Роман "Звёздочка ещё не звезда" глава 135, четвёртая часть
У всего в этой жизни есть цена: даже тогда, когда ты живёшь и не подозреваешь этого. Наступает час, когда ты вдруг осознаешь, что живёшь не так или так, с теми или не с теми и жить тебе осталось с гулькин нос, если не спасут врачи.
Галина Лысова пока лежала в больнице, много дум передумала и дала себе зарок: «Если выживу, так одна жизнь и проживу. Столько позора я из-за этой беременности натерпелась, всю жизнь помнить буду. Ладно бог отвёл и случилось всё в отпуске, а то разговоров бы было. А ежели до деревни бы слух дошёл, так впору и...
Хотя, чё э́нто я? Ещё из-за мужиков я себя жизни не лишала. Да на кой они мне нужны, по молодости не гуляла, а вот в пятьдесят лет бес попутал. А всё дочки мои меня довели до э́нтого, не бросили бы одну у машины, когда к Шурке в квартиру ездили, глядишь бы и я как в омут в объятья к Геннадию Блинову не бросилась. Ладно хоть жива осталась, ну за, то есть чё вспомнить: при жизни-то окромя Геннадия никто боле цветы-то и не да́ривал, хоть бабой себя почувствовала, которую любят, добиваются и хотят. На этом на любви ставлю кре́ст. Я — Шуркина вдова по документам, да и по жизни, значит я вдова инвалида ВОВ, приеду домой, так льготы надо оформить: хоть на дрова да на уголь, а может и ещё на чё.
Квартиру Шуркину упустила, но льготы не упущу. Не зря же я всю свою молодость и красоту на него пожертвовала, да, конечно, не зря! Должна же быть в мире справедливость, должна! И я добьюсь, только вот на ногах окрепну, да домой возвращаться пора. Чую, что и здесь я не ко двору...»
Любаша шла с коляской по улице, а Галина тихонько следовала за ней молча. Солнышко припекало.
— Мам, ты что-то молчишь всё?
— А о чём говорить-то, Любка? Я ж не пустобо́лка.
— Так хоть бы рассказала, как живёшь одна, может, жизнь свою хочешь с кем соединить? — попросила Любаша, надеясь, что мать расскажет, от кого она забеременела и почему, так долго от беременности не избавлялась, если рожать не планировала.
но мать и не думала признаваться и марать своим признанием репутацию, на её вопрос, она ответила так:
— Да ты чё, Любка, одна я буду век свой куковать. Хватит на мужиков портки стирать — для себя пожить надо.
Они прошли мимо базарчика, на котором старушки торговали малиной, вишней, земляникой и лесной клубникой. Любаша заметила, как взгляд матери упал на стакан земляники, и она подошла и купила три стакана.
— Любка, дорожись-то какая! Ты сшале́ла, ли чё ли, так деньгами сорить?!
— Мам, так ты же хочешь?
— Мало ли чё я хочу. В лесу бесплатно можно хоть сколь насобирать.
— А кто собирать-то будет? Лёва деньги хорошие зарабатывает, нам на всё хватает.
— Ну так хоть копите на чё-нибудь.
— Так мы и копим, и ещё остаются. Нам квартиру дать обещают. Дети у нас теперь разнополые, может, трёшку выделят. Лёва на хорошем счету у себя на работе. Хвалят его и уважают.
Слова дочки, почему-то задели мать, и она высказалась с обидой:
— Ты теперь только о Лёве своём и твердишь, во как он тебе все мозги промыл. Будет помыкать потом тобой, опомнишься, да поздно будет, по-другому то ему уж не понравится.
— Мама, не накаляй обстановку... Люблю я его. А тебе-то что ещё надо?
— Да не чё мне не надо, за тебя же дуры́нду переживаю. Теперь вон своего и чужую воспитывáшь. Свой-то уж есть свой, а путный-то разве ребёнка своего бросит?! Нет. Ох, и хлебнёшь ты с ней горюшка, помяни мои слова, Любка.
— Мама, прекрати! — потребовала жёстко Любаша, — Розочка нам родная дочь! И чтобы я таких разговоров от тебя не слышала. Не нравится, вещи собирай и домой. Лёва до вокзала тебя проводит.
Мать остановилась как вкопанная, потом, немного придя в себя, высказалась с укором:
— Так вот ты как с родной матерью... Вот и вылезла из тебя вся твоя суть...
— Мама, ты же как приехала, только и ворчишь, всё тебе не так. Живём мы с Лёвой дружно, так тебе неймётся, что Санечка на него похож.
— Ну так нашла от кого рожать...
— Я от любимого мужа родила. Муж красивый и дети у меня красивые. Всё, мама, разговоры закончены.
— Да не больно-то я с тобой и хотела говорить. Сегодня же манатки соберу и домой уеду. Ноги моей в вашем доме больше не будет. Даже глядеть не могу, как ты перед своим Лёвой пресмыкаешься. Тьфу...
— Я не пресмыкаюсь, а люблю его, и он меня тоже любит, мама.
— Ничё ты в любви-то не понимаешь, глупая. Будешь им помыкать, вот тогда он за тебя держаться начнёт и ценить. — решительно заявила мать, — Зачем мне, чтобы меня любили: я сама мужиком вертеть хочу!
— Мама, это не любовь, это у тебя дрессировка.
— А пущай и дрессировка, а жизнь прожила, да вас вон вырастила.
— Не надо мне такой жизни. Сколько себя помню, ты всё с отцом пьяным скандалила.
— А по-другому с ним нельзя было.
— Можно, мама, можно, он сам на твой характер жаловался.
— Ты теперь значит, ещё и за отца заступа́шься?! Уеду сёдня же, но выслушивать такое не буду.
— И правильно, мама, уезжай, вместе нам не ужиться.
Молоком с земляникой Галина всё же душу отвела, когда вернулись с прогулки, но повиниться, сказать, что перегнула палку — это было не в её характере. У Галины всегда права была только она, а никто другой. По-другому жить она не умела, или просто не хотела.
***
Вечером после работы, Лёва отвёз тёщу на вокзал, купил билет и отправил с чистой совестью домой.
В семье Мадиевых воцарился мир и покой.
© 05.10.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Продолжение 136 Возвращение Галины
137 Остаёшься за старшую часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5
Предыдущая глава 135 Новые приключения Галины часть 1 , часть 2, часть 3
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"