Всю ночь гроза бушевала, да ливень шел, зато спалось хорошо, да душа радовалась, что все прошло без сучка, да без запинки. Проснулась рано, опять Сашу на работу выдернули, вот почему людям не спится, все плохие дела по ночам делают. Проводила его, а сама взяла баночку с молоком, несколько отварных яиц пару бутербродов с салом и кружку с чаем, и пошла на лавку за забором беседы с Исмаилом вести.
Из-за дерева вышел уже привычный мужик телогрейке, обрадовался молоку. Сел рядом на скамейку, принялся яйца чистить.
- Хорошо то как, дождь прошел, пыль прибил. А то эта пылюка честное слово задрала, пока по степям пробежишься, наглотаешься, и вся шуба ей забита, - сказал он и втянул носом запах свежего утра.
Откусил кусочек от бутерброда.
- Мммм, как вкусно, сто лет вот так сало с хлебом не ел. С Матрениным бесом в праздники на кладбищах у алконавтов сало воровали, но все не то было. Это же мне как человеку нормальному на тарелке принесли, - он отхлебнул молока, - Поговорить хочется о вчерашнем? - спросил он.
- Есть такое, - усмехнулась я, - Но ты ешь, ешь, потом болтать будем.
- А ты спрашивай, а я буду в перерывах между откусыванием отвечать, - улыбнулся он.
- Вот смотри, я читала про реку Смородину, что она огненная, вонючая, и жуткая, а когда Мара людей отводила, то от вида реки благость по душе разливалась, - поинтересовалась я.
- Кто рассказывал про речку-вонючку? - спросил он.
- Богатыри там всякие, герои.
- Живые? - он откусил половину яйца, - Соли не хватает.
- И помидорки, - ответила я, - Сейчас принесу.
- Потом. Людям живым не место в нави, вот и река для них такая страшная и мост огненный раскаленный, и охрана там стоит такая, что не пройдешь. А вот покойничкам она в другом виде представляется, чтобы им спокойно было, радостно, чтобы они не боялись и не страшились. Поэтому и приходит к ним Мара, девка молодая, да красивая. По голове погладит и все печали застынут и страхи замерзнут, и боль исчезнет. Такой любой доверится и молодой и старый, и баба и мужик. Младенчика на руки возьмет, он у нее и притихнет, старого за собой поведет, любоваться на нее будет.
- А как же старуха с косой? - поинтересовалась я.
- Старухой она приходит к тем, кто жизнью не дорожит, не ценит все, что на земле имеет. Напугает и исчезнет, а человек помнит, исправляется, пересматривает жизнь свою.
- Интересно как. А вот, когда они через реку перешли и она огненной стала, это для того, чтобы никто назад не смог вернуться? - спросила я.
- Угадала, - он доел последнее яйцо.
- А как же жрецы?
- По мне так они все из одного места, - махнул он рукой.
- Тоже через реку переходят?
- Переплывают. Да слышала ты все эти легенды, - улыбнулся он.
- И что это все правда? Я думала сказки, мифы и легенды.
- Тогда и я сказка, и Проша, и Мара, и коса твоя, и Матрена, и Коловерша, и больничный ангел. Еще перечислять? - он рассмеялся, - И ты сама сказка.
- Нет, конечно, но все это как-то нереально.
- А что такое реальность? Это плоскость под углом которой ты смотришь. А если убрать плоскость, убрать границы? Вы сами люди, себя ограничиваете, боитесь смотреть в разные стороны, а мир многогранен, он многоголосый, разноцветный, наполненный разными энергиями и вибрациями. Вот даже ты, видишь его часть и постоянно сомневаешься в себе и в этом мире. А этот твой Николай он вообще не гнется, перед ним черти строем маршируют, покойники туда-сюда шастают, а он уперся и библией прикрывается.
- А при чем тут он? - удивилась я.
- Да, не при чем, просто вспомнил, как мы Томаса к нему в подпол совали. Вокруг дома кто только не суетился, а он книжками прикрывался. А если бы глаза открыл, то много чего интересного увидел.
- И сошел с ума, - рассмеялась я, - Ему все надо дозированно. Кстати, а ты Томаса не видел?
- Видел. Он тут с охотником одним ошивался. Я тогда схоронился, мало ли какие мысли могли появиться у этого беса. Он же свою прежнюю хозяйку порвал, тот еще предатель. Кто его знает, на какую сторону он перешел, - покачал головой Исмаил и вытер бороду, - Я ведь тоже теперь не просто защитник.
- А вдруг он его в больничку повел или к Матрене, - напугалась я.
- В больничку навряд ли, да и Матрена для них мелковата, даже вместо со своими помощниками. Здесь у нас ничего такого особенного нет, но для новичка, чтобы плюшки от главы гильдии получить и мы можем пригодится.
- Что-то мне твои предположения не нравятся, - поморщилась я, - Мы же его спасли.
- Так новый уровень, новые возможности, новые мысли. Таким, как Томас доверять не стоит, я еще раньше это говорил. Кстати, даже если он нас не сдал, а увел охотника из нашей местности, то они все равно нас учуяли.
- Думаешь, могут навестить и без Томаса? - мне как-то стало муторно и тоскливо на душе.
- Могут, и если это был не одиночка, а скорее так оно и есть, то в гости может заявиться группа лиц без определенного места жительства с намерениями поживиться. Так что укрепляй баррикаду, предупреждай своих.
- Гадский Шелби, - расстроилась я, - Я к нему можно сказать уже привыкла, доверилась, а он чучело-предатель. Переживала за него, как за родного, лечить возила, а он.... Эх, собака сутулая.
- Не ругайся ты так на него, может все обойдется. Не думал, что ты так расстроишься, - покачал он головой, - Может он увел от нашего места, убедил, что мы не вкусные, и ценности с нас никакой нет, - пытался он меня успокоить.
- Ладно, давай тренируйся, лучше уж перебдеть, чем недобдеть, - ответила я, забрала у него банку из-под молока и чашку из-под чая, - Увидишь чего подозрительного, сигнализируй, придумаешь чего, расскажи.
Развернулась и пошла в дом, что-то я расстроилась, не ожидала я предательства от Шелби. Надо теперь всех своих предупредить, надеюсь у них за ночь ничего такого не случилось, пока тут буря бушевала.
