Всем любимым, любящим и самым добрым мамочкам посвящается...
Как, как избавиться от этого кошмарного наваждения?! Где можно укрыться от этих страшных воспоминаний, разрывающих душу на части?! Неужели этот диалог, блуждающий по осознанию протяжным эхом, будет преследовать теперь до конца его дней!? Но он другого просто не заслуживает…
- Мамуля, я вырасту и буду зарабатывать много денег. А ты у меня будешь жить как королева и ничего не делать!
- Ванечка, ты главное расти здоровеньким, - крупная мозолистая рука опустилась на голову и легко взъерошила волосы, - а я все для этого сделаю. Мамка у тебя сильная – все выдержит…
Как же он любил обнимать ее и прижиматься щекой к мягкому теплому животу! А еще он помнил запах – стирального порошка с примесью ватрушки. Так она всегда пахла, наверное, потому что много стирала, и часто пекла те самые ватрушки, которые он очень любил. И смех ее, тихий и немного гортанный, он тоже помнил. Хотел бы забыть, да не мог - этот смех он слышал едва ли не каждую ночь, как и видел мать именно такой, какой запомнил ее в детстве. И всегда она смотрела на него ласково, но с легкой грустинкой.
- Иван Сергеевич, можно принести документы на подпись? – заглянула в кабинет секретарша.
- Нет, Марин, давай потом, - отрицательно качнул головой Иван – Или там что-то срочное?
- Подождет. Срочных бумаг нет, - с улыбкой кивнула молодая женщина и уже почти закрыла дверь, как вновь вернулась. – Чуть не забыла! Звонили из приюта «Якорь надежды», просили напомнить вам о праздничном вечере, на который вы приглашены в качестве почетного гостя. Что мне им ответить?
- Ах да… вечер. Я помню. Скажи, что обязательно буду. Во сколько?
- Начало в шесть.
Иван лишь кивнул, и секретарша, наконец, оставила его в покое.
Он прекрасно отдавал себе отчет, насколько странным, должно быть, выглядит в последнее время в глазах подчиненных. Но и с собой поделать ничего не получалось. Казалось, что годы стараний прошли даром, и снова все вернулось, с новой силой. Опять почти каждую ночь ему снилась мама, а просыпался он с гнетущим чувством непростительной вины. И целый день он снова вспоминал события, о которых не смог бы забыть, даже если очень постараться. Да и вряд ли о таком можно забыть, как и найти себе хоть малейшее оправдание. Подобные грехи прощает только Бог, но от себя ждать прощения бесполезно.
- Марина, меня не беспокоить. Ни для кого меня нет! – сказал Иван в селектор.
Из большого кабинета он перешел в комнатку намного меньше, где стояли диван, пара кресел и журнальный столик. Изначально эта комнатка планировалась зоной отдыха, но за годы работы в этом офисе стала она для Ивана личным убежищем, уголком памяти, если можно так сказать.
Иван снял пиджак и расслабил узел галстука. Опустился на диван и лег на спину, потянувшись. Прикрыл глаза, позволяя воспоминаниям заполнить его без остатка. Он знал, что если снова пройдет через это, то потом какое-то непродолжительное время сможет жить спокойно – до приступа новой волны.
Иван был единственным и поздним ребенком в семье. Мать с отцом уже отчаялись иметь детей, им обоим перевалило за сорок, когда природа сжалилась над ними. К тому времени супруги уже и не надеялись когда-то стать родителями, и беременность восприняли как настоящее чудо. Муж буквально носил жену на руках до самых родов, а когда родился сын, то стал он самым любимым и долгожданным ребенком на всем белом свете.
Но счастье семейной идиллии не продлилось долго. Когда Ивану исполнилось пять лет, погиб его отец, и остались они с мамой вдвоем.
Происходило это в девяностые – тяжелое время для многих людей. Мать Ивана занимала должность руководителя среднего звена на заводе, пока тот не обанкротился, и его не спустили с молотка, выставив на улицу всех работников. Вот тогда она устроилась на стройку – крановщицей. Работала посменно, и три дня в неделю Иван оставался на ночь в круглосуточном саду. В свободное от работы время мама убирала подъезды в их доме. Но денег частенько все равно не хватало, и тогда ей приходилось «перехватывать» у соседей, до зарплаты.
- Ничего, Ванечка, я сделаю все, чтобы ты у меня ни в чем не нуждался, - приговаривала мама. – Обеспечу тебя не хуже других. А когда ты вырастешь и выучишься, то станешь мне опорой в старости.
Чем старше становился Иван, тем больше понимал. Видел, как надрывается его мать на двух работах, как на себя буквально махнула рукой. Слышал порой, как плачет она ночами в подушку. Причин слез он не понимал, а заговорить с мамой об этом боялся. И как же ему хотелось поскорее вырасти!
Иван не выделялся среди сверстников. Мама буквально из кожи лезла, чтобы у него было все. И одевала его стильно, выкраивая средства на хорошую одежду. Всегда давала ему деньги на карманные расходы. Когда перешел Иван в старшие классы и стал дружить с девчонками, то и на свидания не ходил с пустыми руками. Наверное, стоило маме быть тогда с ним построже, может, было б все тогда иначе. Впрочем, рассуждая так, он лишь пытался переложит груз ответственности на чужие плечи, когда виноват был во всем только он один.
Школу Иван закончил хорошо. Мама настояла, чтобы сын поступил в институт.
- Никакой заочки! – строго заявила тогда она. – Чему тебя там научат? Оставь пока работу мне, а сам учись, пожалуйста.
Переспорить маму у Ивана не получилось, она твердо стояла на своем, не желая слышать никаких возражений. Тогда он сдался и без труда поступил на факультет прикладной математики – программирование ему всегда нравилось, и в нем он достиг немалых успехов еще в школьные годы.
Когда Иван перешел на четвертый курс, с деньгами стало совсем туго. Вот тогда он смог настоять, что переводится на заочное обучение и ищет работу. Мама и тут пыталась возражать, но Иван ее даже слушать не стал.
Работу он нашел довольно быстро, в интернет-кафе неподалеку от дома. Платили там немного, но была возможность делать деньги мимо кассы. И контингент в кафе забредал хоть и специфический, но казавшийся Ивану интересным. Как-то очень быстро он сдружился с некоторыми завсегдатаями. Вместе они сколотили компанию по интересам, с которой Иван и стал пропадать все свободное время. А вскоре он и к азартным играм стал проявлять интерес, сам не замечая, как засасывают они его все сильнее.
…Где игры, там и выпивка. Все чаще Иван стал возвращаться домой пьяный. Денег постепенно матери отдавал все меньше, пока не стал все их спускать в игровых автоматах. И эти две наклонности в нем прогрессировали очень быстро, стирая на своем пути все человеческое, что пока еще в нем оставалось.