23 июня 1941 года Марк Шагал с женой Беллой и дочерью Идой ступили на землю Америки, полные надежд. В 1941 году руководство Музея современного искусства в Нью-Йорке предложило художнику покинуть Францию и переселиться в США, поскольку Франция поддерживала антисемитскую политику.
И вот - Америка... Полные надежд, новых планов, они не знали, что их ждет в будущем. Первое время все складывалось удачно. У Шагала появилась работа, его узнавали и жизнь наладилась. А потом внезапно случилась трагедия - 2 сентября 1944 года в госпитале в городе Алтамон 48-летняя Белла внезапно умерла от сепсиса, развившегося из-за осложнений сахарного диабета.
Марк перестал рисовать - картины стояли повернутыми к стене, он месяцами сидел, уставившись в одну точку. Тридцать лет с любимой женой пролетели как миг. Ее смерть означала для него потерю всего - счастья, света, смысла, уверенности в себе. Жизнь в доме замерла. Все держалось на 28-летней дочери Иде.
Однажды Ида решила заняться спасением отца и найти ему заботливую, старательную помощницу по дому. Она мечтала, чтобы эта женщина вернула в опустевшее жилище ароматы вкусной домашней еды, свежего белья, уютные звуки тикающих часов и швейной машинки.
Как-то погожим весенним днем, Ида гуляла по Центральному парку и обратила внимание на молодую привлекательную шатенку, игравшую на лужайке с пятилетней дочкой. Молодая мать была скромно одета и выглядела какой-то неустроенной. Женщины разговорились.
Ида узнала, что симпатичная барышня - англичанка по имени Вирджиния Хаггард (в замужестве - МакНил) отчаянно
нуждается в деньгах. Официально она считалась замужней дамой, но переживала очень трудный период. Ее муж, театральный художник Джон МакНил лишился рассудка и попал в психиатрическую больницу.
Вирджиния была из богатой лондонской семьи. Ее отец был бывшим британским консулом в США. Влюбившись в шотландца-битника, Вирджиния отправилась за ним в Америку.
Ее родственники были шокированы таким дерзким поступком Вирджинии: аристократка тайно сбежала с каким-то дикарем после месяца знакомства. Семья Хаггард навсегда закрыла двери для дочери. Просить помощи у семьи гордая Вирджиния не пыталась.
Ида предложила ей необременительную работу по дому на полдня: "Надо будет приготовить обед, прибраться у моего отца на Риверсайд-Драйв, 42, помочь по хозяйству..." Вирджинии надоело перебиваться случайными заработками и предложение Иды было как нельзя кстати.
Марк Захарович заметно оживился при появлении в доме Вирджинии. До этого молчавший год, он наконец заговорил. Однажды Вирджиния, приготовив обед, собралась уходить, но ее окликнул хозяин: "Вирджиния! Постойте... Мне невыносимо сидеть каждый день в пустой квартире в полном одиночестве. Пожалуйста, составьте мне компанию. Пообедаем вместе? "
И она осталась. С этого момента началась их история любви. Когда Вирджиния покидала родную Англию, то была совсем молоденькой и образование получить не успела. На родине она посещала школу изящных искусств, изучала живопись. Поэтому с признанным мастером Марком Шагалом ей было о чем поговорить.
Их соединило глубокое чувство одиночества. Шагалу шел 58-ой год, а Вирджинии было тридцать. Вскоре она забеременела. По словам Вирджинии, Шагал не хотел, чтобы стало известно, что он зачал ребенка во время траура по Белле: по еврейским законам, он длится ровно год.
22 июня 1946 года у них родился сын Дэвид. Фамилию мальчику дали материнскую, оставшуюся у нее от первого замужества - Макнилл, ведь Дэвид родился вне брака.
В 1947 Шагал с женой, дочерью Вирджинии от первого брака - Джин и сыном переехал во Францию, в Сен-Поль-де-Ванс, где Шагал купил огромный дом. Новая любовь и маленький сын заставили Шагала почувствовать себя молодым. Он стал много работать, и этот период стал одним из самых успешных в его жизни.
У семьи были садовник-итальянец Мариано и кухарка-француженка Роза, которые со временем стали членами семьи.
Уютный дом, похожий на шале, был настоящим семейным гнездом с традициями и устоями. Под окнам цвели ирисы, сад утопал в зелени и зарослях лаванды и анемонов.
Марк начал активно заниматься керамикой вместе с Пабло Пикассо и брал в мастерскую маленького Дэвида, выдавая ему бесформенный кусок глины. Иногда Дэвид играл с дочкой Пикассо - хорошенькой темноволосой Паломой.
Марк Захарович подчинил свою жизнь расписанию, которое сам себе установил. В любую погоду и в любое время года он покидал мастерскую и направлялся в длительную прогулку в Сен-Жермен, приветствуя по дороге знакомых. Летом он возвращался с большим пакетом спелого инжира и букетом чертополоха. Роза возмущалась: "Месье Марк, опять набрали сорной травы! Зачем она вам?"
О скупости Марка ходили легенды. В ранней юности ему пришлось познать нищету, которая его навсегда лишила легкого отношения к деньгам. Он совершенно не умел с ними обращаться и боялся тратить.
С другой стороны, для своих близких он мог переступить через собственную бережливость и выложить крупную сумму. Купить например, Вирджинии модную шубку, а детям - обновки. В магазинах он доводил до исступления продавцов, придирчиво выбирая модели, дергая, за рукава, рассматривая швы, ощупывая ткани...
Шагал не любил, когда у него в карманах оставалась мелочь. Он высыпал монетки в выдвижной ящик своего стола и запирал на ключ.
Однажды Марк Захарович подозвал сына Дэвида и сказал: "Я знаю, тебе нужны деньги на сок и леденцы. Когда тебе понадобятся восемь франков на бутылку лимонада, то ты всегда можешь взять здесь. Но только восемь франков, не больше. Если захочешь купить леденцов, скажем за два франка пятьдесят сантимов, то берешь ровно два франка пятьдесят сантимов. Этот ящик с секретом. Если хоть раз возьмешь больше того, что тебе действительно нужно, он закроется навсегда",
Дэвид согласно кивнул. Первое время все шло нормально: мальчик вытаскивал из ящика только определенную сумму на лакомства. Но однажды решил слукавить: взял сумму гораздо большую. Ящик после этого навсегда закрылся. У Дэвида сложилось впечатление, что отец ежедневно пересчитывал монетки в ящике.
Со стороны казалось, что в семье все гармонично. Вирджиния получила возможность никогда не работать, хотя она исполняла при Шагале роль секретаря: "В мои обязанности входило вести корреспонденцию, и я старалась, как могла. Марк писал по-русски и на идише, но его письменный французский был так плох, что я отвечала сама".
Вирджиния учила детей лепить из глины и рисовать масляными красками и устроила в подвале театр марионеток. Рисунки маленького Дэвида были исполнены экспрессии: "Я нарисую грозу. Гроза - это папа, а луна - это мама, она кормит маленькие звезды". Вирджиния разъезжала на большой открытой машине по городу, подаренной ей Марком.
"После походов по магазинам я иногда встречалась с Зизи, женой Жана Дарке, и мы пили кофе со сливками на площади Гранд. Мы были близкими подругами, наперсницами и всячески поддерживали друг друга. Порой Зизи не хватало денег, тогда я могла ей немного одолжить. Марк не давал мне денег - у меня не было ни банковского счета, ни наличных на хозяйство. Когда мне нужны были деньги, приходилось просить у него и объяснять, на что я собираюсь их потратить. Все продукты я покупала в кредит, а Марк расплачивался в конце месяца, - несомненно, это обходилось ему вдвое дороже, потому что иногда продавцы не возражали против того, чтобы "договориться". Как ни странно, им он доверял больше, чем мне! Вероятно, он думал, что у меня появится соблазн раздать деньги нуждающимся. Давать чеки Марку на подпись - это была пытка. Он всегда ворчал и ругался..." - вспоминала Вирджиния.
Вирджинию начала тяготить необходимость выпрашивать каждый сантим. Она была полностью зависима. Раньше, когда она получала мизерную зарплату, то могла ее тратить по собственному усмотрению. Он постоянно напоминал, что спас меня ее бедности, дал возможность жить, не считая гроши, и она, конечно, была благодарна ему за это, но были вещи, которые молодая женщина ценила выше, - свобода и независимость.
Марк хотел, чтобы она носила дорогую одежду, и не без гордости рассказывал своим друзьям, какая Вирджиния нетребовательная, потому что предпочитает дешевую. Ей хотелось новых впечатлений, встреч с разнообразными людьми, хотелось быть полезной другим, не только Марку. Вирджиния подвозила людей, у которых не было машины, делилась овощами с соседями, навещала больных и одиноких друзей.
В 1948 году Марк и Вирджиния познакомились с бельгийским фотографом Шарлем Лейренсом, который приезжал, чтобы сделать репортаж для популярного издания.
"... Я тосковала по некой страстной нежности, которая наполняла картины Марка, и этого я не могла ему объяснить. По натуре Марк был робким и сдержанным в любви. Его нежность все больше и больше уходила в творчество. Он много говорил о любви, он рисовал любовь, но он не любил... " - из книги Вирджинии "Моя жизнь с Шагалом. Семь лет изобилия".
Шарль иногда останавливался в доме Шагала. Шарль был полной противоположностью Марка - веселый, энергичный, обаятельный, разъезжавший на спортивной машине. Вирджиния почувствовала романтическое влечение к Шарлю и стала отдаляться от Шагала.
Для начала она стала больше времени проводить в своей мастерской, засиживаясь за полночь, и часто оставалась ночевать в маленькой комнатке, примыкавшей к ней. Марк злился. Вскоре он пожаловался, что Вирджиния уделяет слишком много времени детям, и попросил, чтобы она кормила их ужином отдельно, потому что они ему мешают. Марк почти не видел детей, а их радостные крики в саду приводили его в ярость. Это было последней каплей.
Со временем у Вирджинии завязался страстный роман с Шарлем. В то время Вирджиния наконец получила развод с Джоном МакНилом. Но предложения руки и сердца от Шагала не дождалась.
На протяжении трех лет неофициальная жена художника вела двойную жизнь. Шагал о чем-то догадывался и ревновал, а однажды избил ее, выпытывая подробности романа капля за каплей, и назвал чудовищем. Он кричал: "Я спас тебя от нищеты! Ты забыла столько всего я для тебя сделал, воспитал твою дочь? Ты все это забыла?"
Вирджиния, которая всю жизнь была нерешительной, твердо ответила: "Ты не любишь меня. Я не стала такой, какой ты надеялся меня увидеть, и ты разочарован".
В 1952 году Вирджиния уехала от Шагала к Шарлю вместе с детьми, но оставила 18 картин художника, которые он дарил ей в разное время. В будущем эти картины могли ей обеспечить безбедную жизнь до самой старости.
Шагал и Вирджиния никогда больше не встретились, если не считать той единственной мимолетной встречи в картинной галерее. Они столкнулись случайно и просто подали друг другу руку. Не обнялись, не поцеловались, а разошлись в стороны, унося накопившиеся обиды с собой.
Вирджиния прожила с Шагалом семь лет. Лишь после смерти Марка гражданская жена выпустила книгу "Моя жизнь с Шагалом. Семь лет изобилия".
Дочь Ида вновь позаботилась об отце: привела к отцу новую жену. Валентина Бродская, ее приятельница, эмигрантка, у которой было процветающее ателье, согласилась пожить у Шагала и поработать его секретарем.
Их свадьба состоялась в 1952 году, через четыре месяца после отъезда Вирджинии, и Вава, как называл жену Шагал, постаралась сделать все возможное, чтобы о ее предшественнице все забыли. Сын Дэвид приезжал к отцу на каникулы.
Но предприимчивая Вава вскоре указала ему на дверь: у них не нашлось для Дэвида свободной комнаты. На долгие годы с молчаливого согласия Шагала было наложено табу даже на упоминание Вирджинии Хаггард и ее сына. Марк должен работать - и Вава создала ему идеальные условия для творчества. Ему никто не должен мешать - новая супруга ограничила практически все контакты с внешним миром.
Марк Шагал умер в девяносто семь лет в 1985 году. Свой последний день он провел в мастерской. Затем поднялся на маленьком домашнем лифте наверх и умер. На его губах была улыбка: он летел в небо к своей любимой Белле.
Шарль Лейренс умер в 1963 году, после многолетней тяжелой болезни. Вирджиния была с ним все эти годы по-настоящему счастлива.
Марк Шагал был старшим из десяти детей разносчика рыбы Захара Шагала из Витебска. Однажды Марка остановила цыганка и сказала, что он будет любить одну необыкновенную женщину и двух обыкновенных, а умрет в полете. Так и вышло. Белла была для Марка любовью всей жизни, Вирджиния - отдушиной, а Вава расставила все по полочкам.
Делитесь комментариями и ♥ следите за публикациями! Если понравилось, подписывайтесь на канал!
