Послания, оставленные в таёжных зимовьях, можно назвать письмами, записками, отчётом о пребывании на стоянке, дорожными дневниками, сводкой таёжной обстановки и даже телеграммами. Да-да, даже телеграммами, потому что в лесу время, как и расстояние - параметры весьма относительные.
Роднит записи одно обстоятельство – они без адреса, а значит, их может прочесть каждый, кто ночует в зимовье. Зачем же нужны эти отчёты – дневники?
По мнению бывалых таежников, хозяев угодий, со временем в лесу сложился особый вид коммуникации и взаимовыручки, такое таежное братство. Многое здесь основано на доверии.
Неоднократно и нам приходилось останавливаться на ночевку в зимовьях, где есть всё – от постели до нехитрого набора продуктов и даже запас бензин – мало ли, что может случиться в лесу. Сразу оговорюсь, что диаметрально противоположных примеров тоже достаточно много. Однако, вернемся к записям.
Во время поездки к оленеводам Катангского района Иркутской области мы заехали на так называемую базу – комплекс строений, куда в советское время завозили продукты для стойбищ. Уже с базы каждый оленевод на нартах отвозил, что привезли персонально ему.
Сейчас кочевников стало в разы меньше и гоняют они стада уже на границе с Красноярским краем. Ближе к райцентру пожары выжгли ягель, оставив оленей без пропитания.
База осталась, и сегодня таёжные путники используют ее в качестве гостиницы, перевалочной базы.
Внутри есть почти всё для автономного существования. Даже если в силу каких-то причин промысловик остался без продуктов, то дойдя до базы, он точно не умрет с голода. И, хотя централизованно продукты не возят как минимум лет 30, поесть здесь всегда найдется.
Отдохнув и набравшись сил, путники идут дальше по своим делам, оставив свое послание без конкретного адреса, и, зачастую, без расшифрованной подписи – лишь закорючка.
А теперь процитируем несколько записей, и вы сами, надеюсь, всё поймете.
«Приехали в 5 часов вечера, рубли дорогу. Волчьих следов полно на Дулисьме. Тут прошли два волка в сторону Большака.».
«Пришел с Дулисьмы. Следов не видно. Собаки облаяли соболька. Буду делать пекарню, старая вся развалилась…».
«Доехали где-то в час дня. Сломалась лыжа у «Бурана» (в дерево врезались). Починили. Поехали дальше. С дядей Витей отправим посылку.»
«Мы у вас бензин взяли, 20 литров на всякий случай. С Ербогачене потом отправим вам. Спасибо за бензин. Книги на обратном пути возьму.».
«Приходил с вершины Дулисьмы, ищу оленей, убежали, испугал волк. Везде вода. Приходили два оленя, буду искать остальных.».
«Пошел домой, повел быков 11 голов. На полдороги кого-то испугались. Узда рвалась, убежали снова. Пойду опять искать оленей.»
Попали в грозу. Все вымокли. Пьем чай, ждем рассвета. Едем дальше.»
«пришел с Дульсимы. Завтра уборка лабаза. Медведь приходил, ломал.»
«приехал с Ситкэле ставить ловушки. Сохатых не видел. Следов нет. Только заячьи и соболиные.»
Это лишь маленький кусочек из хроники таёжного быта. Сначала мы думали, что записи адресованы хозяину зимовья, но потом выяснилось, что он не был здесь как минимум четыре года, а это значит, что записи предназначены другим путникам. Аналогичные хроники приходилось встречать в таёжных избушках Тофаларии, Качугского и Киренского района Иркутской области. Кто знает, может, однажды будет издана хроника таёжной жизни – всё как есть, без прикрас.
А часть материала уже в ближайшее время найдет отражение в документальном фильме "Оленеводы Угрюм-реки" (рабочее название). Проект получил грантовую поддержку Губернского собрания общественности региона.
