поднимать армии умертвий, которые пока что просто лежали без дела в запасниках-некрополях Ваграмона.
Раэ застыл над совней, не обращая внимания на то, что у него сохнут незамеченные слезы на щеках и проступает на лбу тяжелый пот страха. Он не слышал утешающе-вопросительного посвиста альвов, собравшихся за его окном.
Некромантовы войны… Страх, живший в каждом семикняжце с детства. Опять… опять они… они возможны, благодаря Мурчин, а он – будет ее учеником во вражеской стране! Учеником той, которая может погубить Семикняжие! Раэ снова сжал совню. С тоской поднял глаза на альвов, которые с такой же болью смотрели на него… И охотник выдержал их взгляд и опустил совню. Что-то его держало, какая-то опора, только он не мог понять, какая.
«Иным надо оборонять град земной здесь, на земле», - вдруг отчетливо прозвучало в смятенном разуме охотника, будто Ксури стоял у него за спиной.
Раэ сам себя поймал на том, что шепчет прощальные слова Ксури:
-Только ты не отчаивайся. Смиряйся, и не отчаивайся.
Несколько минут спустя Раэ опустил под пол почищенную и зачехленную совню. Он вернется за ней. Он пройдет пояса, раз так Ксури сказал. И сделает все, что может для того, чтобы помешать ведьме. А Небо поможет.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 13 глава.