Космогония в Египте почиталась как единственное реальное изменение – возникновение мира. С этого момента все происходящее отображает изначальный порядок. Все основано на определенной гармонии, космическом ритме, заданном в самом начале.
Социальный порядок почитался как аспект порядка космического и потому царская власть воспринималась как нечто божественное, установленное на века, а царь как воплощение бога, наследник Творца мира, который сам был первым царем и передал власть своему сыну, от коего происходят все последующие цари. Царь призван был поддерживать космический порядок и бороться с хаосом, о нем говорилось: «Он заменил Хаос порядком».
Царь являлся воплощением маат – священного принципа, название которого можно перевести как «добрый порядок», «справедливость», «истина». Маат заложен в Первое время, и его необходимо поддерживать, чем собственно и занимается царь. В текстах говорится: «Я сделаю так, чтобы ты познал маат в своем сердце; чтобы ты делал то, что для тебя правильно»; «Я был человеком, которых любил маат и ненавидел грех. Ибо я знал что грех есть оскорбление Бога».
Воплощая в себе принцип маат, царь выступает для своих подданных как парадигматический образец. Космогония фактически (на божественном уровне) разыгрывается каждое утро, когда бог Ра отвращает змея Апопа, желающего ввергнуть мироздание в хаос. И точно также царь отвращает врагов от границ государства, сохраняя социальный порядок. Для традиционных обществ в целом, и для Египта в частности было характерно нивелирование индивидуальных черт, что в случае с Египтом касалось и царей (фараонов) и богов. Элиаде пишет: «Фараон был единственным героем особых, неповторимых исторических событий: военных кампаний в различных странах, побед над разными народами и т.п. И все же, когда Рамзес III строил свою усыпальницу, он повторил названия завоеванных городов, начертанные на погребальном храме Рамзеса II. Даже в период Древнего Царства ливийцы, которые «были жертвами завоеваний фараона Пепи II, имели те же личные имена, что были начертаны на храмовых рельефах Сахури двумя столетиями раньше. Невозможно различить индивидуальные черты фараонов по их изображениям на монументах и описаниям в текстах. Многие характерные детали, например, дерзость и мужество Тутмоса III во время битвы при Мегиддо, по мнению историка А. де Бука (A. de Buck), обнаруживают общепринятые элементы портрета идеального властителя. Такая же тенденция к обезличиванию наблюдается и при описании богов. За исключением Осириса и Исиды, обо всех богах, несмотря на их различные формы и функции, в гимнах и молитвах говорится почти одинаковыми словами»[1]. Все это указывает на канон, незыблемое основание бытие, заложенное в начальное время, и отклонение от коего не должно допускаться.
Царь должен сам был проводить всевозможные культовые церемонии, но обычно за него это делали жрецы и «заместители». Царь непосредственно участвовал в празднике сед, который проводился в некоторый юбилей его царствования и призван был обновить силы царя, показать, что он по-прежнему всесильный правитель. Важна была церемония интронизации, которая проходила в Мемфисе, и в которой как бы возобновлялось деяние Менеса по объединению страны. Другим важным празднеством был праздник в честь Мина, один из самых популярных в Египте и со временем связавшийся с царским культом, изначально же это был праздник жатвы, в котором должен был участвовать сам царь.
Важным срезом религиозной жизни Египта конечно же являются представления о загробной жизни. Определенные черты погребального культа и представлений о посмертном существовании были заложены еще в додинастический период и некоторые из них позже нашли воплощение в текстах «Египетской книги мертвых» (или правильнее в «Главах о восхождении к свету»). Впрочем в эпоху развитой цивилизации многие из них значительно преобразились.
Судя по всему было две традиции в локализации царства мертвых – на небе, среди звезд и в подземном мире. Представления этих двух порядков существовали между собой в специфическом симбиозе. Второй вариант скорее всего более древний и восходит к неолиту. Уже тогда возник культ Осириса, правда не в столь развитом виде, как он будет представлен в эпоху царских династий.
Для познания религиозных воззрений египтян на посмертное существование важны «Тексты пирамид» - тексты, написанные на стенах гробниц и повествующие о загробной судьбе царей. В них говорилось что царь, сын Атума (или Ра) не может умереть, что после своего земного бытия он восходит на небо (улетая туда в виде цапли, сокола или дикого гуся), и там продолжает царствовать. Тут интересно отметить, что хоть в Египте и не было веры в перерождение, но по сути, каждый царь был все еще все тем же самым – одним – царем (в противном случае, на небесах где царь продолжает царствовать случилась бы знатная неразбериха). В конечном счете необходимо признать, что различные идеи не идеально прилегают друг к другу и часто вступают в противоречия.
Царь по смерти должен был пройти ряд испытаний очистительного свойства, прежде чем попасть в обитель блаженных – на Поле Подношений. Как сын Атума (Ра) он не подлежал юрисдикции Осириса – царя мертвых. Впрочем, в других текстах, он вполне подлежит осирианскому суду. Противоречия…
Важно поговорить о религиозной функции Осириса и о мифе, связанном с ним. Полная версия представлена лишь в обработке Плутарха, каким же был изначальный миф мы не знаем. Осирис почитался как легендарный, мудрый и могучий царь, которого предал и убил его брат Сет. Его жене, богине-волшебнице Исиде удалось забеременеть от мертвого мужа, и в зарослях папируса в Дельте Нила она рождает сына Хора, который позже заявляет претензии на престол своего отца, вступает в схватку с Сетом, одерживает верх над ним и воскрешает Осириса.
Хор обнаружил отца в оцепенении и оживил его сказав: «Осирис! Смотри! Осирис! Слушай! Вставай! Живи снова!». Тем не менее, Осириса никогда не представляли в движении, он вечно изображался неподвижным, мертвенным. Тем не менее он все же возвернулся к жизни, как духовная личность, и отныне он становится судьей в царстве мертвых, и в то же время залогом процветания царства своего сына. Это процветание конечно было связано с воспроизведением, произрастанием растений. В этом смысле Осирис типичный «умирающий и воскресающий бог».
В той части египетской религиозности, которая связана с фигурой царя присутствовала определенная напряженность. Царь с одной стороны воспринимался как сын солнечного бога, а с другой стороны, как наследник Осириса. То есть в царском культе как бы боролась приверженность Солнцу, и приверженность Осирису.. Ра воспринимался как суверен царства в более ранние времена, а Осирис стал восприниматься как таковой начиная с эпохи Среднего царства (2040 – 1730 гг. до н.э.).
Осирис в конечном счете становится парадигматическим персонажем, связанным как с плодородием, царской властью и отдельным индивидом: «Здесь мы встречаемся со смелой идеей — ценности смерти, воспринимаемой отныне как возвышенная трансмутация жизни. Смерть завершает переход оттуда, где ничто не несет никакого смысла, туда, где все исполнено значения. Могила становится местом, где происходит преображение человека, ибо умерший становится «преображенным духом». Для нас важен в данном случае тот факт, что Осирис постепенно становится парадигматическим образцом не только для властителей, но и для каждого индивидуума. Несомненно, его культ становится популярен уже в эпоху Древнего Царства; этим объясняется его появление в «Текстах пирамид», несмотря на сопротивление гелиопольских богословов»[2].
[1] М. Элиаде. История веры и религиозных идей. Т.1. с. 89.
[2] М. Элиаде. История веры и религиозных идей. Т.1. с. 95.
