Вниманию читателей «Миллиард.Татар» - вторая часть эссе философа и публициста, доцента БашГУ, старшего научного сотрудника отдела этнополитологии Института гуманитарных исследований АН Башкортостана Рустема Вахитова. Первую часть см. здесь.
Туган тел
Вчера друзья подкинули ссылку, и я послушал зум-лекцию из Казанского университета – о судьбе стихотворения Тукая «Туган тел» («Родной язык»). Стихотворение это, как известно, сразу же стало популярным среди татар, а сейчас является неофициальным гимном татарского народа.
Я же подумал о том, что практически у каждого народа постсоветского пространства есть сходное стихотворение – панегирик родному языку – у башкир, украинцев, грузин, латышей и т.д., и т.п. Есть таковое, между прочим, и у русских – знаменитый белый стих Тургенева про великий, могучий и свободный русский язык. Однажды мне попалась в руки статья одного американского лингвиста, довольно-таки русофобски настроенного, который нападал на это тургеневское стихотворение, усмотрев в нем проявление якобы свойственного русским самолюбования и самохвальства. Бедняга не знал про такие же стихи на всем евразийском пространстве.
С чем связана эта традиция? Мне, как «старому физику», подумалось, что закон противодействия существует и в культуре и что такого рода возвеличение родного языка может быть реакцией на «давление» на него со стороны другого языка, воспринимаемого как язык большой, «более развитой» культуры. Вспомните комедию Исхаки «Җан Баевич» про татарского купца, который очень комично пытается изображать из себя русского. Оказывается, это было и 100 лет назад, и существует и доныне. Я знаю людей, которые считают тюркские языки «деревенскими», стесняются их, даже учить не хотят, предпочитая русский.
Самое интересное, что в эпоху Тургенева (или чуть раньше) схожая ситуация была с русским языком. Пушкинская Татьяна также считала русский языком, которым можно говорить только с прислугой. Поэт пишет о ней:
И изъяснялася с трудом
На языке своем родном.
Письмо Онегину она написала по-французски, поскольку, как любительница французских романов, была убеждена, что высокие чувства нельзя передать средствами «языка крестьян». Неудивительно, что Тургеневу нужно было доказывать своим современникам, что русский язык – тоже великий и могучий.
Среди тюрков, как я уже говорил, тоже множество тех, кто «изъясняется с трудом на языке своем родном». (Или изъясняется без труда, но считает, например, что философствование на татарском или башкирском невозможно и нелепо.)
Но есть еще один аспект проблемы. Тукай пишет (в дословном переводе): все, что я узнал на земле, все это благодаря тебе – родной язык. Но так может сказать только человек, чей народ переживает нациестроительство. Образованный татарин XVIII века, живший за 100 лет до Тукая (к примеру, мулла, занимающийся богословием и философией в медресе), посчитал бы такое абсурдом. В то время в тюркском обществе существовало обычное для традиционных обществ многоязычие. Образованный человек знал как минимум три языка (помимо родного наречия), и каждый из них имел свою особую функцию: арабский – язык богословия и наук, персидский – язык поэзии, тюрки – язык прозы.
Прадедушка Тукая никак не мог считать, что всеми своими знаниями он обязан родному «материнскому» наречию. Скорее он сказал бы такое о неродном для себя арабском. Панегирики родному языку возникают в «щели» (термин М.А. Лифшица), когда народ уже вышел из традиционного состояния, но при этом не создал полноохватной национальной культуры (коренному американцу, как мы помним, тоже не приходит в голову восхвалять английский, он для него единственный, а не второй, «народный» язык).
Исхаки о Пушкине
Наткнулся на статью Гаяза Исхаки 1937 года в эмигрантском журнале «Яңа милли юл» («Новый национальный путь»). Статья называется «Русизм под литературной вывеской» и посвящена Пушкину. Тогда в СССР широко отмечалась столетняя годовщина смерти Пушкина, что фактически было его реабилитацией и включением в пантеон русских поэтов и писателей, признанных советской властью. Насколько Исхаки был велик как писатель (я, например, очень люблю его повести и пьесы: «Осень», по-моему, заставляет вспомнить и Тургенева, и Чехова, а «Җан Баевич» не уступает Фонвизину!), настолько примитивна и груба его националистическая публицистика! Больно это говорить, но это так!
Исхаки в этой статье возмущается тем, что советская власть навязывает татарам и башкирам «чуждого им Пушкина» и тем самым занимается их русификацией. Исхаки так и пишет: «Дни памяти обрусевшего эфиопа упорно навязываются и миллионам тюрко-мусульман, вынужденных жить в пределах российско-советской империи... Как объяснить возвеличивание (в тюркских республиках) поэта, ни жизнь, ни творчество которого никак не связаны с историей и культурой нашего народа?»
Во-первых, очень странно и некрасиво выглядит оскорбительное именование великого поэта. Обрусевшим эфиопом можно назвать прадеда Пушкина – Абрама (Ибрагима) Ганнибала, но никак уж не поэта русского «по крови» на 7/8! (не говоря уже о том, что национальность не кровью определяется, а культурой, и здесь уж Пушкин русский очевидно!). Кстати, Исхаки на этом странном аргументе... Продолжение читайте здесь
