Когда Дарье едва минуло пять лет, стали деревенские бабы подмечать за ней недюжинный ум, не характерный для столь нежного возраста. Правда говорили некоторые, что не ум то вовсе, а обычная хитрость, но дело это не меняло - девчушка была смекалистой и смышлёной. Родиться Дашу угораздило в семье никудышного мужика, крепостного крестьянина Митрофанушки. Был он ленив, вороват и не прочь выпить. Жена его, измождённая мать двенадцати детей, безучастная ко всему, механически выполняла положенную работу, взгляд её бессмысленный и отупевший скользил по стенам и полам погрязшей в грязи избы и не замечал всей этой убогости.
Маленькая Даша всё видела и всё замечала, рано осознала она всю плачевность и безысходность своего положения. В её детском умишке постоянно билась шальная мысль о том, что так жить нельзя. Но как изменить безрадостное своё существование она не знала. Подолгу засиживалась в гостях у подружек, с завистью рассматривая их аккуратные и чистые жилища. Единожды усвоив для себя выгодную линию поведения, она придерживалась ей всё детство: всегда улыбаться, быть в хорошем настроении или делать вид, что пребываешь в таковом, быть милой и приятной, щебетать словно воробушек о чём - то забавном и лёгком. Тогда возможно, матери подружек не выгонят её, а если повезёт, то и угостят.
Зима в том году разгулялась на славу, трещали от морозов леса, утопали в снегу крестьянские избы, блестели в ледяной пустоте огоньки звёзд, а днём ярко светило солнце не давая тепла. Митрофанушка не особо утруждал себя заготовкой дров и Даша с другими детьми сама ходила в лес, чтобы раздобыть хоть что - то для растопки печи. Холод и голод были постоянными её спутниками, а череде морозных зимних дней не было конца.
А в барском доме вовсю шло веселье, на Рождество съехались многочисленные родственники барыни Натальи Васильевны, зимние забавы были в разгаре. Беспечная молодёжь веселилась особо шумно, визг и смех постоянно разлетался по деревне, когда запряжённые резвыми лошадками сани со свистом входили в поворот. Дарья вслушивалась в эти звуки, прижимаясь к остывающему боку печки, удивительная и прекрасная жизнь лилась где - то там, за стеной. Вот бы и её подхватила она своим потоком и понесла вперёд!
В честь праздника решила барыня порадовать своих самых маленьких крепостных подарками. Всех было велено созвать в господский дом и теперь они стояли притихшие и напуганные, шмыгая покрасневшими от мороза носами и ошалело таращась вокруг. А посмотреть было на что. Огромный холл поражал своим великолепием: высокий потолок, обилие лепнины, большие позолоченные канделябры и растёкшийся по полу, малиновым пятном, гигантский ковёр, детвора толпилась возле его края, боясь наступить на него и не приведи Господь испачкать.
Дарья была ошеломлена и потрясена, никогда не доводилось её видеть столь богатых хором. Она жадно втягивала носом запах хвои и выпечки, впитывала малейшие детали обстановки, буквально физически почувствовала, как же здорово кинуться на диванчик и зарыться в мягкие шёлковые подушки, забыться в сонной безмятежности, в тепле и неге...
Она очнулась от того, что барыня совала ей в руки конфету и монетку. Спохватившись, девочка взяла подарок и улыбнулась своей сияющей улыбкой, в эту улыбку она вложила всё своё обаяние, детскую непосредственность и очарование. Наталья Васильевна улыбнулась в ответ и уже собралась повернуться к следующему ребёнку, как вдруг Даша присела в глубоком реверансе, где - то подсмотренным ею.
Все зашикали на неё, поражаясь этой глупости и дерзости, а барыня внезапно расхохоталась. "Экая забавница!" - обронила она, потрепав девочку по щеке. Все сразу же тоже стали смеяться, будто эхо вторя Наталье Васильевне.
Конфету Дарья сразу съела, она оставила во рту приятное сладкое послевкусие, как и это её первое пребывание в барском доме. Монетку потом отобрал Митрофанушка, а фантик от конфеты она хранила как величайшее сокровище, собственно и не было в их избе ничего краше этого синего фантика с серебристыми снежинками по краям.
А через пару дней Дашу потребовали к господам. Барыня запомнила улыбчивую и обаятельную девчушку и её решили задействовать в домашней театральной постановке. Даша так и не поняла кого играет, пажа или ангелочка, она и младший барчук Митенька таскали всю постановку шлейф за барышней наряженной как императрица. А в финальной сцене пели песенку. Даша старалась как могла, если бы ей сказали вылезти из кожи вон - она бы вылезла. Старания её были вознаграждены, Наталья Васильевна оставила её при себе.
Рождество осталась позади, разъехались все родственники барыни и она немного загрустила, в задачу Даши входило веселить её. Спала она рядом с постелью Натальи Васильевны на маленькой кушетке, целыми днями ходила за ней хвостиком, носила корзинку с рукоделием, когда бывали гости пела песни или рассказывала тщательно выученные стишки. Барыня любила её, быть может той любовью, которой любят домашних питомцев, но девочка была рада и тому, лишь бы не возвращаться в тёмную и грязную избу, где царит вечная брань отца и равнодушная апатия матери.
Так и взрослела Дарья при барыне, а взрослеть ей совсем не хотелось. Удобнее было оставаться забавной девчушкой с милой улыбкой и ямочками на щеках. Страх, что её могут отправить обратно к родителям, не давал ей покоя, в смятении замечала изменения в себе, из девочки она превращалась в девушку и хотя внешность Дарьи была вполне миловидна, она боялась, что однажды из зеркала на неё посмотрит её мать: измождённая, с серым лицом и тусклыми глазами не знающими веселья. Наталья Васильевна и не думала гнать от себя Дарью, она с возрастом становилась всё более консервативна и плохо переносила изменения в своём окружении.
Дарье было семнадцать, когда барыня слегла. Всем было понятно, что в силу своего почтенного возраста ей уже не поправиться. Вновь съехались многочисленные родственники, со скорбными лицами передвигались они по особняку, ожидая печального известия. Приехал и её младший внук Митенька, теперь уже Дмитрий Николаевич - статный и видный молодой человек. В сердце Дашки вновь поселился знакомый страх, барыни не станет, в ней не будет более надобности и отправится назад в полусгнившую избу, к холодной печке и пустым котелкам. Поэтому и старалась она почаще попадаться на глаза молодому Дмитрию Николаевичу.
В доме её любили далеко не все. Старая кухарка Марфа, прямо ей сказала: "Хитрая ты Дарья, пронырливая и наглая!" Даша поразилась её словам. Что плохого хотеть для себя лучшей жизни? Что плохого хотеть лучшего для своих будущих детей, чтобы никогда не знали и не видели они того, что довелось ей пережить в своём несчастном детстве? Без сожалений оставила Дарья родные края, когда молодой барин пожелал забрать её с собой, в очередной раз лучезарная улыбка и лёгкий нрав решили её судьбу.
Дмитрий Николаевич, несмотря на молодость, жил сам по себе и ни от кого не зависел. В средствах стеснён не был и поселил Дарью в свой особняк в центре города, выделил ей горничную и личный экипаж. О таком девушка даже не мечтала, самые модные платья висели у неё в гардеробной, на столе всегда была самая вкусная еда, а в шкатулке дорогие украшения. Вот только в обществе молодой барин не появлялся со своей новой пассией и к гостям ей было выходить запрещено, разве что к близким друзьям. Она всё понимала и не обижалась. Это был невероятно счастливый период Дашкиной жизни, но всё когда - нибудь заканчивается, а хорошее особенно быстро.
Как того и следовало ожидать Даша забеременела. Она была счастлива, это позволит привязать к себе молодого барина ещё крепче. Но вышло совсем наоборот. Её отяжелевшая фигура мало привлекала его и уже на этой стадии Дмитрий стал отдаляться от своей возлюбленной. Роды проходили сложно, после долгих мучений на свет появилась девочка, она была вполне здорова, чего не скажешь о новоиспечённой матери.
Дарья лежала в бреду, за окном бесновалась метель и ей казалось, что оконные стёкла не выдерживают её натиска, разлетаются на тысячи осколков и холодный ветер врывается к ней в спальню ледяным потоком, подхватывает её и уносит прочь из дома. Она открывала глаза, испуганно шарила взглядом по комнате, хотелось позвать кого - то, но кого? Она здесь чужая. И вновь проваливалась в тяжёлую пучину своих сновидений.
Она медленно шла на поправку, с изумлением узнав, что пролежала две недели. Дмитрий навещал её, вернее заставлял себя навещать. Ему хотелось видеть прежнюю, милую и всегда улыбчивую Дашу, которая развлекала его своей болтовнёй и веселила шутками. А теперь он должен веселить её, а он не знал как и не хотел знать. Хотелось скорее покинуть эту комнату и эту бледную и усталую женщину. Другое дело новорожденная малышка, к ней он неожиданно проявил отеческую нежность, нарёк её Наташей и с удовольствием возился с ней.
Не сразу Дарья заметила, что барин охладел к ней, увлеченная своим материнством, она долго пребывала в блаженном неведении. Но даже сквозь толстые стены особняка, просачивались слухи. Дмитрий Николаевич был влюблён в юную и прелестную Софью. Она была из родовитого семейства под стать ему и вся родня с радостью приветствовала этот союз.
Дарья с замиранием сердца ждала, как же решиться теперь её судьба. И вот однажды Дмитрий, не глядя ей в глаза, сказал: "Наступила пора нашим путям разойтись. Я дам тебе вольную и денег. Вот только дочка останется со мной." Дарье показалось, что земля уходит у неё из - под ног. "Как же так? - закричала она, - Почему не могу я жить где - то отдельно вместе с Наташей, а ты бы нас навещал?" "Моя невеста Софья, не желает чтобы я с тобой больше виделся, - ответил Дмитрий, - но она согласна, чтобы девочка стала её воспитанницей, ведь дитя ни в чём не повинно. Лучше тебе поскорее уйти и я начну приготовления к свадьбе, Софья - благородная девица и не желает переступать порог этого дома, покуда ты здесь." Видя состояние Дарьи, он добавил: "Не пытайся украсть дочь или выкинуть какую - либо иную глупость, подумай о ней. Я могу ей дать блестящее будущее, образование, воспитание, подходящего жениха. А что дашь ей ты?"
Когда ворота с лязгом захлопнулись за её спиной, в душе будто что - то оборвалось. Свежий ветер уже пах весной, капель звенела над городом, а в сердце Дарьи воцарился мороз. Она чувствовала себя собачонкой, которую наигравшиеся хозяева выставили за дверь и она стояла растерянно озираясь по сторонам, бесправная и одинокая. Судьба не дарит подарков безродным холопкам, она только посулила ей сладкую жизнь, а в итоге оставила лишь блестящий фантик.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
