Матвей Сафонов о Буфоне, Касильясе и Акинфееве, о зарубах со Смольниковым и Газинским, о драке, тату и прическе...
После матча Хорватия — Россия в Сплите, бездарно проигранного нашей сборной, практически все игроки, да и главный тренер команды были подвергнуты жесточайшей критике со стороны болельщиков и специалистов. Однако практически все наблюдатели сошлись во мнении, что выше всяких похвал сыграл молодой вратарь сборной, голкипер футбольного клуба «Краснодар» Матвей Сафонов.
Сегодня мы публикуем адаптированный текст его видеоинтервью пресс-службе РФС во время предыгрового сбора на базе национальной сборной в Новогорске.
- Матвей, папа у тебя профессиональный баскетболист. Наверняка, он хотел, чтобы ты пошел по его стопам. Почему, все-таки, футбол, а не баскетбол?
- Я с ним разговаривал по этому поводу, спросил: «Почему ты был не против того, чтоб я играл в футбол, почему к себе не потянул?» Он ответил, что у меня был слишком маленький рост для баскетболистов, и добавил, что у меня всё получалось в детстве, в подростковом возрасте. А когда нужно было переходить большие команды, он не был уверен, что у меня хорошие данные для этого, поэтому и не препятствовал моему стремлению играть в футбол. И я думаю, что он не прогадал.
- Судя по твоим словам, он сразу видел в тебе профессионального спортсмена, а не просто увлекающегося спортом мальчишку?
- Ну, зная себя, я никогда не относился ни к какому делу спустя рукава. Если я за что-то берусь, то берусь за это хорошо, скажем так.
- Какая у тебя семья? Кто строже: мама или папа?
- Сейчас я понимаю, что со мной всё-таки родители были строги. Сейчас я смотрю, как родители относятся к моим братьям. Мне немного неприятно, потому что ко мне относились жёстко, а к ним теперь — лояльно. Но я понимаю, что был первым ребёнком в семье, это было что-то новое для них, поэтому, наверное, в детстве у меня были строгие родители.
- За что они тебя больше всего ругали?
- За школу всегда ругали. Потому что когда я учился, уже в конце начальной школы, потом 5-6-7 класс, я совмещал тренировки в академии и учёбу. И мне нужно было много времени для того, чтобы добраться на тренировки. На это уходила большая часть всего дня, чтобы добраться, потренироваться и приехать домой. Поэтому оставалось очень мало времени на учебу, и маме это явно не нравилось.
- Было такое, что из-за плохих оценок тебе запрещали идти на тренировку?
- По-моему, нет, я не могу такого вспомнить. Возможно, были какие-то разговоры, что если я что-то не сделаю, то меня не пустят. Но я хорошо учился, вообще, я - «хорошист», и поэтому, я думаю, с этим проблем не было.
- Ты сразу выбрал амплуа вратаря или какие-то были метания?
- У меня не было выбора. Я пришёл на первую тренировку, мне сказали: «Иди в ворота!» И всё, там я и остался, по факту.
- Тебе не казалось, что забивать мячи интереснее, чем ловить и отбивать?
- Честно, я уже не могу вспомнить свои эмоции в тот момент: это было уже давно. Сколько? 12 лет назад. Поэтому, вроде как мне нравилось всё новое, и я просто получал удовольствие от того, что делаю. В итоге, потом, когда у ребенка получается, приходят какие-то успехи, ему начинает дело нравится. Я думаю, что так совпало.
- Глядя на тебя со стороны, кажется, у тебя так гладко все получилось: юношеский футбол, взрослый футбол... А был такой момент, когда ты был на распутье: выбирать учёбу или идти в футбол?
- Был один момент, нельзя сказать, что это было прямо распутье. Просто это было была точка невозврата, скорее всего. Когда в 7-м классе нам сказали, что нам нужно обязательно переехать в академию, потому что итак уже вся команда жила в одном месте, они вместе ездили на тренировки, а я приезжал к ним непосредственно из дома. Вот уже чувствовалось, что мне тяжело это дело совмещать.
В этот момент как раз достроили академию. И нам сказали, что нужно уже переезжать всей командой в академию и там учиться, в новой школе... Вот был серьёзный разговор с родителями, какой выбор сделать? Я очень благодарен, что они тогда поверили в меня, в мою мечту, и, в итоге, я начал заниматься футболом. Наверное, на тот момент уже профессионально. Профессиональный, по крайней мере, подход был к футболу, как к моему делу. Не только я уже ставил, но и мои родители ставили на это.
- Мама плакала, когда ты уезжал?
- Это было давно, я уже многого не помню. Но я помню переживания родителей, когда я переехал, и первое время очень тяжело давалось, потому что мама у меня, по-моему, отличницей была в школе, и она очень трепетно относится к учёбе вообще, сама получила высшее образование, и считает, что это важно. Я тоже так считаю, но я рад, что нам предоставили прекрасные условия в академии, что я мог получить образование, при этом совмещать его со спортом, и это прекрасно.
- Папа - твой самый главный критик?
- Ну, сейчас уже нет, ядумаю. Он понимает, что ему не хватает каких-то знаний в моем деле, но относительно каких-то физических возможностей он, 100 процентов, может мне дать совет - сказать, что чего-то мне не хватает и как это можно исправить. Потому что он сейчас также тренирует детей, подростков. Вот поэтому можно сказать, и по отношению ко мне проявляет свои тренерские качества.
- Как ты думаешь, для вратаря что важнее: физические данные или все-таки характер?
- Я думаю, что если у тебя не будет или первого, или второго, то у тебя ничего не получится. Вратарь - это сплетение многих качеств, и хорошими вратарями становятся те, у которых все это в гармонии.
- Были у тебя стычки на характере с игроками? Вот в документальном фильме про «Краснодар» запомнились кадры, где у тебя в раздевалке со Смольниковым и Газинским были настоящие «зарубы»?..
- Ну, это просто выяснение отношений. Ядумаю, это нормально, когда накал матча, когда какие-то происходит тяжёлые ситуации в игре. Это нормально. Это происходит в каждой команде. В этом нет ничего особенного. Если такие моменты не считать, никаких стычек нет.
- Что чувствуешь через секунду после того, как ты в игре ошибся?
- Просто, отпускаешь момент. Даже через секунду я уже ничего не чувствую. Принимаю, как должное: ошибся, нужно исправляться дальше. Если это не привело к голу, то окей, мы перестроились в оборону, если потеряли мяч. Если привело к голу, хорошо, давайте будем стараться отыгрываться, и всё. Потом, после матча нужно об этом думать, потому что если ты будешь думать об этом непосредственно во время матча, то у тебя начнутся проблемы.
- А было такое, чтобы после ошибки кто-то агрессивно реагировал в раздевалке? Как с этим справиться?
- То ли везет с игроками в команде, то ли что-то другое... Потому что нет такого, что мне кто-точто-то высказывает. Возможно, я был только в одном клубе, не переходил, не знаю, как в других местах... Но у меня такое ощущение складывается, что есть какая-то небольшая неприкосновенность. Потому что ошибку вратаря видят все, и все всё понимают, поэтому даже говорить ничего не нужно.
- Ты внешне очень спокоен. Это врожденное или приобретенное?
- Не знаю. Я не вижу себя со стороны, но я не могу сказать, что я очень спокоен, потому что я знаю себя, знаю свои эмоции. Я редко бываю совершенно спокоен. Наверное, у меня зачастую не проявляются эмоции. Но то, что я спокоен? Думаю, нет. Тем более, на поле вы меня видите, и нельзя сказать, что я спокоен. В смысле спокойствия вратарского, то возможно, да. А эмоционально я явно не спокоен.
- В одном из интервью ты говорил, что постоянно недоволен собой, стремишься к совершенству. Есть ли надежда, что когда-нибудь ты будешь полностью доволен собой?
- Я, если честно, не вижу и не могу представить ту точку, в которой я скажу, ну ладно, я сейчас доволенсобой. Такого нет. Всегда есть к чему стремиться, и чем больше ты углубляешься в какое-то дело, тем больше ты понимаешь в нем, тем больше ты понимаешь, над чем тебе надо работать. И я думаю, в футболе есть всегда к чему стремиться.
- Есть какая-то карьера вратаря, которую ты считаешь близкой к идеалу?
- Не знаю, приходит в голову Икер Касильяс, что отыграл практически всю жизнь в одном клубе и вполне удачно. И, наверное, это какой-то приближенныйк идеалу, пример. Потому что он играл всю жизнь в одном клубе. И, в итоге, вместе с партнерами боролсяза самые высокие места не только в стране, но и в мире. Наверное, это идеал.
- Один из вратарей закончил, потому что увидел себя со стороны по телевизору, и сказал, что сороколетний мужик в трусах выглядит смешно. Но есть пример Буфона, которому — 43, а он до сих пор играет. Если всё нормально будет со здоровьем, ты видишь себя, в 43 года играющим в футбол?
- Буфон смешно точно не выглядит. Естественно. Почему нет, если будет интерес? Я думаю, что если я буду получать те же эмоции нужные и буду конкурентен на высоком уровне, то возможно, буду думать, как можно дольше продлить этот момент.
Я думаю, что больше всего начинаешь ценить, когда время подходит к концу, когда ты понимаешь, что вот-вот скоро тебе придется уйти. В те моменты ты хочешь как можно дольше в этом побыть.
Но много случаев я слышал, когда люди просто устают уже от этого, потому что футбол вплетается во всю твою жизнь. Получается, что ты весь год играешь, тренируешься.У тебя есть два раза отпуск, но футбол все равно становится привычкой.
Я даже в отпуске не представляю, как мне можно не тренироваться, и я хочу побыстрее, через неделю уже, вернуться на поле, потому что я просто не знаю, чем мне заняться. Потому что я люблю свое дело, мне нравится заниматься.
- Как ты думаешь, в чем феномен Игоря Акинфеева, который играет с 16 лет до этих пор, и такой уровень сохраняет?
- Я тоже думал об этом. Я считаю, что его феномен, наверное, в психологии. Из-за психологии, из-за своей уверенности какой-то. Достаточно тяжело находить эмоции, находить желание, каждый день тренироваться, каждый матчиграть на максимуме. Находит в себе силы каждый день, я думаю, из-за этого так долго и держится.
Мне - 22, но у меня ещеесть проблемы с этой психологией. Это очень тяжелое дело, и психологически нужно быть очень сильным, и находить себе всегда резервы для этого... Для меня, я считаю, сейчас эта проблема, и я работаю над этим.
- Расскажи о конкуренции, как ты к ней относишься? Вот, положим, на сборе - четыре вратаря на три места, и каково это - постоянно бороться за эти места в составе, за путёвки на турнир и тут же общаться со своими прямыми конкурентами?
- Я понимаю, что сборная это не основное мое место работы, скажем так. И тут задачи стоят больше общекомандные. Что нужно помочь команде. Я с этой мыслью тренировался и выходил на игру, потому что просто нужно достичь результата.
А конкуренция в клубе, она немножко, думаю, отличается, каждый думает о себе. «Почему я не играю?» - всё связано именно с собой. Я думаю, что это нормально, потому что каждый хочет играть.
Если ты не сыграешь в сборной, я думаю, это не страшно, но ты получишь другой опыт, потом вернешься свой клуб и должен там играть. Поэтому я отношусь конкуренции позитивно. Но всё же мне неприятно, когда я не играю. Допустим, начался сбор, были товарищеские матчи. Я понимаю, что я сижу на замене, неосновной вратарь, и мне просто некомфортно. Я не привык к этому, потому что моя жизнь так складывалась, что я везде играл. Как бы у меня была конкуренция, но обычно люди были уже сзади меня, и я был первым номером, и просто мне нужно было отстоять свое место. Вот поэтому нельзя сказать, что я знаю, что такое конкуренция, потому что я не уверен, что я встречал серьезную здоровую конкуренцию, в которой я проигрывал. Так получалось, что каждый раз я выигрывал эту конкуренцию.
И интересно, вызов будет? Дальше оставаться здесь, потому, что в сборную вызываются самые сильные вратари. И мне интересно, как минимум, сравнить себя, проверить себя и, естественно, доказать, что я лучше.
- Матвей, ты, я слышал, любишь поспать. Не было ли такого, чтобы ты просыпал важное событие или засыпал там, где нельзя засыпать?
- Наверное, на теориях. Потому что уменя как-то тяжело с теориями. Пару раз я просто перепутал время, как у всех я думаю бывает, перепутал, не так будильник поставил. Но мне теории тяжело даются, потому что когда долгая теория, я начинаю зевать, засыпать, глаза закрываются, это очень тяжело проходит (смеется).
- У тебя татуировка на левой руке. Когда ты ее сделал, чему она посвящена?
- Татуировке, наверное, года два — три. Тут у меня гладиатор. Я его набил, чтобы напоминать себе каждый раз, что на футбольное поле я должен выходить и бороться. Бороться, как бы, грубо говоря, за жизнь, как гладиаторы, у которых любое поражение может привести к смерти... Мне нравится такое сравнение, и я должен себя ощущать гладиатором на поле.
- По поводу прически. Ты растишь длинные волосы. Это как-то с футбольными суевериями связано?
- Да нет, просто я хочу дома подстричься и все. Просто я не попадал домой. Я решил отращивать волосы, немножко ещё сделать подлиннее, но я не знал, что вот так получится. Ну немножко длинные уже, ну чуть неудобно…
- Смог бы постричься налысо?
- Да, смог бы. Понятно, что это неприятно будет, потому что всё равно привык к вот этому (ворошит длинный чуб). Плюс один раз было такое, что мы проиграли пари тренеру своему, где-то лет семь назад. На турнире в Казани мы играли с «Барселоной». Поспорили с тренером, что если мы выигрываем, то он пострижётся налысо, если мы проигрываем, то мы... В итоге, мы всей команды постриглись. Проиграли в борьбе, конечно, лютой, но проиграли. Мне не нравится - у меня череп неровный (смеется в голос).
- Это был твой самый дикий спор или были какие-то похуже?
- Если честно, я такой что, люблю выигрывать, и я не спорю, если я заведомо проигрываю.
- Ты такой очень крепкий парень, приходилось показывать свою силу, драться?
- Вот я точно не скажу, но мне мама рассказала про это одну историю. В детстве, мне было года два, если не ошибаюсь, я в садике какому-то парню кирпичом по голове ударил, который всех задирал. После этого мама мне сказала, что драться нельзя. В итоге это как-то засело у меня в голове, и с тех пор я всячески избегал драк, приходилось иногда получать лишнего, но если мама сказала: «Не драться!», - значит нельзя.
- Ты ближе к драке вне поля или на поле? Неужели на поле иногда не хочется судье дать за какое-то решение?
- Судью я вообще не трогаю, потому что все равно есть человеческий фактор: может что-то не увидит, может как-то по-другому оценит, укаждого своя голова на плечах. Я не думаю, что за это нужно судью бить.
Но наверное, ближе к драке я именно на поле, потому что за полем, после моментов, после игры, после того, как все эмоции осядут, приходит понимание того, что это не нужно, это не обязательно… На поле такие мысли не приходят, и иногда приходится держать себя в руках, чтобы никуда не полезть.
- Что тебе в себе нравится, а над чем бы ты поработал, в себе исправил?
Это тяжелый вопрос. Наверное, о плюсах своих я не буду говорить. Мне некомфортно говорить о том, что, может быть, я считаю своими плюсами: может быть, для кого-то это будут минусы. По мне, у меня больше минусов, чем плюсов, и работа всегда есть как на поле, так и за ним. В этом направлении мне ещё много нужно будет поработать над собой.
Записал Валерий Левский.
Если нравится - ставь лайки, подписывайся,
не нравится — комментируй.
Будет еще много интересного.
