Одно радует — сейчас особого противостояния среди янычар, которых она, по примеру матушки, продолжает женить, не наблюдается. Будем надеяться, подумала принцесса, что все обойдется. По крайней мере, пока она будет жить. А что станет потом, Михримах-султан мало волновало.
Откровенно говоря, после смерти дорогого супруга Рустема-паши, случившейся в один год с казнью брата Баязида, ее многое что в этой жизни перестало волновать. Смерть отца стала последней каплей горя в череде бед, выпавших на ее долю. Михримах надеялась — больше ей при жизни никого не доведется хоронить, если только тетушек, но особо плакать о них не станет.
Один Аллах знает, как ей тяжело жить без паши, его мудрых советов, спокойного голоса! Даже по матери так не тосковала, как по супругу. Скорее всего потому, что все время казалось — родительница рядом. Иногда даже мерещилось — вот-вот выглянет из-за угла темного гаремного коридора и засмеется. Порой явственно слышала ее легкие шаги и шелест наряда. Да и ночами часто снилась, причем, всегда с веселой улыбкой на лице, так она улыбалась при жизни. А вот относительного Рустема-паши подобного не наблюдалось. Он ушел, что говорится, по-мужски, без слов… И никогда не приходил к ней в сновидениях.
Вспомнив мужа, Михримах пустила слезу. Нельзя сказать, что сильно его любила. Признаться, она вообще, мало кого любила в своей жизни, не считая, конечно, дочери Айше Хюмашах и умершего сыночка Османа. Однако привязана к супругу была сильно.
Рустем-паша стал ее надеждой и опорой, надежный тылом. Он всегда был рядом — в горе и радости. Хорошо поддержал в первый год после смерти матери, когда, казалось, жизнь потеряла смысл. И только было немного успокоилась, как новый удар... Решил оставить ее одну на этом жестоком свете.
Принцесса прекрасно знала, как не лицеприятно недруги отзывались о покойном. Матушка еще при жизни возмущалась, когда прочитала описание, которое дал ему венецианский посол Бернардо Навагерро. Подлый дипломат, что ел и пил в о дворце визиря, написал: «Рустем-паша небольшого роста, с красным опухшим лицом, напоминающим лицо прокаженного. Следует отметить, в глазах его видна хитрость, говорящая о деловой хватке. Он действует приветливо и дружелюбно. Для него нет большей похвалы, чем тот факт, что султан Сулейман считает его ценным и мудрым советником».
Помнится, матушка тогда презрительно вздернула подбородок. Она очень не любила, когда верных династии людей кто-то осмеливался оскорблять. Также ей не нравилось, что в общество осуждали любимого дамата и считали виноватым в казни шехзаде Мустафы, пользовавшегося большой популярностью среди янычар. Но особенно сильный гнев у нее вызвало данное паше прозвище «визирь-дьявол». А вот султану, когда узнал об этом, понравилось. Он довольно посмеивался, поглаживая, начинающую седеть, бороду:
— Жена — ведьма, зять — дьявол! Кто еще из правителей в мире может похвастаться подобным обществом?
Вместе с тем, все, и враги в том числе, признавали таланты паши, который был хорошим финансистом и экономистом, что в нем очень ценил повелитель. Даже странно, что он так прекрасно разбирался в этих сложных наука. Благодаря чему сумел приумножить казну Османской империи в несколько раз, что было очень важно для государства, где много золота требовалось на организацию военных походов, строительство, благоустройство и снабжение городов водой.
Но чтобы там не злословили заклятые враги Рустема-паши и какие бы гадости не говорили, они не могли его упрекнуть в том, что он — плохой мусульманин, как это было с Ибрагимом-пашой. Все знали: к своим религиозным обязанностям зять султана относился весьма серьезно. Никогда не пропускает предписанных молитв, любит слушать чтение Корана, следует религиозным правилам, которым придерживался сам султан Сулейман и которые рекомендовал Эбусууд-эфенди.
Уже после его смерти Михримах, разбирая библиотеку, нашла в ней многочисленные экземпляры Корана, что лишний раз свидетельствовало об его религиозности и деятельности по распространению ислама. Так что ее муж никак не мог быть дьяволом. Он был самым святым, естественно, после отца-повелителя и матушки, человеком.
Михримах никогда не забудет, как злобные тети — Фатьма-султан и Шах-султан перед ее свадьбой прибыли во дворец и на два голоса принялись злословить:
— По расчету жених выбрал себе невесту! Ведь он никто. Сын свинопаса! Просто позор для династии!
В итоге, достопочтенной хасеки это надоело и она довольно резко одернула болтушек:
— Напомню, дорогие принцессы, что паша очень богат и, что важно, верен своему господину! Чего нельзя сказать о ваших мужьях! И, вообще, по крупному счету, еще не известно, кто более выиграл от этого брака - династия или бывший конюх.
Тетушки мгновенно замолчали и растерянно переглянулись. Спорить с этими словами было сложно. Факты и верно говорили сами за себя. Во владении жениха дочери султана находились многочисленные поместья, где он возрождал и развивал сельское хозяйство. Кроме того, сумел организовать и поставить на промышленную основу производство текстиля, открыл в Бурсе шелковые фабрики, а в Стамбуле с его легкой руки стали работать первые шелковые мануфактуры. Выгоду для себя и страны Рустем-паша сумел извлечь и из развивающейся торговли с Индией и Европой….
Откровенно говоря, молодая невеста до брака смутно представляла, насколько богат ее будущий муж. Она только после свадьбы с удивлением узнала, что за ним числились несколько усадеб, многочисленное хозяйство и фонды. Ему принадлежали 1700 рабов, тысячи верблюдов и лошадей. Среди его богатств имелись золотые стремена, броня, оружие и прочие золотые вещи. У него было много дорогих ковров и огромная библиотека из более пяти тысяч книг…
После его смерти Михримах не скрывала гордости — дорогой Рустем-паша стал единственным в истории империи Великим визирем, который не был казнен и чье имущество после его смерти не конфисковали в казну. Это прежде всего свидетельствовало об его порядочности, как чиновника, уверенно считала она.
Публикация по теме: Страх Нурбану-султан. Часть 1
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке