На следующий день Андрей позвонил, а потом ещё и ещё, выбирал время, когда дочери не было дома, подтаскивал телефон к дивану, ложился поудобнее и набирал заветный номер. С этой женщиной он мог говорить часами: она умела слушать и слышать. Он заезжал к Капе на чай, когда выпадала поездка в её село, и был безумно рад, когда его отправили возить удобрения с железнодорожного склада в местный колхоз.
Сначала приезжал, чтобы поесть, Андрею до жути надоели супы из рыбных консервов и бесконечные яичницы. Капа готовила как бог, пышные оладушки и тонкие блинчики, наваристые супы и картошка с мясом покорили его сердце. Каждый раз перед отъездом передавала она судочки с едой для дочери, Лены. Она, конечно, фыркала, демонстративно выбрасывала угощение, но голод – не тетка, начала потихоньку есть, потому что готовить не умела, а супы, приготовленные отцом, осточертели.
Чем чаще заезжал Андрей к Капе, тем быстрее прикипал сердцем. Ему нравилось в ней всё: как плавно она движется, как расчесывает волосы перед зеркалом, как смущенно прячется под одеяло, когда он хочет полюбоваться на её тело. Они как будто были созданы друг для друга, но Лена…
Лена категорически не хотела, чтобы новая хозяйка появилась в их доме. Несколько женщин пробовали с ней ужиться, всё в пустую. Дохлая мышь под подушку, пачка соли в супе – это еще цветочки, хамство, грубость – ягодки. Несмотря на юный возраст, Лена мастерски владела приемами шантажа, чуть что – бритва, исполосованные руки.
Нет, умирать она не хотела, а напугать – сколько угодно. Бледный отец, очередная зарёванная обожэ – то, что нужно. Женщины бежали, роняя тапки, Лена оставалась при своих. Но сейчас она впервые столкнулась с тем, что её не боялись. Капа, приехавшая в гости, уверенной рукой навела порядок в доме, разгребла завалы в её комнате, заставив убираться вместе с ней. Недовольно бубня, Лена убрала конфетные фантики из-за дивана, пустые бутыльки, стержни от ручек бумажки, комки пыли. Капа выбросила засохшие былинки в цветочных горшках, помыла окна, сменила шторы, заставила Лену помочь с обедом.
Фыркая и возмущаясь, Лена делала то, что требовали, попутно размышляя о том, что неплохо бы повторить любимый номер с бритвой. Вечером она его исполнила, но номер не прошел. Капа быстро перевязала руки Лены бинтом и спокойно позвала Андрея пить чай, заметив, что раны не смертельные и быстро заживут.
Совсем не сладко пришлось Лене, когда отец принял решение переехать к Капе. Марьяша к этому времени уже закончила школу, успешно сдала экзамены и поступила в сельскохозяйственный институт, пошла по стопам матери, а Лене, остававшейся на второй год из-за своей лени, еще предстояло учиться в школе.
Ей отдали комнату Марьяши, сделав там новый ремонт, а на время Капа разместила дочь в уютной летней комнате на чердаке, там, где был ажурный балкончик, так похожий на тот, что когда-то делал её отец. Миролюбивая Марьяша спокойно уступила комнату новой сестре, понимая, что совсем скоро уедет учится. Но Лене невозможно было угодить, её раздражало всё: и шторы были не те, и кровать неудобная.
А ещё Капа не переставала удивляться, какой грязнулей была приобретенная дочь: она неделями не мыла голову, не меняла белье, заглушая запахи приторно-сладкими духами, в том числе теми, которые не стеснялась брать у Капы и у Марьяши. Впервые за долгую жизнь им пришлось прятать подальше личные вещи, потому что Лена, не стесняясь, могла их взять.
Андрей настаивал на браке, расписались потихоньку вдвоём в сельском совете, а вечером собрали небольшую компанию в красивом саду Капы. Она чувствовала себя счастливой, не обращая внимания на недовольное лицо Лены, которая, воспользовавшись всеобщей суматохой, потихоньку потягивала вино вместо компота.
Для незрелого организма хватило немного, Лену развезло. Подгоняемая хмельными парами, она начала истерить, кричать, ударила Егора, пытавшегося его утащить в дом, кулаком в лицо. С трудом Андрей уговорил её пойти в баню, умыться и привести себя в порядок. Глядя вслед уходящим, Капа тяжело вздохнула: вместе с мужем ей досталась девочка с кучей проблем. Старенькая мама Андрея ободряюще погладила её по руке: «Ничего, голубка, ты справишься! На ретивую лошадь не кнут, а вожжи, моя мать говаривала, всё наладится».
Лето проскочило незаметно. Марьяша уехала на учебу, а Капа, Андрей и Лена пытались наладить совместную жизнь. Притирка проходила сложно. Нет-нет, да вспоминала Капа погибшего мужа. Андрей был другим, любил поваляться по утрам, часто откладывал задуманное на потом, интереса к саду не проявлял, зато в «железках» разбирался очень хорошо и никогда не отказывал в помощи односельчанам. Лена пошла в школу.
В отличие от городской, в здешних классах было мало детей, а это значит, что она находилась под постоянным контролем. Стоило ей только что-нибудь этакое выкинуть, например, покурить в школьном туалете, это сразу же становилось известным Капе и Андрею. И если последний всё еще сюсюкал с дочерью, Капа заняла твердую позицию, нашкодила – отвечай, получи наказание.
Конечно, физически Лену никто не наказывал, но к трудовым обязанностям привлекали. Лена делала вид, что смирилась, но в душе всё равно протестовала против Капы и её методов. Ершилась, пыталась ерепениться, но с каждым разом сопротивлялась всё меньше и меньше.
Капа – добрая душа – перевезла в дом мать Андрея, которая с трудом себя обслуживала, часто болела, но всей душой полюбила её, и они частенько болтали вдвоем о том, о сём.
В делах и заботах пролетела осень, зима, весна. Снова наступило лето. Лена с трудом закончила школу, и её удалось пристроить в сельскохозяйственный техникум. Марьяша осталась на лето в городе: она нашла работу и приезжала только на выходные дни. Лето отцвело повседневными заботами, жаркими ночами, пением сверчков, незаметно подкралась осень.
Дети разъехались. Свекровь вернулась в город, Капа и Андрей остались одни. Пока муж мотался по командировкам, Капа вела хозяйство, готовилась к зиме. Долгими дождливыми вечерами занимались любимым делом, Андрей возился с «железками», Капа шутливо ворчала, что весь дом пропах машинным маслом, сама она вязала потихоньку и наслаждалась покоем и счастьем в своем доме. Тихие, уютные вечера вдвоем грели душу, чем бы ни занимались супруги вечером, Капа чувствовала себя счастливой и умиротворенной.
Бытует мнение, что женское сердце – вещун, заранее беду чует, но Капа ничего не предчувствовала. Сначала ночью загорелась мастерская. К счастью, стояла она в усторонке от дома, и прогорела лишь небольшая часть стены. Андрей, проснувшийся, чтобы сходить в туалет, чудом увидел начавшийся пожар. Силами соседей он был быстро потушен, а утром Андрей нашел возле стены небольшую приметную ярко-красную канистру, пахнущую бензином. Поджог. Капа терялась в догадках, кому так застило её счастье, что человек решился на поджог. Кто так сильно её ненавидит? До такой степени, что решился на преступление?
В народе говорят: «Беду скоро наживешь, да не скоро выживешь». Андрей не вернулся из очередной командировки. Пьяный тракторист на «кировце» выехал с грунтовой дороги на асфальт, шансов выжить у мужа не было никаких. В морге Капе отдали закрытый гроб, одежду, что она привезла, просто положили внутрь его. Стоя у свежей могилы, обнимая зареванных своих девчонок, Капа спрашивала себя, за что всё это ей, за какие грехи? Чем она прогневила бога, который дает ей такие испытания? И как ей теперь жить дальше?
После похорон Лена изменилась. Стала мягче, исчезла агрессия. Она с удовольствием приезжала в гости на выходные, подружилась с Марьяшей, и они поддерживали Капу, как могли. Свекровь от переживаний слегла, и Капа забрала её снова к себе, чтобы ухаживать. Чужая по сути женщина стала как родная, помогала деньгами, старалась не быть обузой.
Капа очень переживала смерть Андрея, ночами наваливалась невыносимая тоска, хотелось выть, рвать наволочку зубами, до того ей было тошно. Но утром приходилось натягивать улыбку на лицо и делать вид, что всё хорошо. Капа не хотела, чтобы её жалели, носила боль в себе, не желая делиться ею с другими.
Продолжение следует
Я буду вам благодарна если вы останетесь со мной . Подпишитесь)