Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
С достаточной полнотою объяснившись по поводу нового цикла в PRELUDE, с вашего позволения без лишних преамбул и приступаю... Итак, сегодня у нас 29 октября, события, произошедшие до 14 февраля 1918 года будут подаваться по календарю юлианскому, далее - понятно...
29 октября 1901 года Антон Павлович Чехов пишет Ольге Леонардовне Книппер из Ялты полное нежности и любви послание.
"Милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой, здравствуй!... Ну-с, доехал я весьма благополучно, хотя и не следовало бы в Севастополе нанимать лошадей, так как пароход зашел в Ялту. Впрочем, ехал хорошо, быстро, хотя и было холодно… Здесь застал я не холод, а холодище; в пальто было холодно ехать... Душа моя, ангел, голубчик, умоляю тебя, верь, что я тебя люблю, глубоко люблю; не забывай же меня, пиши и думай обо мне почаще. Что бы ни случилось, хотя бы ты вдруг превратилась в старуху, я все-таки любил бы тебя – за твою душу, за нрав. Пиши мне, песик мой! Береги свое здоровье. Если заболеешь, не дай бог, то бросай все и приезжай в Ялту, я здесь буду ухаживать за тобой. Не утомляйся, деточка... Господь тебя благословит. Не забывай меня, ведь я твой муж. Целую крепко, крепко, обнимаю и опять целую. Постель кажется мне одинокой, точно я скупой холостяк, злой и старый. Пиши!!.."
Годом ранее Чехов избирается в число почётных академиков Академии Наук по разряду изящной словесности, но уже в 1902-м отказывается от этого звания после распоряжения Николая II аннулировать избрание в почётные академики Максима Горького (ещё одно свидетельство недалёкости последнего императора, живущего как бы вне времени и веяний новой эпохи). До трагической развязки в немецком Баденвайлере в ночь на 2 июля 1904 года осталось немногим более двух с половиною лет. Как показали позднейшие исследования проб с микрочастицами писателя, причиной смерти стал не столько традиционпно приписываемый ему туберкулёз, сколько тромб, приведший к кровоизлиянию в мозг. "Давно я не пил шампанского..." - последние чеховские слова.
29 октября 1905 года самодержец делает очередную дневниковую запись:
"Погода была серая и холодная. Успел утром погулять. Обычные три доклада. Тетя Вера завтракала, она простилась с нами перед отъездом в Вюртемберг. После доклада Линдера пошли гулять. Вечером занимался. Стана обедала у нас"
ВСЁ!!! Давайте вспомним, что происходило в стране весь октябрь и до него. Страшные события 9 января окончательно укрепили общественное мнение в абсолютной неспособности и нежелании правительства к адекватному восприятию новейших реалий. За один только октябрь в Российской империи от погромов погибло 1622 и ранено 3544 человека. Начавшаяся 7 октября на Московско-Казанской железной дороге забастовка распространилась по всей России, жизнь в стране была полностью парализована: не хватало продовольствия, не работал водопровод, остановился транспорт. Манифест от 17 октября "«Об усовершенствовании государственного порядка» с обещаниями даровать политические свободы и назначение нового председателя Совета министров графа С. Ю. Витте позволили политическим силам начать подготовку к выборам в Государственную Думу, волнения по всей России продолжались ещё несколько месяцев... Поэтому скупые строки Николая II " обычные три доклада" могут вызывать лишь самые серьёзные опасения в адекватности их автора. Точно "обычные"?
Любопытнейшие дневниковые записи оставил после себя русский и советский литератор Рюрик Ивнев (настоящее имя - Михаил Ковалёв, выходец из вполне себе либерально настроенной дворянской семьи). Приняв революцию, он, тем не менее, оставаясь наедине с собою, задаётся непростыми вопросами о новом мироустройстве... впрочем, просто вчитайтесь! Итак, 29 октября 1917 года.
"Неужели кровь может быть маслом, необходимым для исправной работы “государственной (общественной) машины”. Если это так, то тогда наше “общежитие” — Дьявольское наваждение. Есть только два пути: или: полное непротивление злу (прямолинейно-единственное), без всяких оговорок и исключений. Или: зло за зло (во имя правды) механическое вычисление “наибольшей пользы”, “расчёты”, “дела”, убийство одного во имя блага девяти или семнадцати, и споры о том, какая цифра смертей необходима для блага стольких-то (и опять цифра). Можно ли убить одного для пользы трёх? Или “три” мало; — надо — “семь”? Третьего пути — нет. И душа — в злобе и ненависти против нарушителей “добра”, против всех “зловоленных групп”. Третьего пути нет. И сколько низости и ужаса в душе человека. Зверь, зверь, зверёныш, зверик, челозверик, человерик, челозверь… А небо? Небо? И пространство, в которых “купается” душа? И рядом… то, к чему тянет… Грязь, грязь, грязь! Грязевек, грялозверь, грячезверь, грязечеловек, челозвегрязь.
P.Р.S. Священник (настоящий, хороший, русский) отвернулся бы от меня с суровостью. (Сурово бы отвернулся).
Серб, матросы, солдаты.
Солдат (высокий, крепкий, с ружьём через плечо) объясняет отставному полковнику (сербу) в чём вина “начальников”. Полковник стоит бледный и очень тихим голосом говорит, что он “социалист” и что “всегда стоял у себя в роте за выборы”. У меня стало тяжело на душе. (Какой-то стыд за человека, и жалость)"
Обратите внимание на поразительную созвучность "титульным" мандельштамовским строкам цикла и словесным новообразованиям Ивнева - "грязевек, грялозверь, грячезверь, грязечеловек, челозвегрязь..."
29 октября 1932 года буквально накануне встречавшийся со Сталиным пролетарский писатель М.А.Шолохов докладывает (ключевое слово!) вождю из станицы Вёшенская:
"Во время сева колхозниками расхищается огромное количество семенного зерна. Крадут обычно из сеялок, т. к. сеяльщик имеет полную возможность «сэкономить» на гектаре полпуда и пуд семенного зерна, передвинув в процессе работы рычажок контролирующего аппарата по высеву, допустим, с 8 пудов на 7 или с 7 на 6. А так как бригадиру или партприкрепленному проследить за работой каждой сеялки абсолютно невозможно, — хищение в ряде колхозов и районов носит массовый характер, а зачастую — и организованный, когда бригадир действует по договоренности с сеяльщиками.
Считаю, что для того, чтобы сеяльщик не мог произвольно изменять норму высева, необходимо обязать правления колхозов произвести в сеялках следующие, простые и не требующие никаких затрат приспособления:
1) На конце рычажка (рукоятки) контролирующего аппарата по высеву сделать отверстие, 2) в задней стенке семенного ящика, с левой стороны наглухо ввинтить шуруп с петелькой и обязать членов пр<авле>ния колхозов, чтобы при установлении норм высева они проделывали следующую несложную операцию, которая не даст возможности сеяльщику уменьшить норму: соединяли куском шпагата или проволоки отверстие в рукоятке с петелькой шурупа и, завязав веревку, пломбировали ее.
Уверен, что такое мероприятие поможет сохранить большое количество зерна"
Поражает тут многое... И почти профессиональная деловитость, с которой писатель снабжает Сталина удивительными конструктивными подробностями своего "рацпредложения"... Невольно вспоминается задорновское "положь колдобину со стоpоны загогулины и два pаза деpгани за пимпочку. Опосля чего долбани плюхалкой по кувыкалке и, кады чвакнет, отскочь дальшее, пpикинься ветошью и не отсвечивай..." И недалеко ушедший от соглядатайства и откровенного стукачества тон. Понятно, что писатель уровня Шолохова к 1932 году - несомненный "государственник", которому уже физически по статусу "до всего есть дело", но выглядит такая "докладная" весьма малоаппетитно. И третье... Одному мне режет глаз явный диссонанс между корявыми шолоховскими, типично канцелярскими, уровня поднаторевшего совслужащего с двумя классами церковно-приходской, строками вкупе с новоязом вроде "партприкреплённый" и, например, этими - началом "Тихого Дона"?
"Мелеховский двор — на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше — перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона. На восток, за красноталом гуменных плетней, — Гетманский шлях, полынная проседь, истоптанный конскими копытами бурый, живущо́й придорожник, часовенка на развилке; за ней — задернутая текучим маревом степь. С юга — меловая хребтина горы. На запад — улица, пронизывающая площадь, бегущая к займищу..."
Любопытное совпадение: этим же днём того же 1932 года в Москве от туберкулёза умирает 44-летний поэт Николай Агнивцев. Находившийся в начале двадцатых три года в эмиграции, он возвращается в Советскую Россию и пишет... да всякое, включающее, подобно зоринскому "популярнейшему поэту Соеву", "куплеты, сатиры, фельетоны" и детские книжки. Былой дореволюционной известности у него более никогда не будет, как, впрочем, и вершин творчества, достигнутых им во время пребывания вне Родины. "Блистательный Санкт-Петербург" - это его строки.
Санкт-Петербург - гранитный город,
Взнесенный оловом над Невой,
Где небосвод давно распорот
Адмиралтейскою иглой!
Как явь, вплелись в твои.туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и странный
Из всех российских городов!
Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя в граните и в стихах.
И майской ночью в белом дыме,
И в завываньи зимних пург
Ты всех прекрасней, несравнимый
Блистательный Санкт-Петербург!
А от написанных на чужбине стихов "Коробка спичек", признаться, отдаёт Михаилом Афанасьевичем Булгаковым и его "Бегом":
Как вздрогнул мозг, как сердце сжалось!
Весь день без слов, вся ночь без сна!..
Сегодня в руки мне попалась
Коробка спичек Лапшина.
Ах, сердце - раб былых привычек,
И перед ним виденьем вдруг
Из маленькой коробки спичек
Встал весь гигантский Петербург:
Исакий, Петр, Нева, Крестовский,
Стозвонно-плещущий Пассаж,
И плавный Каменноостровский,
И баснословный Эрмитаж,
И первой радости зарницы,
И грусти первая слеза,
И чьи-то длинные ресницы,
И чьи-то серые глаза...
Поймете ль вы, чужие страны,
Меня в безумии моем?..
Ведь это Юность из тумана
Мне машет белым рукавом!
Последним шопотом привета
От Петербурга лишь одна
Осталась мне всего лишь эта
Коробка спичек Лапшина!
Да, Россия не вмещается в шляпу, господа нищие - как говаривал женераль Чарнота, и то, что Николай Агнивцев задолго до написания "Бега" сумел почти осязаемо выразить эту неизбывную тоску булгаковских героев, ярко свидетельствует о его таланте - ещё одного, рано сгоревшего и почти ничего не успевшего самобытного русского поэта.
29 октября 1945 года театральная Москва живёт мирной послевоенной жизнью. Почитаем репертуар, опубликованный в 259 (10030) номере "Правды", открывающемся передовицей под названием "Пусть здравствует и процветает наша великая Родина!"
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА АКАДЕМИЧЕСКИЙ МАЛЫЙ ТЕАТР - Правда хорошо, а счастье лучше. Начало в 7 час. 20 мин.вечера
ФИЛИАЛ МАЛОГО ТЕАТРА (Больш. Ордынка, 69) - В степях Украины. Начало в 7 час. 30 мин. вечера
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ТЕАТР КРАСНОЙ АРМИИ - Копилка. Начало в 7 час. 30 ми. вечера
МОСКОВСКИЙ ГОС. ТЕАТР им. ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА - Семья Ферелли теряет покой. Начало в 7 час. 30 мин. вечера
ГОС. ТЕАТР им. МОССОВЕТА (Каретный ряд, 3) - Олеко Дундич. Начало в 7 час. 30 мин. вечера
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ГОС. ТЕАТР КОМЕДИИ (в помещ. дома Культуры раб. газ. "Правда" ул. "Правды", 21) - Дж. Пристли. Вы этого не забудете. Начало в 7 час. 30 мин. вечера
Если не трогать классического Островского, то остальные спектакли немного пугают своим откровенным идеологизмом: "Олеко Дундич", "В степях Украины" (наверняка же не "про Одарку и Вакулу"), да и "Семья Ферелли" - явно какая-то сатира на "их нравы". В этом же номере, сопровождаемое карикатурой Кукрыниксов и престранным для нашего глаза прозаическим предисловием "Газетка Ялчина "Танин" сообщает, что Сеид Зия-эддин благодарит Ялчина за дружеское отношение", публикуется сатирическая басня Самуила Маршака "Кукушка и петух". Из следующих, сомнительных поэтических, вполне в стиле автора трех гимнов, достоинств строк становится понятно, что упомянутые персоналии - политические фигуры недружественного СССР направления.
Кукушка хвалит петушка,
А петушок - кукушку.
Они на днях издалека
Увидели друг дружку.
- Как ты хорош! Как ты пригож! -
Сеид-Зия заметил.
- Я на тебя чуть-чуть похож! -
Ялчин ему ответил.
Тот по-персидски говорит,
А этот - по-турецки.
Но как Ялчин, так и Сеид -
Враги земли Советской.
У них два разных языка,
Различна их порода,
Но клеветник клеветника
Поймет без перевода.
Ялчин, Зия - одна семья,
Устав у них один.
Не знаешь, где Ялчин-Зия,
И где Сеид-Ялчин.
Славно Самуил Яковлевич и злободневно так пошутил, ловко и не без известного изящества обыграв "чуждые" нам "космополитические" имена!
Однако же, не будем строго судить Самуила Яковлевича. Время было такое, да. Вот, например, он не участвовал в знаменитой октябрьской 1958 года травле Бориса Пастернака. Как? Да он просто "по болезни" не явился на заседание президиума правления Союза Писателей. Тоже, знаете ли, позиция. Михалков-старший - пришёл. Вера Панова - пришла. Николай Тихонов - само собою. Георгий Марков - непременно. Ну и - ясное дело - "единогласно". Так что, давайте лучше почитаем письмо Маршака литературному кружку 6В класса школы №1 г. Феодосии от 29 октября 1961 года. Это очень трогательно и абсолютно по-советски мимимишно.
Дорогие ребята! Ваше письмо переслали мне из Москвы в Ялту, куда я приехал лечиться.
С вашим городом связано у меня такое воспоминание. В 1904-1906 годах я учился в Ялтинской гимназии, куда был переведен по болезни из ленинградской (в то время петербургской) гимназии. Перевестись в Ялту помог мне А.М. Горький, который и устроил меня здесь в своей семье. О том, как это произошло, вы можете прочесть в моей недавно вышедшей книге "В начале жизни" (издание "Советского писателя"). В Ялте я пережил революцию 1905 года. И вот после подавления восстания во флоте мне поручили отвезти в Феодосию двух черноморских матросов, которым удалось избежать ареста. Обоим грозил военно-полевой суд. В Феодосии я должен был встретиться в одном из трактиров с человеком, которому было доверено партией отвезти этих матросов на лошадях в какое-то имение, где бы они могли укрыться от глаз полиции. Я был очень горд тем, что мне, гимназисту, дали такое ответственное поручение. От Ялты до Феодосии мы плыли на пароходе (не помню его названия). Матросам, которых я сопровождал, было строго-настрого приказано не выходить на палубу и не вступать в разговоры с другими пассажирами. Хоть оба они были переодеты в штатское, в них легко было узнать моряков. Но мне трудно было убедить моих матросов оставаться в каюте. Они то и дело вылезали на палубу, на которой тесными рядами стояли солдаты с винтовками, возвращавшиеся в Феодосию из Севастополя. Это были солдаты Виленского полка, принимавшие участие в подавлении восстания в Черноморском флоте. Они стояли молча, ни на кого не глядя. И когда из толпы пассажиров слышались возгласы: "Убийцы!", "Палачи!" - они отвечали только: "Ничего не поделаешь... служба!!" Мои моряки тоже не смогли удержаться от нескольких крепких замечаний по адресу солдат, и я с трудом увел их в каюту. Но все обошлось благополучно. Рано утром мы прибыли в Феодосию, нашли указанный нам трактир, уселись за столик, заказали завтрак и чай. Вскоре явился человек, который должен был увезти матросов в деревню. Тут только я вздохнул с облегчением. Какова была дальнейшая судьба обоих моряков - мне неизвестно.
Так познакомился я с вашим городом.
Желаю вашему кружку и журналу успехов в работе. Шлю сердечный привет всем вашим учителям и товарищам"
Правда рассказанное Маршаком или поздняя придумка "в духе героического времени" - сказать затруднительно, но сама история подозрительно напоминает сюжет, описанный Валентином Катаевым в повести "Белеет парус одинокий" - как известно, автобиографической. Впрочем, вполне возможно, что "революционных матросов" в Крыму просто... хватило на всех! А вот к творчеству Самуила Яковлевича - вопросов нет, да и быть не должно. "Двенадцать месяцев", "Кошкин дом", "Теремок", "Королевский бутерброд", чудесные его переводы иностранной детской литературы, многочисленные мультфильмы по его стихам!.. Господи, как бы нам сейчас клонировать такого писателя, чтобы отучить современных детей от Гарри Поттера и невнятного письма сказочек нынешних неловких сочинителей и приучить к своему, хорошему, родному!..
29 октября 1967 года рабочие Красноярского электровагоноремонтного завода замуровывают в стене капсулу с посланием к... да к нам же, собственно, россиянам образца 2017 года. Письмо приурочено к столетию октябрьской революции. Очень любопытно узнать - какими же видели своих потомков наши отцы и матери и что они там себе думали про "прекрасное далёко"?
«29 октября 1967 года мы оставляем вам эти строки. Мы оставляем их в стене сборочного цеха, которая 50 лет назад была обагрена кровью наших отцов и дедов, установивших власть народа на 1/6 части планеты... И если попристальнее, издалека взглянуть на наше время, то можно заметить немало следов на земле, оставленных нами. Мы не зря жили в это время. Нам есть чем гордиться, есть, что оставлять на память вам, нашим потомкам. Труд — основа нашей и вашей жизни. В ней мы черпаем свою радость. Мы одержимы трудом, мы одержимы жизнью, мы вгрызаемся в гранит науки. Мы открываем новые элементы и строим синхрофазотроны. Мы верим, что вы продолжаете и будете продолжать наши традиции и впишете свою лепту в летопись нашей страны. Клянёмся, что мы сделаем всё, чтобы ваша жизнь была радостной и прекрасной».
Ох, родители... Знали бы вы, во что превратится государство, в чём будет истинная "радость" ваших потомков, какую-такую "лепту" будут они вносить в "летопись"и каким божкам поклоняться!.. А ещё стыдно и больно за тех из вас, кто дотянул до 90-х, кинутый той самой страной, ради которой "не зря жили в это время", и так и ушёл - обиженный, непонимающий, забытый поколением "цветовой дифференциации штанов".
Ну, раз уж речь зашла о коммунизме, давайте полистаем ещё одну газету - печатный орган Ангарского горкома КПСС и городского совета народных депутатов "Знамя коммунизма" №209 от 29 октября 1980 года. Открывается номер статьёй с первым секретарём Ангарского ГК ВЛКСМ В.Ивашко, озаглавленным "С именем вождя".
"Хочется верить, что и впредь городская комсомольская организация будет боевой единицей областной комсомольской организации, ещё теснее сплотится вокруг Ленинской Коммунистической Партии и достойно, с хорошими показателями в работе встретит XXVI съезд КПСС" - уверенно заключает свой пространнейший и перенасыщеннейший демагогической "водою" материал В.Ивашко, и я, признаться, поневоле сравнивая его с речами "рассказчиков" нынешних, увольте, не нахожу ни малейшей разницы.
"Будем рабочими!" - заявляют учащиеся лучшего в городе СГПТУ-35, выпускающего квалифицированных маляров, крановщиков, облицовщиков и электриков. "В училище ведётся большая идейно-воспитательная работа. Одним из методов этой работы является посещение музея трудовой славы училища, гле молодые люди знакомятся с традициями училища, передовиками производства, бывшими учениками училища". Кто сумеет подсчитать, сколько раз в небольшом абзаце упоминается слово "училище" - тот Лейбниц, или как минимум Софья Ковалевская!
Давайте, коли уж долистывать "Знамя коммунизма" (кстати - кроссворда на последней странице нет! Упущение!), посмотрим - что шло в кинотеатрах Ангарска в этот четверг? Между прочим, кинотеатров аж 8 на 238 тысяч населения (по данным 1979 года). А неплохо - один кинозал на почти 30 тысяч! Однако, большинство предоставленных кинопрокатом картин явно "несвежие" - и это ещё мягко выражаясь! Например, в "Комсомольце" демонстрируют "Армия Трясогузки снова в бою" аж 1968 года... Нарооодууу, наверное! А в "Гренаде" - "Корона Российской Империи или Снова неуловимые" 1971 года. В "Октябре" - тоже фантазируй, "Бриллиантовая рука" 1968 года. Так и хочется поправить указательным пальцем очки на носу и поинтересоваться у прокатчиков: - И что? Ходят?..
А напоследок - давайте "закроем" на сегодня нашего "зверя" годом 1996-м. Летом прошли выборы - те самые, на которых "гарант" должен был с треском пролететь, но почему-то не пролетел... те самые, которые "Да.Да.Нет.Да", иначе - неправильно. У нас уже "капитализм", а потому полистаем заголовки серьёзнейшего издания "Коммерсантъ" № 184 от 29 октября 1996 года. Заодно и узнаем - сбываются ли мечты рабочих Красноярского электровагоноремонтного завода, насколько "радостна и прекрасна" наша жизнь?
"На выезде из поселка Жуковка-3 автомобиль, в котором находились исполняющий обязанности заместителя председателя правления Российского банка реконструкции и развития Стерликов и его водитель-телохранитель, остановили двое переодетых в милицейскую форму бандитов. Телохранитель банкира был убит, а сам он тяжело ранен..."
Вот же - страсти какие! Ну, жив, и слава богу. Кстати, у упомянутого банка лицензию отозвали в 2000 году "в связи с неисполнением требований федеральных законов, регулирующих банковскую деятельность, а также нормативных актов Банка России, неспособностью удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам". Так что - не банк и был!
Курсом доллара интересуетесь? По 5 457 целковых за одну зелёненькую бумажку можно было приобресть!
А вот, оказывается, Борис Николаевич уволил самого всесильного шефа охраны Коржакова! "Почему именно сейчас потребовалось "добить" генерала?" - задаётся вопросом "Коммерсантъ. И сам же отвечает: "Видимо, потому, что тот не стал сидеть тихо, а стал активно раздавать интервью. Очевидно, последней каплей стало интервью английской The Guardian, в котором генерал нелицеприятно высказался насчет дочери президента Татьяны (оказывает решающее влияние на отца) и главы президентской администрации Чубайса (он был в очередной раз обозван регентом)". Ох уж эти "игры престолов"!.. Ничего святого у людей.
"Все встречи президента отменены! Плановая подготовка к операции Бориса Ельцина вступила в завершающую стадию, сообщил пресс-секретарь главы государства Сергей Ястржембский. По его словам, Борису Ельцину будет проведен ряд тестов и функциональных проб со спецнагрузкой". И вот зачем, спрашивается, "выбирали" такого, с позволения сказать, больного президента? Говорил же Платонов Александра Калягина в "Неоконченной пьесе": "Раз голова болит, надо сидеть дома а не нестись по жаре в гости"! А ведь были же, были и совершенно здоровые кандидаты: Зюганов, например - шёл в лидерах! Убожко - был такой господин. Брынцалов - опять же. Помнится, в "Огоньке" как раз в 1996-м вышла предвыборная статья с заголовком "Брынцание убожек". Но, увы, - не повезло нам с вами... Как, впрочем, на протяжении всего столетия.
Давайте уже завершим наш подзатянувшийся день стихами, традиционно написанными именно сегодня - 29 октября 1905 года. Нынче у нас - Блок. Захотелось, знаете ли, чего-то... духовного, светлого!
Ты проходишь без улыбки,
Опустившая ресницы,
И во мраке над собором
Золотятся купола.
Как лицо твоё похоже
На вечерних богородиц,
Опускающих ресницы,
Пропадающих во мгле…
Но с тобой идёт кудрявый
Кроткий мальчик в белой шапке,
Ты ведёшь его за ручку,
Не даешь ему упасть.
Я стою в тени портала,
Там, где дует резкий ветер,
Застилающий слезами
Напряжённые глаза.
Я хочу внезапно выйти
И воскликнуть: «Богоматерь!
Для чего в мой чёрный город
Ты Младенца привела?»
Но язык бессилен крикнуть.
Ты проходишь. За тобою
Над священными следами
Почивает синий мрак.
И смотрю я, вспоминая,
Как опущены ресницы,
Как твой мальчик в белой шапке
Улыбнулся на тебя.
Таким (или примерно таким) увиделся мне день 29 октября из жизни "1/6 части суши" двадцатого века. А уж хорош он был или плох - судить вам. Я же - как мог - только попытался не перегружать его излишними "зверствами".
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ