«Надо же, сподвижница святой мученицы, княгини Елизаветы Федоровны, — удивился коллега в fb-обсуждении храма Всех Святых в московском районе Сокол. — Да, такие люди, если тогда оставались в живых, могли сделать и невозможное».
В этой истории вообще много удивительного.
Так бывает. Читал в справочнике о достопримечательностях моего же района Москвы, зацепился глазом за фразу: «самая большая в этой церкви живописная композиция, „Собор Всех Святых“ расположена над главным иконостасом. Выполнена в конце 1940-х годов в васнецовском стиле».
Я не поверил глаза: конец сороковых? Вокруг — могучий богоборческий СССР. Храм стоит на Соколе. Не самый центр, но всё же — восемь км до Кремля по прямому шоссе. Здесь сверкает знаменитый Московский авиационный, десять лет как построили. Здесь вылез из-под земли метрополитен имени Кагановича.
И посреди всего этого пишут на стене Николая Мирликийского в память о 325 годе? Пойду проверю. Какая-то опечатка, подумал я.
Вышел на метро, привычно повернул налево (я в 1995-2003 служил здесь в ИД «Коммерсантъ»). Непривычно завернул в жёлтую церковь, она была тут всегда. И обомлел.
Двадцать шесть лет ходил мимо. А тут, оказывается, портал. Скользят тени — даже тех, кто был здесь до этих стен.
Вот 14 век — тут сельцо Святые отцы при монастыре. По весне низину затапливает река Таракановка. Поэтому настоящие москвичи привычно называют эту местность «Отцовской лужей», говорит справочник. Я, правда, таких не видел.
Начало 17 века. По селу Всехсвятскому слева направо прошёл Лжедмитрий II — но и довольно быстро пробежал справа налево. Говорят зарыл здесь, на Усиевича, свои сокровища. Какие сокровища, откуда? Он ведь даже не первый Дмитрий. К тому же, Лже-.
Конец 17-го. Переменный царь Имеретии и Кахетии Арчил II отдыхает здесь, в своём личном селе Всехсвятском, от перипетий грузинской геополитики. Село Арчилу Вахтанговичу досталось через брачные союзы с боярами Милославскими.
Грузины нам, получается, давно «родственники с Юга».
С грузинским царём — его верные имеретинцы, до двух тысяч единиц (по жалобам из соседних деревень если считать). Поют. Печатают богословские книги. Уезжают, но довольно быстро возвращаются. Москва всё же, сырьевой мегаполис, залитый ярким светом дорогих восковых свечей.
Оцените динамику правления Арчила в Имеретии: 1661-1663, 1678-1679, 1690-1691, 1695-1696, 1698 — гг. А между делом он — здесь, у себя на Песчаных улицах. Арчил вообще-то — пронзительный поэт-лирик. В политику его затянуло по зову семьи.
Дети его на Соколе и остались. Замкнутая царевна Дарья (Дареджан) Арчиловна писала отсюда императрице Анне Иоанновне в Питер: прежняя, построенная ещё Милославскими «церковь каменная, самая малая, во имя Всех Святых, обветшала, отчего в ней и служить не без опасения». Новую, мол, построю сама, но нужна бумага от властей — батюшка так сказал.
Анна разрешила. Прикоснитесь к желтой стене храма — это вот её, Дареджан, кирпичи. Её вклад, по повелению свыше. За одно лето 1733-го отстроили (правда, потом много раз переделывали).
Первое время службы здесь вели то по-грузински, то по-русски. Тот самый Петр Багратион похоронил здесь отца.
Кстати, почему «замкнутая»? В 1722-м веселый царь Пётр устроил во Всехсвятском маскарад. А Дарья не пришла.
1939 год — храм закрыли. Иконостас спалили во дворе. Плясали ли вокруг пламени — не сообщается. И тут на сцене появляется она, Ольга Ивановна Богословская.
Храм рассказывает: эта «сподвижница Елизаветы Фёдоровны и бывшая глава санатория „Ромашка“ <...> писала во все инстанции, даже Сталину, о необходимости открыть Церковь. Неоднократно бывала на приёме у Калинина. Связывалась с грузинскими писателями и поэтами...»
Елисаве́та Фео́доровна — она та самая принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская (в семье звали Элла). Супруга убитого террористами великого князя Сергея Александровича, основательница Марфо-Мариинской Обители милосердия. А про Богословскую почти ничего не известно сейчас. Кого она представляла, когда писала в Кремль?
Вы только представьте. Конец 40-х. Святая Елисавета на дне шахты в Алапаевске. Санаторий общества «Фиолетовая ромашка», где лечили больных туберкулёзом детей из бедных семей — закрыли и снесли. Неясно даже, чем Богословская добывала себе пропитание.
Фотографий Ольги Ивановны я не нашёл. Но она точно где-то здесь, среди людей Марфо-Мариинской.
Она представляла русский народ. Так и писала в Кремль: вот Сокол — здесь вы, грузины, когда-то поселились с нами, русскими, мы стали соседями. Вот тут, налево, наша общая церковь.
Не так писала, конечно, а про «памятник российско-грузинской дружбы». Такой тогда был политический словарь. Но смысл ясен.
И ведь церковь открыли. За стенами Каганович, а на стене пахнут свежей краской — не только Николай из Мир Ликийских, но и почитаемые в Грузии Тамара, Нина, Дарья. Поразительно.
Конечно, есть легенда, что сам Иосиф Виссарионович сюда приезжал по ночам. Конечно, это легенда. Но что-то там было. Какая-то история. Вы сами представьте: кто-то умеренно важный подписал разрешение на церковь, за которую просили Сталина. Просили, потому что он грузин. Это как потребовать у него восстановить монархию в отдельно взятом Торжке. И ведь тот человек в негромком френче всё подписал.
Сталина в известность не поставили? Он точно был в курсе.
И вы заметили элегантную рифму истории? Тогда грузины писали русской царице о своей церкви. Теперь вот человек из окружения русского царя писал грузину... Люди просили власть разрешить им за свои средства уединиться с богом.
Храм стоит, свет горит. Из окна видна хмарь — московская, обычная. «В 1970-х годах его приход был самым большим в Москве», так пишет о себе сам храм.
Не только потому, что вокруг ничего не было, но и поэтому тоже. Многие москвичи могли бы носить медальку «Крещён на Соколе». Так и вижу её: маленькая, но как настоящая жёлтая церковь, анненское барокко, восьмерик на четверике, трапезная, колокольня.
И вот ещё что. Храм, меня просили передать. Ветераны первого состава издательского дома «Коммерсантъ» — которые помнят дикий тёмный Сокол девяностых, весь в каких-то непролазных ларьках — говорят спасибо:
И от меня спасибо.
#в память о Саше Малютине
