Он родился в День защиты детей, прямо в машине скорой помощи. Неосторожные движения врачей привели к тому, что его уронили при родах, и на лбу в первый же день жизни появился шрам.
Мамаша, женщина под сорок, выглядела на все пятьдесят. Чего она только не видела в жизни. Пила, ширялась, отсиживала сроки в тюрьме, когда в пьяном угаре метелила сожителя, такого же забулдыгу, живущего одним днем человека.
Жила она в небольшом городке и там же загуливала. И однажды, после очередной гулянки, когда прошел месяц-другой, поняла, что беременна. Про свою беременность и не вспоминала, пока не начал расти живот. Вырос живот, сожитель посмотрел и сказал: "Где нагуляла, туда и иди!". И мамаша пошла… во все тяжкие... с новым сожителем.
А малыш, еще не родившись, уже трудился. Он сражался и боролся за свою жизнь, рос в утробе, чтобы появиться на свет, и появился — мгновенно, за секунды, даже не доехав до родильного дома...
А что потом? Потом — больница для новорождённых, палата для отказников. Но он не сдавался, прилежно высасывал всю смесь из бутылочки, цепко заглатывая соску, потому что очень хотел жить. Его назвали Иваном и перевели в Дом малютки, перевезли на скорой в протертом клетчатом одеяльце и переложили в кроватку.
Месячный Ваня ел и спал, а вокруг надрывно пищали такие же малыши, чьи мамы и папы забыли, или делали вид, что забыли, про своих малышей.
***
Начались смотрины. Женщина с грустными глазами и полная надежд напряженно сидела в смотровой комнате, куда приносили или приводили малышей. Иван был мал, не то что ходить, даже сидеть не умел. Его принесла работница Дома малютки и вложила женщине в руки. Та схватила кулек, откинула уголок одеяла и увидела Ванюшку, сморщенного, красненького, со шрамом на лбу. Посмотрела и поморщилась, её глаза стали холодными и грустными.
— Заберите, спасибо, наверное… нет, — промямлила она и протянула живой кулек обратно нянечке.
И началось… Много раз его приносили в эту комнату и передавали девушкам, женщинам, семейным парам.
— Больно уж страшненький, — говорили нянечки, махая шваброй под его кроваткой. А малышу, страшненькому и уже не раз раненому людским холодом, хотелось тепла, и он плакал, рыдал, надрывно кричал или тихо завывал, требуя внимания.
Ваня подрастал, плач становился все тише и короче, маленькое сердечко каменело и сжималось, эмоции и чувства малыша все глубже и глубже уходили внутрь.
Сейчас ему четыре года — ребенок с лицом мудрого старичка. Ванюше бы бегать, радоваться, играть и веселиться, но он тихо сидит среди игрушек и молча их перебирает. А сколько таких малышей, с окаменелыми сердечками и больной душой, сидят в детских домах и смотрят на казенные игрушки?
***
— Ванечка, к тебе пришла тетя. Хочешь с ней познакомиться? — нянечка подошла ближе и взяла Ваню за руку. Мальчик смиренно пошел.
Зайдя в смотровую, он увидел тетю, которая разглядывала его нежно и с любовью.
— Мама, мамочка, ты моя мама?! — закричал малыш.
Девушка стояла, как вкопанная, а потом севшим голосом произнесла:
— Да!
Тепло разлилось в маленьком сердечке.
— Ну что, идите оформляться! — радостно сказала нянечка, и девушка, схватив Ваню на руки, почти побежала.
Она выбрала именно этого ребенка из базы приютских детей. Именно Ванечка зацепил ее добрую душу своим невинным взглядом и лицом со шрамом. И теперь он назвал ее мамой! Какое счастье... Именно этого ребенка они с мужем усыновят.