В октябре исполнилось 30 лет убийству поэта Игоря Талькова. Но отмечать годовщины смерти странно. Поэтому текст я подготовил ко дню рождения Игоря Владимировича. 4 ноября ему бы исполнилось 65 лет. Но это не “датский” материал - есть конкретная тема для разговора.
Кому-то Тальков памятен как автор политических песен. Это, конечно, важная часть его творчества, достаточно яркая, но не самая интересная. Главный его вклад в русскую поэзию был в разработке очень тонкой, психологически непростой темы: семейной измены. Вообще не хочу касаться его личной жизни, определять, где был поэтический вымысел, а где “основано на реальных событиях”. Для стихов это вообще не важно. Поэтому любители “желтизны” могут поискать себе что-нибудь по интересам, я их честно предупредил. А с остальными пойдем дальше.
И к такому разбору меня подтолкнула песня “Три дома” (кстати, образ дома - один из центральных в поэтике Талькова, он встречается во многих песнях). Пожалуй, это самое целомудренное в русской лирике ХХ веке высказывание о супружеской неверности. Здесь нет бахвальства: экий я мачо. Нет покаяния: экий я грешник. Это ж вообще песня о глубоком одиночестве. Но есть три дорогих лирическому герою дома: родительский, свой и тот, где живет любимая женщина. Как в названии одного потрясающего фильма “Про жену, мечту и еще одну...”. Семья свята, но и любовь свята. И, кстати, нигде не сказано, что жена и другая женщина существуют в одном времени. Возможно, это любовь из прошлого. Дальше мы увидим подтверждение этой версии.
Насколько важна была эта тема для самого автора? А судите сами, если мы в одном из куплетов встречаем сквозной образ:
И, наконец, тот домик третий -
Словно сошедшая с портрета
В нем тихо женщина прекрасная грустит.
“Сошедшая с портрета” - сразу начинаю перебирать в памяти другие стихи и песни Талькова. Ну, конечно, перебирать в памяти! Это же песня “Память”:
Когда зажигаются звезды в небе ночном,
Память непрошеным гостем входит в мой дом.
Кружатся даты, свечи горят...
В рамке багетной опять оживает твой взгляд.
Но и этому тексту предшествовали варианты. Это было стихотворение “Когда засыпает город”, существующее, как минимум, в двух редакциях. В первой читаем:
Пусть на стене стиснут рамкой багета
Твой дорогой, чуть растерянный взгляд,
Будем с тобой опять до рассвета,
И за окном — листопад...
Вторая редакция уже гораздо больше похожа на знакомую по аудиозаписям “Память”, это 1981 год:
В бликах портрета твои оживают глаза,
В них, как и прежде, невольно таится слеза,
Что-то хотят мне рассказать —
Рамка багета на них наложила печать.
Бывают такие встречи, которые очень похожи на судьбу, но не становятся ею. Это сакральные раны, которые и лечить-то жалко, ведь они очищают нас. Но иногда эту страницу все же надо перевернуть. И в 1986 году Тальков пишет еще одну вариацию. Здесь мы видим попытку разорвать замкнутый круг драгоценных воспоминаний и боли. Процитирую в сокращении:
Нравится, видимо, нравится гостье ночной
В прошлое наше играться с тобой и со мной.
Только вот долго тянется эта игра,
И прекратить ее, в общем, давно уже пора.
Я приглашу на танец память
В последний раз, в последний раз.
И попрошу ее оставить
В покое нас, в покое нас.
Я провожу печаль с улыбкой
И распахну окно в рассвет,
И спрячу грустную пластинку,
И со стены сниму портрет.
