Всего два часа пути, а люди и лошади уже устали. Мелкие и крупные камни всё время выскальзывали из-под копыт животных, кажется, одна лошадь даже подвернула ногу, но останавливаться нельзя. Если верить капитану, который направил нас этой дорогой, идти нам ещё часа четыре, хотя кто знает, как он считал. Я видела, как на марше идут солдаты, кажется быстро, что они, что лошади, выбирают один темп. У меня же всё было не просто, четыре телеги, если не считать телегу нашего провожатого из местных, который наотрез отказался положить к нему хотя бы четверых раненых, трудная и опасная дорога. Постоянно запинаясь о камни, я радовалась, что нет грязи, тогда бы нам точно не пройти. То спуск, то подъём, потом снова спуск, и снова подъём, мне казалось, что поднимись мы в очередной раз и до неба можно будет дотронуться рукой, так низко весели облака над Югославией.
Октябрь 1944 года наши войска бьют врага уже на территории других государств, фашисты сопротивляются до последнего. Неделю назад брали небольшой городок, так раненых было так много, как будто с крепостью воевали. Я уже повидала войну, её боль и потери, второй год в армии, в прифронтовом госпитале помощником главного военврача. Доверяла она мне, считала грамотным хирургом, поэтому и отправила с обозом за ранеными в полк, который не выпустил окруженных в болотах немцев. Прямо на месте провела несколько операций, особенно больно мне давались ампутации, но такая операция давала шанс на жизнь, а значит так надо. Половину раненых на станцию отправили, а когда новый обоз формировали, оказалось, что прорвались немцы, осталась только эта дорога, которая шла чуть ли не по вершинам гор, так мне казалось. Капитан выделил в сопровождение десять бойцов, отдал, что не надо, так, кажется, говорят. Четверо совсем молодые, а остальные совсем старые, один даже глухой, может из-за контузии. Хотя, что считать старостью, один из моих возниц был в таком возрасте, что я его только на русской печи и представляла. Хороший это был дед, его в госпитале так и называли, ответственный мужчина, я безбоязненно доверяла ему перевозку лекарств, да и телега его, везя раненых, казалась, идёт мягче других.
Спотыкаясь, чуть не падая, впереди показался один из солдат сопровождения, он шёл впереди обоза, его большие глаза сверкали из-под каски:
- Там немцы, много!
- Где, говори точнее.
- Свёрток влево, метров пятьдесят отсюда, там спуск к ручью, человек двадцать.
- Наша дорога куда идёт?
- Наша прямо, они ручей осматривают, переправляться собираются. Оглядевшись, заметила две небольшие скалы, между ними был проход заросший кустарником, показала на него деду, тот кивнул, чуть слышно отдал команду лошади, та пошла, увлекая за собой остальных.
- Вы с ранеными оставайтесь, а мы у дороги устроимся, - один из пожилых бойцов, что сопровождали обоз, взял на себя командование отрядом.
- Ну, уж нет, все кто есть к дороге, возницы с обозом.
- Меня возьмите, один глаз видит, одна нога ходит, оружие бы только, - на телеге приподнялся один из раненых.
- И меня, стрелять могу.
- Помогайте людям, - сама себе удивлялась, но война трусов не любит, или ты её в своей душе победишь, или она тебя съест всю без остатка.
- Возьми, дочка, куда ты с пистолетом, - дед протянул мне ППШ, - диск вот только один, это в довесок.
Взяв протянутую «лимонку, я повела людей к проходу между скалами.
На дороге было тихо, хотя какой-то шум был, но я списала его на ручей, что был ниже, видела его пару раз меж деревьев.
- Возьмите двоих и за те камни, - я посмотрела на бойца желающего командовать, - если снизу зайдут, только тогда огонь, до этого ни выстрела. Солдат кивнул и улыбнулся, к чему была его улыбка, женщина им раньше, что ли не командовала?
- Разведка, - я подозвала солдата, который обнаружил немцев, - тихо, очень тихо, сходи, посмотри, что там.
Тот, сначала, чуть не во весь рост вытянулся, но потом сообразил, присел.
- Есть, тихо посмотреть.
Прошло минут десять, потом не знаю сколько, волнение и стук собственного сердца сбили со счёта, наконец, показался боец, укрываясь за кустами и выступами скал, юркнул в наши кусты.
- Сорок человек на дороге, внизу техника, что не знаю.
- Танки?
- Не знаю, но гудит.
- Куда направляются? Боец сделал свои глаза большими:
- К нам!
Хороша оборона – тринадцать человек! Суеверной не была, и во всякое такое не верила, а вот то, что патронов у нас мало, так это на лицах товарищей было написано. На дороге показались немецкие солдаты, шли с опаской, прикрывая друг друга, теперь и я слышала гул, и это был не ручей. Устроив приклад автомата на своём плече, прицелилась, видела, что все готовы к бою, ждала лишь, когда до крупной россыпи камней дойдут, хотя в душе надеялась, что враг развернётся. Нет, видимо они твёрдо решили, что им надо именно в эту сторону, значит – «огонь»! Ранее приходилось стрелять из ППШ, но совладать с его скорострельностью не сразу получилось, помнила, что диск у меня один, а значит надо экономить патроны. Немцы как по команде залегли, хотя несколько человек мы подстрелили, засада за камнями на другой стороне дороги молчала, похвалила улыбчивого бойца. Что дальше? Сделав несколько выстрелов в ответ, фашисты отходили, боец справа от меня ранил одного, тот дико кричал, перекатывался на дороге, добивать его никто не торопился.
Прошло некоторое время, гул на дороге затих, врага не видно, может и правда пошли в другую сторону, хотя и от этого не легче, нам ведь тоже туда надо. Снова идут, и шум мотора приближается, не развернулись, упрямые, но мы тоже не лыком шиты, вон как ребята их дружно встретили! Теперь немцы на открытое место не выходили, прячась за большими валунами, приближались.
- Не стрелять, пусть ближе подойдут, - я буквально прошептала команду, может даже только себе.
Среди немцев заметила одного солдата, на животе у него было что-то красное, толи ремень, толи чем-то перевязал себя, взяв его на мушку, ориентировалась по нему, хотя первые фашисты уже прошли, то место где мы их первый раз встретили, я ждала. Чуть нажав на спуск автомата, убила перевязанного, мне ли не знать, как падает убитый, дружный залп винтовок моих бойцов, сразил ещё троих, были там и раненые. Гудя мотором, на дороге показался бронетранспортёр, сверху сидел немец, который водил стволом пулемёта из стороны в сторону, выискивая цель – это уже плохо, так нас в упор расстреляют, и камни не помогут. Услышав первую очередь немецкого пулемёта, я сжалась в комок за своей защитой, слышала как пули, отлетая рикошетом от камней, ударяются о другие. На дороге послышались взрывы и стрельба, я посмотрела на свою гранату, она на месте, что там происходит?
Дождавшись, когда перестанет стрелять немецкий пулемёт, выглянула из-за укрытия, немецкие солдаты целились куда-то вверх, казалось, что про нас забыли.
- Огонь по фашистским гадам! – экономя патроны, я выискивала открытую цель.
Немецкий броневик горел, на дороге раздалось несколько выстрелов, но далеко. "Отбились что ли? Но кто помог, в кого немцы целились, неужели наши подоспели?!". Рядом упал маленький камушек, я вскинула автомат, направив его ствол вверх.
- Кто здесь?
- Не надо стрелять, это мы вам помогли.
Говоривший, видимо не так давно освоил русский язык.
- Выходите, а то мы будем стрелять!
- Мы выходим.
С покатого склона спустились несколько мужчин, у каждого в руках оружие, за поясом гранаты.
- Кто командир?
Лихо сидящая на голове спрашивающего шапка, из-под которой вились кудри, выдавала в нём удалого молодца. Один из моих бойцов показал на меня, казалось, это пришедшего не удивило. Подойдя ближе, теперь я разглядела, что мужчина был молод, он представился:
- Стефан. Мы недалеко были, услышали стрельбу, посмотрели, кто здесь воюет.
- Посмотрели и решили помочь?
- А мы не видели, кому помогаем, главное, что против немцев. А вы кто?
- Много хотите знать!
- О, ваш Коля про русских девушек так и рассказывал.
- Кто такой Коля?
- А кто такой вы?
- Старший лейтенант медицинской службы, а вы?
- Стефан, командир партизанского отряда.
- А фамилия у вас есть, Стефан?
- А не надо она вам, просто Стефан. А вас как зовут, нет, не фамилия, имя?
- Нина.
Стефан по-хозяйски раздавал приказы, отправил троих партизан на дорогу, туда, откуда пришли немцы, по склону спустились ещё люди, собрали оружие, я видела, как двое добили ножами раненых немцев. Из-за камней, с другой стороны дороги вынесли убитого бойца, того самого, который улыбнулся услышав мой приказ, были и у нас раненые, двое, но легко. Стефан строго поговорил с нашим провожатым, скрепя сердцем, он разрешил разместить в своей телеге людей.
- Кто такой Коля? – я не могла наглядеться на жизнерадостную улыбку командира местных партизан, с трудом сохраняла серьёзное лицо.
- Воевал с нами русский, он из плена сбежал, хороший был солдат. Много рассказывал о своей Родине, про девушек русских рассказывал, как ты – смелых.
Он первый раз убрал улыбку, но через минуту она снова украшала его лицо. Он улыбался даже когда слушал своих вернувшихся разведчиков, с той же улыбкой он перевёл мне их доклад:
- Немцы снова собираются, там, у ручья, ещё такие машины есть, нужно быстро пройти дальше, мы пойдём с вами.
Обоз тронулся в путь, по обеим сторонам дороги шли партизаны Стефана и наши бойцы, тот самый свёрток мы миновали, но через час услышали, шум моторов за спиной, в этот раз немцы повернули в другую сторону. Всё так же, с улыбкой, Стефан пожал мне руку, он оставался со своими людьми нас прикрывать, вызвались и мои бойцы, даже тот, с одним здоровым глазом, ели утихомирили героя. Уходя от места расставания, слышала стрельбу, вскорости на дороге показалось три машины – наши, они так спешили к месту боя, что мы еле успели убрать уставших лошадей с дороги. Следующие два дня я была занята в госпитале, в небольшом посёлке, местные нам помогали чем могли. Закончив работу, услышала на улице плач, вышла посмотреть. По дороге, мимо госпиталя, шли люди, несколько женщин несли в руках не то портреты, не то фотографии, я разглядела улыбчивое лицо Стефана, он навсегда остался для меня спасителем.
