Заголовок статьи является таковым не случайно. Как показывает история, всегда найдутся люди, которые, дорвавшись до того или иного, но обязательно священного писания, как вцепятся в какую-нибудь одну фразу, так и носятся с нею, словно дурак с писаной торбой.
Ладно, если этой фразой еще является что-то типа «молиться, молиться и еще раз молиться» (или как-то так: уже не помню точно, как там в оригинале). Но ведь порой выхватывают и места позабористее!
Россия в этом плане исключением не была. Хотя с ересями связывается в основном католический регион, в православной среде было тоже не все гладко.
Разница, пожалуй, состояла только в том, что контролировать духовную жизнь столь обширных территорий с низкой плотностью населения было проблематично, как и описывать все, что происходит в каждом селении.
Также стоит отметить то, что у нас речь шла не столько о ересях, сколько о влиянии на православие язычества.
Последний фактор во многом объяснялся тем, что грамотность населения у нас была ниже, поэтому и с Писанием знакомы люди были меньше. Из чего следует, что и передергивать им было особо нечего.
Однако ближе к XIX веку, когда и грамотность подросла, и российские путешественники стали записывать увиденное в своих путешествиях по России, оказалось, что к тому времени в среде православных крестьян накопилось изрядное количество сект, которые отличались своеобразием, хотя в агрессивное противостояние с церковью они обычно и не вступали. К числу таких можно отнести и секту скопцов.
Корни движения уходят куда-то в XVII век. У ее истоков стояла весьма кипучая личность – Кондратий Селиванов, который до этого отметился участием в одной из разновидностей секты хлыстов, а заодно был беглым крепостным.
Но этот вариант его не устроил, и он решил пойти дальше, доведя аскетизм до крайних пределов. К тому времени он отказался не только от алкоголя, но и от любых увеселений, мяса, а заодно и интимной жизни.
Новоявленный подвижник, не лишенный организаторских и ораторских способностей, вскоре собрал вокруг себя почитателей, которых и стали называть скопцами.
Дело в том, что в Евангелиях приводятся слова Христа о том, что есть скопцы от природы (импотенты), есть скопцы от людей (евнухи), а есть скопцы для господа (подвижники). Есть упоминание и о каких-то неизвестных не познавших плотских радостей праведниках числом в 144 тысячи.
Большинство читавших это, как и большинство толкователей, считает, что под последними подразумеваются те, кто просто отверг интим. Но Селиванов с последователями все понял буквально и взялся за дело.
Сам он сумел создать репутацию вернувшегося на Землю Христа, а своих последователей нарек «белые голуби». Завел он для них и священное писание собственного производства, названное «Страды». По сути, это была смесь выдумок, рефлексии и биографических сведений самого Селиванова.
Для скопцов она стала настольной, но все это было бы не более чем заурядным сектантством, если бы не один маленький, но чрезвычайно болезненный нюанс: кастрация.
Это был не подвиг отдельных наиболее продвинувшихся членов, а пропуск, который требовали со всех. При этом процедура была, сами понимаете, отнюдь не виртуозной и не под общим наркозом.
Возможно, хлеще всего было то, что членами секты становились обычно не только конкретные люди, но и целые семьи, тон в которых обычно задавали мать и отец. Поэтому кастрации подвергались и дети, согласие которых не спрашивали.
После того как дело было сделано, такая семья получала новое название – «гнездо», поскольку, где же еще могут жить «белые голуби», если не в гнезде?
От хлыстов скопцы унаследовали представление о своем сообществе как о корабле. Управлял конкретным филиалом корабля кормчий, с женщиной-помощницей, которую называли «Богородица».
Взглянув на групповые портреты скопцов, можно увидеть, что среди них были как бородатые «мужики», так и безбородые детины, явно не подросткового возраста и комплекции.
Это были те самые кастрированные в детстве члены секты, которые отличались корявым телосложением, отсутствием растительности на лице и очень высоким ростом.
Одним из краеугольных понятий скопческого учения было то, что кульминационная точка человеческой истории в виде Страшного Суда наступит тогда, когда число «белых голубей» достигнет 144 тыс. человек. После этого, конечно, к ногам скопцов падет все Царство Божье.
Но, поскольку «белые голуби» сами отказались от «несения яиц», но не отказались от привычки умирать, то нужно было откуда-то брать новых членов секты, притом в таком количестве, который перекрыл бы естественную смертность в «голубятне».
Поэтому проповедовали голубки так отчаянно, что куда там Свидетелям Иеговы! Фактически именно вербовка новых членов и была основным видом деятельности голубей.
Увы, ораторским даром они, видимо, не отличались, или же перспектива стать голубем/голубицей прельщала не слишком многих. Поэтому скопцы нередко вообще выкупали на волю крепостных, чтобы сделать их так сказать «членами содружества».
Некоторых привлекали просто деньгами, которые у самих голубей водились, ибо занимались они достаточно активной деловой жизнью, и копить богатство для внуков по понятным причинам не могли. Более того, они считали, что ребенок приносит в дом нищету.
Тратиться на что-либо еще им тоже было затруднительно, поскольку под запретом были любые развлечения, танцы, игры и даже мясо. Праздников они не праздновали, включая Рождество и Крещение.
На брак они смотрели как на случку, а то, что церковь их благословляла, ничего для них не значило, поскольку они и церковь конюшней называли. Доставалось и нормальным семьям, в которых мужей называли жеребцами, а жен – кобылами.
Поскольку традиционные православные богослужения проводились некастрированными служителями, то их часто называли «ржание жеребцов». Правда дети, почему-то назывались не жеребятами, а щенками.
Одним словом, типичный пример ненависти ко всему миру, которая становится тем сильнее, чем больше человек стремится очиститься от его «скверны» и обрести «духовность».
Поскольку сам основатель секты был воплощением Христа, то любой кусочек его тела имел сакральное значение. Объедки с его стола раздавались другим скопцам и для них это было причастием, который они принимали только на голодный «чистый» желудок.
Особым статусом наделялись части тела Селиванова, типа волос или кусочков ногтей. Могли сгодиться и вещи, и даже вода, которой Селиванов что-то себе омыл.
Сами богослужения походили на то, что происходит у современных христиан-харизматов: сначала чай, потом молитва, затем духовные песни, которые, после периода хлопанья в ладоши переходили в экстатические пляски, продолжавшиеся до полного изнеможения.
Смерть Селиванова не ослабила движения, и оно пошло на спад только в конце XIX века, когда умы все больше занимали идеи социального переустройства общества, а религиозность все больше уходила в оборону.
После этого вербовка новых членов секты стала крайне затруднительной, и они стали становиться все малочисленнее, пока в 30-х годах ХХ века не умерли последние белые голуби, так и не дождавшиеся своего торжества на Страшном Суде, ради которого они пожертвовали столь многим.
