Нет. Не могла. Видимо всё было предрешено. Муж— бывший белогвардеец, связанный с НКВД договором о сотрудничестве. Это неестественный альянс. На счастье детей в изломанной революциями и войнами стране не рассчитывают. А их у Цветаевой и Эфрона двое..
***
Звезда над люлькой — и звезда над гробом! А посредине — голубым сугробом— Большая жизнь— Хоть я тебе и мать, Мне больше нечего тебе сказать, Звезда моя!..
4 января 1920,
Кунцево—Госпиталь
В строках ничего счастливого. Словно предчувствует всю последующую жизнь. Семейная лодка Цветаева— Эфрон разбилась о страшную тогдашнюю реальность.
Так когда же создавались неповторимые шедевры? А вот когда!
«Уж сколько их упало в эту бездну» она написала в 1913 году до первой мировой войны. «Мне нравится, что вы больны не мной» тоже в1913 году. Тогда ей был 21год. «Под лаской плюшевого пледа» написано в1914 году.
Здесь всё по- девичьи мило, даже чудесно, если знать реакцию большинства любителей поэзии на эти нетленные тексты.
Состояние поэтессы в молодые и мирные годы позволило родиться этим бессмертным вещам.
***
Никуда не уехали— ты да я—
Обернулись прорехами все моря!
Совладельцам пятёрки рваной—
Океаны не по карману!
Нищеты вековечная сухомять!
Снова лето как корку, всухую мять!
Обернулось нам море— мелью:
Наше лето— другие сьели!
С жиру лопающиеся: жир— их «лоск»,
Что не только масло едят, а мозг
Наш— в поэмах, в сонатах, в сводах:
Людоеды в парижских модах!
Нами — лакомящиеся: франк— за вход.
О, урод, как водой туалетной— рот
Сполоснувший — бессмертной песней!
Будьте прокляты вы — за весь мой
Стыд: руку вам жать, когда зуд в горсти,—
Пятью пальцами— да от всех пяти
Чувств — на память о чувствах добрых —
Через всё вам лицо — автограф!
1932 – 1935
Здесь уже слышно голос не только поэта, но и гражданина, срывающего маски, не желающего лгать.
Поэтические строки проистекают из пережитого автором. И только так. В момент написания стихотворения «Никуда не уехали…» Цветаева по велению судьбы принадлежит к нашему сословию— лишённому средств на простые путешествия. Почему- то биографы Цветаевой обходят стороной это полное экспрессии произведение.
Звонким стихам того же заграничного периода «Мой письменный верный стол», «Хвала богатым», «Ода пешему ходу» литературоведами уделяется больше внимания, тогда как в опальном стихотворении «Никуда не уехали» гораздо более явственно звучит мотив нищеты: «Нищеты вековечная сухомять!»
Надо ли говорить, что нищета при наличии двух детей и больного мужа граничит с полным отчаянием и неверием в жизнь, в бога. Но может быть литературоведов отпугивает натурализм этого правдивого стихотворения? Но мы, большая часть читателей, всегда ратуем за то, чтобы искусство было не для искусства, а для человека. И литература, как часть искусства, тоже призвана служить человеку.
Я хотела бы читать с эстрады это стихотворение. Только где теперь эта эстрада? Где теперь этот слушатель?
Честь и слава композиторам, сочинившим музыку к истинным шедеврам «Хочу у зеркала спросить…», «Уж сколько их упало в эту бездну…», «Мне нравится, что вы больны не мной…».
Как и предполагала сама Марина Ивановна Цветаева, настал черёд её стихам, как драгоценным винам.
Прикасаясь к творчеству Цветаевой, я после многих разочарований снова верю в то, что рукописи не горят. Вот, например, в свои 45 лет я заучила её стихотворение «Благословляю ежедневный труд…», написанное в 1918 году и не забываю из него ни одного слова.
***
Благословляю ежедневный труд,
Благословляю еженощный сон.
Господню милость и Господень суд.
Благой закон и каменный закон.
И пыльный пурпур свой, где столько дыр,
И пыльный посох свой, где все лучи…
— Ещё, Господь, благословляю мир
В чужом дому — и хлеб в чужой печи.
21 мая 1918 года.
Что же до финала жизни Цветаевой, то ей просто перекрыли кислород. Ведь она не прославляла советский эксперимент. Добро бы проходил он по законам логики и совести, как это обещали в агитационных воззваниях. Но было не так. Она прозорливо отметила, что Маяковский стал советским вельможей, приобретя Роллс Ройс. Но Маяковский в самом деле приобрёл « Рено».
Что и как приобретали партийные функционеры в молодой советской республике, нет необходимости комментировать. Иван Бунин пострадал за свою правду, когда в «Окаянных днях» описывал происходящее.
И что тут решать дилемму, когда в жизни Марины Ивановны всё было «дьявольски наоборот». В 1939 году арестованы дочь и муж. А ей самой отказали даже в работе посудомойки.
Душевных сил у неё после этого осталось лишь на то, чтобы написать нежное предсмертное письмо сыну.
.
