Мне всего-навсего надо было пересечь площадь у собора и двигаться далее своим маршрутом, но глаз зацепился. Сразу вспомнила дискуссии по поводу памятника Петру I на территории Петропавловской крепости.
Родители очень бурно обсуждали сей шедевр и в выражениях особо не стеснялись. Отец был фанатом Петра и близко к сердцу принял новое изваяние и почему-то сравнивал его с Медным всадником.
Ему не нравились пропорции, хотя автор памятника утверждал, что это обычный прием, который должен передать публике масштабность личности. Стало быть, пропорции увеличены в 1,5 раза, намерено.
Для меня малосущественно, что скульптура отливалась в Штатах и ее копия хранится в каком-то далеком и неизвестном мне городе Клаверан. Непонятно чем руководствовались власти города, когда установили памятник основателю города рядом с великокняжеской ycыnaльnuцeй.
Ограждения сначала не было, оно появилось позднее, так как турпотоки отсидели все царские колени.
Не поспоришь – будничность памятнику чужда. Где-то прочитала, что образ царя соответствует канонам русской иконописи. За основу Михаил Шемякин взял nocmepтnyю маску Петра K. Растрелли и его советчиком в работе над образом царя был ни кто иной, как Владимир Высоцкий.
Миновав зайца на скамейки, где с приходом сентября закончились очереди для фотосессии, я остановилась у здания Гауптвахты и увидела пальцы и голову Петра. Сходство с тараканом меня поразило.
Стала слушать гида, женщину немолодую со своим взглядом на петровский период и перестройку одновременно: «За время реформ Петра население России сократилось на 20%...».
И снова я смотрю на тонкие пальцы, которые истерты туристами и ботфорты… «Посмотри, кто у чьих ботфорт, в конце концов, согнет свои колени».
Целостно памятник так и не увидела, а вот лицо, пальцы, ботфорты увидела иначе.
Никогда не воспринимала этот памятник серьезно и как сатиру тоже, а как шедевр современного искусства и подавно. Все время чувствую спиной, что рядом в соборе nokouтcя Петр Великий. Не знаю чего добивался М. Шемякин, возможно, просто хотел увековечить свое имя в истории, но мысли художника мне недоступны. Был 91-й год и все жаждали перемен.
Вспомнилась работа Шемякина на Болотной площади «Памятник порокам», в которой увидела подражание «Капричос» Гойи. Дальше ассоциативный ряд привел меня к витринам Елисеевского гастронома, тоже не лучше и едва ли уместно.
Желание переместить фигуру по-прежнему осталось. И обида какая-то детская шевельнулась и вновь отступила.
Спасибо, что прочитали!
