На Севере жизнь течет не так, как у нас. Сказывается, наверное, огромная площадь, на которой сколько бы ни было народа, никогда не будет скученности, тесноты и связанного с этим инстинктивного желания уединенности.
Уединенность здесь не надо искать — это опция по умолчанию. Сотни километров лесов, бескрайняя гладь воды в избытке.
Оттого люди здесь спокойны, приветливы и умиротворены. В очереди супермаркета мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы пропустить вперед себя человека — муж забыл что-то, пошел взять, пока я его ждала, мне не хотелось задерживать людей, что стояли за мной. Меня благодарили и продолжали спокойно ждать. Будто время здесь течет иначе, будто впереди у карелов — вечность.
Они даже говорят как-то по-особенному: мы включили по дороге радио на карельском и слушали неторопливый рассказ про хорошие надои и богатые урожаи — карельский похож на финский, и любое повествование на этом языке звучит внушительно и в то же время умиротворяюще, как эпос Калевала.
Все говорят, что Север — это место силы. Я никогда не понимала, что такое «место силы», мне это выражение казалось таким же искусственным, как «поймать вайб» или «жить в моменте».
Однако я ощутила что-то особенное, когда вышла из самой жаркой в своей жизни дровяной бани в холодную ночь, ступая босыми ногами по деревянному настилу, усыпанному хвоей, к лесу. Рядом шумела река. Вокруг — ни души, темно. Но было совсем не страшно.
Потому что вдруг легко стало представить, что я — лес, я — река, я — ночь, я — моросящий ледяной дождь, который так приятно холодит разгоряченную кожу.
И тогда я, наверное, поняла, почему северяне не такие, как мы. Они постоянно ощущают себя частью окружающих их со всех сторон стихий, а не противостоят им. Дождь? Надеваем дождевик, идем за грибами. Солнце? Отправляемся в лес гулять и собирать ягоды. Ветер? Время шерстяного шарфа, если надо на улицу, или посиделок в тепле — дома или в ресторане.
Природа здесь обрушивается на тебя калейдоскопом пейзажей, бесчисленным множеством незнакомых запахов и одним-единственным звуком — тишиной. И это делает с тобой что-то магическое, что сразу понимаешь и про «место силы», и получаешь ответы на все вопросы, что безнадежно гоняла в голове по кругу последний месяц, и становишься внимательной и спокойной, и проживаешь десяток воображаемых жизней за всех, кого видишь вокруг.
Я — любопытная сорока, что сидит на ветке и разглядывает, как человек внизу пьет кофе и раздумывает, съесть ли кекс, что держит в руке, или нет. Разверни, разверни, думаю я-сорока. Угости меня. И человек словно слышит просьбу, разворачивает кекс и крошит его, чтобы птице было удобно ухватить угощение.
Я — женщина на склоне лет, которую сын ведет к Белому морю погулять на причале. Причал длинный и извилистый, доски скользят от дождя, но сын взял меня под руку и уверенно, хотя и неторопливо, ведет на прогулку, и я не боюсь поскользнуться и упасть. Сын знает, что я хочу именно туда, смотреть на большую воду, зайдя подальше, потому что только так можно представить, что я среди волн, далеко от берега, и старость моя осталась на берегу, а здесь — только тепло руки близкого и память о том, сколько в жизни было хорошего.
Я — камень, что выступает из древнего скальника, и я — живой, потому что на мне растет седой лишайник, и брусника, и семейство поганок. Я чувствую тепло заходящего солнца — вечерами свет падает косо, подсвечивая пылинки, мошкару и мелкую взвесь капель дождя. Я — камень, я никуда не тороплюсь.
Такая зыбкая здесь грань между природой и человеком. Наверное, в Карелию стоит приехать только ради понимания, что жизнь — совсем не обязательно непрерывная борьба, а иногда просто размеренное движение по течению, вдох, выдох, рассвет, шорох крыльев неизвестной птицы где-то рядом в лесу, шаги по мягкому мху, кекс, разделенный с любопытной сорокой, и кофе, сваренный вручную на походной плитке.
