Реанимированная карьера старой группы напоминает фирменные вставные челюсти для второго поколения слушателей, не готовых принимать новые направления. Вкусы старшего поколения, чьи восторги они наблюдали в детстве, кажутся им надежнее и вернее. В этом есть доля правды. Так безотказно работали, например, Uriah Heep при Лоутоне, отвечая запросам прежних и свежих поклонников стопроцентно.
Старые группы – у каждого они свои, а на посторонний взгляд, все на одно лицо. Чужая ушедшая юность безлика, как отъехавший автобус. Но у кумиров, в отличие от поклонников, всегда есть имена.
Для кого-то это Роллинги с Брайеном Джонсом, а для кого-то без. Незаметно группы новейшие переползают в сферу прошлого, внушая симпатию на еще недавно пустом месте. Пожилой мужчина крутит Theatre of Pain, тщетно пытаясь объяснить тайные прелести этого диска сверстнику-собутыльнику. В таком состоянии он похож на белого офицера, переметнувшегося к большевикам – его хочется шлепнуть, то ли от обиды, то ли от зависти. Те, кому знакомо застольное одиночество усомнившегося человека, подтвердят, что я не лгу и не паясничаю.
Как бы то ни было, люди, ностальгирующие по 80-м, попадаются не так часто. Справедливости ради скажу, что и ценители биг-бита находились в шизоидном меньшинстве, в тихой палате среди буйных адептов арт-рока и хард-энд-хэви.
Metal-pop начала и середины 80-х – безусловно, музыка, говорить о которой следует с осторожностью, дабы не нарваться на зеркального маньяка, который будет вам поддакивать, пока не завладеет табуретом, которым расколет ваш череп.
Потребность зафиксировать пару слов на бумаге рождалась под музыку. Но первые ассоциации выглядели слишком субъективно. Вначале померещилось нелинейное сходство последнего трека с нетипичной для Лу Рида вещью To a Fool Like Me, затем к нему добавилось эхо полуакустических баллад со второй стороны первого диска Bad Company. То есть, на самом деле таких баллад там немного, а кажется, что их гораздо больше. Забавная особенность альбомов и Bad Co. и Free.
И вся эта путаница казалась интереснее клинического отчета в стиле «кто, где, когда и на чем».
Высасывая из пальца очередной текст, недобросовестный обозреватель порой либо не слушает музыку вовсе, либо делает это формально в момент написания, компенсируя свое равнодушие перечислением инструментов и фамилий тех, кто на них играет. Желание воспеть, как получится, Night Ranger возникло, когда я заметил, что слушаю альбом Midnight Madness третий раз за неделю целиком, мысленно комментируя особенности каждой из восьми пьес.
Я ни с кем ни разу не обсуждал эту группу, только однажды был приятно удивлен, заметив её в числе фаворитов весьма компетентного автора, пишущего на темы AOR и Heavy Metal. Приятно было увидеть Night Ranger в одном ряду с White Lion, Bad English, Giant и Dare.
Итак, перед нами восемь эффектных и разных вступлений. Восемь гитарных соло, в каждом слышны рептильные пауэр-корды и змеиные терции Blue Oyster Cult вперемежку с кружевной, но упругой паутиной Ронни Монтроуза.
Алан Фитцджеральд, будущий клавишник «Ночного Рейнджера», блистает в Paper Money – втором, иконописном альбоме Montrose. Чуткий аккомпаниатор, необходимый для группы, играющею слаженно и громко.
Многие группы, в той или иной степени родственные «Рейнджеру», имеют отношение к музыке, казавшуюся андроповской молодежи свалкой «бесполезных ископаемых».
Джек Блейдс играл белый фанк в «Рубиконе». Великолепные Helix гастролировали с Дэлом Шенноном. Более чем убедительные в металлической оболочке Headpins и вовсе были побочным проектом ветхозаветного Chilliwack.
Starz – предтечи всего лучшего в hair-metal 80-х – ведут родословную от изящнейшего проекта The Looking Glass. Наверное, это самый неожиданный пример перевоплощения в поп-музыке. Нельзя не отметить, что ударник «Зеркала» по имени Джефф Гроб, став членом Starz, сменил фамилию на Dube. Был «гроб» – стал «дуб».
Шестидесятничество «Рейнджера» дает о себе знать на всех трех классических пластинках группы. Не в виде кавера, как это случалось делать Nazareth или Streetheart, а в собственных композициях, где содержится всё необходимое для длительного, вдумчивого прослушивания. Авторский материал стал надежным залогом оригинальности Night Ranger, далеко не безграничной, но очевидной по прошествии стольких лет.
Короткая, но внятная цитата I'm Only Sleeping подстерегает слушателя во второй части припева предпоследней песни (1 мин. 07 - 11 сек.).
Риффы и соло читаются разборчиво, они не сложны для восприятия, подобно коротким пассажам в Any Time At All и A Hard Day's Night. При желании их можно разучить, но сначала их надо придумать и разместить строго там, где это надо. Местами возникает нечто с подвывом а ля Тони Айомми, но в целом музыка Night Ranger не навязчива и не агрессивна, она не завораживает, а скорее снимает порчу и развеивает чары.
Хотя музыкальная шкатулка в прологе титульного трека создает дискомфорт, словно бы её вклеили, вырезав из итальянского фильма ужасов.
Привкус Deep Purple Mark Three подтверждает присутствие «звездного гостя» Гленна Хьюза, на тот момент зависимого и безработного.
Впрочем, эти мелочи вовсе не обязательно подмечать при каждом прослушивании. Всего лучше о них забыть.
Единственную балладу на диске сочинил и спел ударник. «Сестра Кристина» отвечает щекотливым требованиям этого жанра от Питера Сетеры до The Band.
Вокальные гармонии состава, где поют все участники, по гибкости и силе не уступают The Wings, Badfinger, Crosby, Stills & Nash, и, само собой, The Hollies.
Why Does Love Have To Change – еще один привет от Англии. Это и подмороженный «мотаун» Битлз периода A Hard Day's Night, и Ain't Gonna Kiss Ya (которую написал американский экспатриант Пи Джей Проби), и Won’t Let It Happen – моя любимая вещь у Slade.
Британский след может померещиться где угодно и, скорее всего, он там есть. Даже если группа не собиралась задействовать источник вдохновения, он сам вступает в игру, ибо дух где хочет, там и дышит.
Затронув Helix, сразу понятно, что перед нами музыканты не просто с опытом игры на конкретном инструменте, но и способные изложить рецепт мастерства на бумаге, обосновать свой стиль теоретически, то есть – богословски. Потому AOR и Metal-pop – не что иное, как госпел 80-х, даже в том случае, когда слова песни не содержат евангельского послания. Аллилуйя!
Мы заболтались и, начав с финала, подошли к первому треку, где на подпевках прячется Хьюз, как Джо Линн Тёрнер у Pretty Maids.
В этой песне использовано всё вторсырье экстра-класса, от фальцетной триады Highway Star до хорового лая болельщиков а ля Glitter Band.
Даже без обозначения с помощью музыковедческой терминологии, все эти уместные импланты манипулируют слушателем на подсознательном уровне. Они баюкают его на волнах классического рока, как на панцирной сетке койки в общаге, где он мог это слышать впервые. А мог и нет.
В начале очерка промелькнул псих, «зеркаливший» собеседника. И cледующий, третий диск «Рейнджера», стал именно таким зеркалом двух предыдущих. Даже баллада в духе Сетеры тут как тут.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
