Летом 1952-го года два молодых актера Центрального детского театра — Олег Ефремов и Геннадий Печников отправились в путешествие по Волге. Денег у друзей не было, поэтому на жизнь они зарабатывали в дороге, выступая перед жителями деревень и совхозов.
Поездка произвела на Ефремова сильное впечатление — он решил создать собственный театр. Через несколько лет Олег набрал труппу из числа талантливых студентов и выпускников Школы-студии МХАТ (таких, как Олег Табаков, Галина Волчек, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков и т.д.) и организовал "Студию молодых актеров".
8 лет коллектив существовал в статусе студии. Чиновники не желали признавать “незаконнорождённое” детище Ефремова театром. Труппа скиталась по разным сценическим площадкам, а зрителей Олег находил сам в комсомольских организациях и институтах. Репетиции шли по ночам, в основном, на квартирах актеров. В дневное время они учились или работали. Самоотверженный труд не пропал даром — Театр-студия “Современник” быстро завоевал публику. После оглушительного успеха спектакля “Голый король”, Министерство культуры уже не могло игнорировать студийцев.
В 1961-ом году им выделили небольшое старое здание на площади Маяковского, а еще через три года официально родился театр “Современник” и его художественный руководитель Олег Ефремов.
Молодой режиссер стремился создать идеальные условия для творчества. Он написал устав, согласно которому не имел властных полномочий. Все решения принимало правление — так у них называлась передовая часть коллектива. Оно распределяло роли и зарплаты, ежегодно выбирало, кто из актеров продолжит работать в театре, а с кем придется попрощаться и т.д. Недовольных не наблюдалось — коллеги действительно были единомышленниками без “террариума”. Только здесь одна актриса могла отказаться в пользу другой от главной роли (например, Лилия Толмачева отдала роль Принцессы в “Голом короле” Нине Дорошиной), а худрук не препятствовал актерам пробовать себя в режиссуре.
Олег не хотел, чтобы интересы его артистов выходили за рамки “Современника” и всерьез предлагал им искать пару среди “своих”. Сам Ефремов так и поступал, только женитьба в его планы не входила. Женщины были ему нужны в качестве муз, а не домохозяек. Все, что связано с бытом, режиссер считал темой, недостойной обсуждения. Перед ним не имело смысла оправдываться, ссылаясь на частные обстоятельства. “Я вам говорю о вечном, а вы мне о чем?” — удивлялся Ефремов.
Многие актеры, работавшие в раннем “Современнике”, отзывались о том периоде своей жизни как о самом счастливом. Конечно, идиллия не могла длиться вечно. Градус энтузиазма понизился, люди обросли семьями и проблемами, а худрук вернул себе власть. Но на популярности театра это не отразилось.
Ефремову стало неинтересно “почивать на лаврах”, поэтому в 1970-ом году он согласился возглавить МХАТ, который давно пребывал в глубоком кризисе. Когда приказ о его назначении был подписан, режиссер поставил коллег перед фактом. Новость грянула словно гром среди ясного неба — такого поворота никто не ожидал. Олег предложил труппе в полном составе последовать за ним во МХАТ. Он рассчитывал, что большинство актеров его поддержит, но ошибся — желающих не нашлось. Ни одного.
Общее мнение коллектива можно выразить словами Нины Дорошиной: “Если в помойное ведро влить стакан чистой воды, оно же не перестанет быть помойным”. В труппе Художественного театра насчитывалось полторы сотни человек, а в “Современнике” — менее сорока. Ефремов не был готов реанимировать МХАТ в одиночку и даже ездил к Фурцевой, чтобы отказаться от должности. Она Олега отчитала: “Это что вам, игрушки? Вас уже утвердили — идите и работайте!”.
“Современник” возглавила Галина Волчек, а Ефремов “въехал на белом коне” во МХАТ, как и обещал себе 21 год назад. Несколько самых преданных соратников: Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков и Александр Калягин все-таки последовали за ним.
Продолжение следует
